– А что конкретно вы намерены делать? – холодно спросила Грейси. – Тащить их обратно за волосы?

– Они слишком молоды даже думать о женитьбе, особенно в такой переломный для карьеры Рики момент.

Черт возьми!

Грейси начала даже сожалеть, что она все рассказала Моргану. Она знала, что Морган не возрадуется поведению племянника. Она лично считала, что они должны представить Моргану свои доводы и уладить этот вопрос. Но он был взбешен. Его приказы грубо попраны, и уже одного этого достаточно, чтобы привести его в неистовство.

Спорить с ним дальше по телефону было все равно что размахивать красным флажком перед быком, поэтому она сказала успокоительно:

– Утро вечера мудренее. Завтра утром все покажется не так страшно.

– Проклятый мальчишка! – ревел Морган, и Грейси отвела телефонную трубку на несколько дюймов от уха. – Меня здесь завтра утром не будет, и вас также! Мы возьмем машину, поедем в этот дом и с глазу на глаз решим весь этот вопрос! Если он хотел ослушаться меня, то мог бы, по крайней мере, не делать мне плевок в лицо!

Он бросил трубку, и Грейси была ошеломлена тем, что такое поведение начинает входить у него в привычку.

Очень типично для него, подумала Грейси, быстро переодеваясь в выцветшие джинсы и кофточку в полоску. Он поступает безрассудно, а я должна просто следовать за ним. Он ей даже не сказал, сколько времени займет эта поездка. На всякий случай она сунула в сумку смену белья и кое-какие необходимые мелочи.

Грейси уже собралась, когда услышала, как кто-то стучит в дверь явно в таком взвинченном состоянии, что даже не подумал нажать кнопку звонка.

Она открыла дверь, и ее чуть было не сбил с ног Морган, ворвавшийся в комнату.

– Готовы? – спросил он угрюмо, расхаживая по комнате, как зверь в клетке. Грейси кивнула головой.

– Я упаковала кое-какие вещи для ночевки. Я не была уверена, сколько времени займет поездка, так что…

– Очень хорошо. Сейчас почти шесть тридцать; если повезет, мы будем там сегодня же вечером.

Он развернулся и пошел к выходу, она быстро подхватила свою сумку и последовала за ним. Она никогда не видела его таким разъяренным, как сейчас. В повседневных отношениях с людьми он маскировал свой гнев под личиной циничной холодности, его лицо редко выдавало какие-либо эмоции, но сейчас он не считал нужным скрывать свое бешенство.

Они спустились в лифте молча, но, как только они оказались в машине с прохладным кондиционированным воздухом, он возобновил свои неодобрительные высказывания в адрес Рики.

– Нужно иметь смелость смотреть фактам в лицо, даже если ты не согласен, а не бегать от них, – резко сказал он, ведя машину по перегруженным транспортом улицам Манхэттена. – Он должен был бы обсудить этот вопрос со мной, а не идти по пути наименьшего сопротивления.

– Я думала, что он обсуждал этот вопрос с вами, – тихо сказала Грейси и была за это наказана мгновенным уничтожающим взглядом сбоку.

– Я не думал, что он так решительно настроен. Эти несчастные курсы продолжаются всего три месяца. Всякий здравомыслящий человек легко бы переждал это время.

Она хотела возразить, что любовь не всегда идет по пути здравого смысла. Не служит ли она сама тому наглядным примером? Поэтому она никак не могла согласиться с тем, что он говорил ей сейчас.

Машина медленно продвигалась вперед, Морган нетерпеливо стучал пальцами по рулю и ругал водителей, как будто медленно двигавшиеся машины скоплялись специально для того, чтобы задержать его.

Грейси смотрела в окошко на толпы людей на улицах и не вслушивалась в ворчание Моргана, так как она была слишком занята собственными мыслями, чтобы участвовать в разговоре. Она не представляла себе, чего они добьются, если даже они найдут Рики и Дженни, но она не осмеливалась сказать что-либо в таком духе Моргану.

Было уже начало восьмого, когда они наконец выбрались на федеральную дорогу, выходящую из Лонг-Айленда, и попали на шоссе, идущее параллельно реке Гудзон.

Морган уже восстановил самообладание, и Грейси отчасти с целью отвлечь его от больного вопроса о Дженни и его племяннике, но главным образом из-за того, что ей это было интересно знать, стала расспрашивать о реке Гудзон и ее окрестностях. Разумеется, она ожидала, что он будет хорошо осведомлен в этом вопросе, – ведь он прожил там почти всю жизнь, во всяком случае зрелые горы, но она была потрясена глубиной его знаний. Он знал все даже о художниках, воспевших реку, и смеялся, когда она шутила, что он все это придумал специально для нее.

Теперь они ехали быстро. Иногда перед Грейси открывались величественные, необозримые просторы реки. Они беседовали урывками, а воцарявшаяся в промежутках тишина была на редкость мирной и дружелюбной.

Ей хотелось бы узнать, испытывает ли и он такое же чувство, но тут же решила, что она выдает желаемое за действительное.

Она подумала, что ей следовало бы помнить, что у них не увеселительная поездка по живописным местам. И все же, откинувшись на прохладную спинку сиденья и расслабившись, она пребывала в блаженном состоянии.

Не было сказано ни слова о Тони, о раздраженном состоянии Моргана при уходе с работы всего несколько часов тому назад, и Грейси решила всеми силами избегать этих тем.

Его мысли были заняты вопросом, в решении которого, как он полагал, имеет право решающего голоса, не желая понимать при этом, что он не может навязывать свои нравственные нормы не согласным с ним.

Грейси чувствовала это инстинктивно – так же, как она чувствовала, что он разряжает свое нервное напряжение, стараясь развлечь ее разговором, демонстрируя перед ней свое остроумие и обаяние и доведя ее до такого состояния, когда она была готова забыть о цели путешествия.

Ей пришло в голову, что надо радоваться подвалившему маленькому глупому счастью, пока оно есть, так как оно исчезнет с такой скоростью, что не успеешь и оглянуться.

Грейси, должно быть, задремала. Она не чувствовала себя усталой, но Морган выключил кондиционер, и приятный вечерний ветерок, видимо, убаюкал ее, потому что, когда открыла глаза, она внезапно поняла, что они стоят почти на месте в нескончаемой веренице автомашин, вытянувшейся насколько хватало глаз.

– Вы проснулись, – сказал Морган; его серые глаза смягчились, когда он посмотрел на нее, как будто ему доставило удовольствие то, что он увидел. Впрочем, могли бы поспать и еще. Впереди на дороге произошла авария, так что только бог знает, сколько еще времени мы будем выбираться отсюда.

– Авария? Как вы узнали?

– Сказали по радио.

По радио? Грейси даже не слышала, как работал приемник! Она посмотрела на загорелые сильные руки Моргана, небрежно положенные на руль, на резко очерченный хмурый овал лица и вся встрепенулась.

– Я думаю, мы все-таки не сумеем добраться до дому сегодня, – сказал он, глядя вперед на длинный ряд машин. – Надо искать место, где переночевать. Я, пожалуй, остановлюсь в Покипси, и мы попробуем найти там место для ночлега.

Грейси кивнула головой и начала постепенно приходить в себя.

– Проголодались?

Она снова кивнула и потерла глаза. Морган с любопытством обвел ее быстрым взглядом.

– Вы всегда бываете такой молчаливой, когда просыпаетесь? – неторопливо спросил он и, когда она не ответила, продолжал:

– Пожалуй, мне нужно выработать у себя привычку просыпаться рядом с вами, чтобы испытывать такое приятное ощущение почаще.

Грейси строго взглянула на него, но он улыбался и смотрел вперед с непроницаемым выражением на лице. Она раньше не сознавала, какая интимная атмосфера может возникнуть в автомашине, как близко находятся их тела друг от друга. Он произнес эти слова весьма небрежно, но тем не менее обстановка неуловимо изменилась. Пульс у нее забился чаще, и она удивилась, почему у нее возникает такая реакция, когда он даже не смотрит на нее и не придает значения тому, что говорит.