Электронная музыка, доносившаяся из динамиков со всех сторон, попадала в ритм с цветными огнями, сверкавшими на сцене, где три почти обнаженные девушки доводили своими движениями до экстаза собравшуюся толпу зрителей. Кроме людей там набилось порядочное количество гуманоидных ксеносов и ярко выраженных мутантов, на многих из которых без страха и не взглянешь. На Поверхности подобное не редкость: там выживают наиболее приспособленные и подготовленные, а не отличающиеся внешней красотой.
Мутанты — существа, появившиеся в результате неконтролируемого дрейфа генов, смешанных браков различных рас и безумия генокода из-за радиации или химического заражения — нередко оказывались лучше других приспособлены к жестким условиям Пустошей, будучи ее настоящими детьми, а не пришельцами других миров, как чистокровные расы. Кто-то даже верил, что, несмотря на все старания консерваторов и борцов за чистоту расы, однажды мутанты и гибриды вытеснят всех остальных из Известного Пространства. Пусть этот процесс и затянется, но обратить его вряд ли у кого-то получится. Однако офицер поглядывал в сторону этих существ с плохо скрываемой неприязнью, и его собеседник не мог этого не заметить. Хотя он и так всеми силами старался зацепить хоть чем-то выходца из благородных домов королевства, короне которого хоть и номинально, но принадлежали все окружающие земли, насколько хватало глаз.
— Тогда чего ты не смеешься? — Пират наклонился ближе к рейнсвальдцу, вглядываясь в острые черты его тонкого лица. Собеседник легко выдержал его взгляд, неожиданно сам став серьезным и мрачным, что пират сразу же принял как вызов. — Чего? Не хочешь смеяться?
Следующие движения произошли слишком быстро, и на них мало кто обратил внимание, будучи занятый своими делами. Дворянин выхватил из ножен на поясе кортик, блеснувший в неровном освещении серебряным лезвием, и тут же всадил его в ладонь пирата по самую рукоять, прибивая ее к столу. Лезвие с мономолекулярной заточкой пробило и человеческую плоть, и толстый пластик стола с такой легкостью, словно не заметило препятствий. Пират моментально умолк, а потом взвыл, попытавшись вырваться, от боли моментально забыв обо всем, кроме прибитой к столешнице руке. Схватившись за нее здоровой ладонью, он как можно крепче сжал зубы, пытаясь не кричать в полный голос, а дворянин ухватил его за воротник и притянул к себе, глядя глаза в глаза.
— Сейчас ты должен смеяться. Ты же так смешно шутишь! — Процедил дворянин, глядя прямо в зрачки пирата. Разборки прямо на месте были в таких заведениях событием не настолько уж редким, чтобы привлекать всеобщее внимание, но крики и шум драки нередко отвлекали от музыки и мешали соседям. Так что, если все разворачивалось совсем уж бесконтрольно, могли вмешаться и другие, из-за чего получали свое и правые, и виноватые. Чаще всего единственным правилом, которого придерживались все, оставалось использование исключительно холодного оружия, длина которого не превышала ладони, чтобы даже при широком замахе не зацепить никого из окружающих. Дворянин ограничений не нарушал, и никто даже пальцем не пошевелил, чтобы его остановить.
— Скотина… — прохрипел пират, но рейнсвальдец, схватившись за рукоятку своего оружия, выдернул его одним движением, в следующий миг загнав лезвие по самую рукоять собеседнику под подбородок.
— Видишь, какая смешная шутка. Только не говори, что тебе не нравится. — Рейнсвальдец продолжал внимательно смотреть пирату в глаза, проворачивая кортик и наблюдая, как у того закатываются зрачки.
Сидевший за соседним местом второй пират только удивленно приподнял одну бровь, но не стал ничего предпринимать, глядя, как его только что уверенный в своих силах товарищ дергается в предсмертных судорогах. Никого больше это событие вообще не заинтересовало. В полудиких поселениях на Поверхности, где власть рейнсвальдской короны номинальна, любой закон пишет тот, кто стреляет первым, остальное значения уже не имеет.
— Думаю, такой юмор он все же не оценил, — сообщил пират, когда рейнсвальдец выдернул кинжал и вытер лезвие об одежду трупа. Приподняв свою кружку с пивом, отдающим синтетикой и химикатами противорадиационных фильтров, давно свой срок отработавших, он сделал полный глоток в знак уважения к почившему. — Пусть в следующий раз дважды подумает, прежде чем так шутить. Так на чем мы остановили наш разговор… господин?
— На том, что я устал просто сидеть без дела и ждать попутного ветра, — выдохнул дворянин, усаживаясь обратно на свое место, и, забрав свою кружку пива, откинулся к стене, наблюдая за тем, как на сцене под долбящую электронную музыку извиваются танцовщицы. Гуманоиды, среди которых только одна была человеком, остальные же принадлежали к сходным к человеческим типам рас, так что хоть не отвращали одним своим видом. Ксенофобия на Поверхности чаще всего была просто неактуальна, слишком многое перемешалось и зависело друг от друга, чтобы пытаться выделить кого-то, а кого-то принизить. Хотя естественный отбор даже среди разумных видов оставил на обочине истории очень и очень многих. Многие так и не смогли приспособиться к жестким условиям пустошей под вечно черным небом, даже несмотря на весь технологический прогресс.
— Это мы уже поняли. — Пират обернулся, посмотрев на проходившую мимо подносчицу с рабским ошейником, но потом снова посмотрел на дворянина. — Однако, пока мы не приступили к тренировкам нашего чувства юмора, мне казалось, что вы говорили о каком-то плане действий. Хотелось бы узнать о нем несколько подробнее и, желательно, услышать ответы на терзающие меня сейчас вопросы.
— Всему свое время, здесь не место для такого обсуждения…
— Тогда зачем вы вообще меня сюда привели, герцог Росский? — пират в удивлении развел руками и оглянулся. — Назначили встречу в подобном месте, а потом сами и не желаете продолжать начатый разговор? Признаюсь, вы один из самых странных моих нанимателей, с которыми вообще приходилось иметь дело. Я действительно не знаю, какой ваш приказ будет следующим, и все сильнее ощущаю себя бычком на привязи, которого куда-то ведут, а он еще и радостно блеет по этому поводу. А ведь в финале может оказаться и консервный завод вместо молочной телки.
Герцог Росский усмехнулся и отставил кружку в сторону. Его острое и вытянутое лицо украшали только тонкие усики с небольшой бородкой, и выглядел он необычайно бледно даже на фоне местных жителей, альбиносов, выросших без естественного света с практически неразвитыми цветовыми пигментами. Высокий и подтянутый, с затянутыми сзади в короткий хвост белыми волосами, герцог больше всего выделялся даже не цветом кожи или одеждой, а своими странными манерами, в которых сочетались дворянское воспитание и дерганные движения неуравновешенной личности. Он не мог ровно просидеть даже одно мгновение, никак не находя места рукам и постоянно оглядываясь, лишь иногда заставляя себя сосредоточиться на чем-то одном. Посмотрев на пирата, дворянин склонил голову набок, словно под таким углом мог заметить еще что-то важное.
— Чтобы выслушать твое мнение касательно наших потенциально новых соратников. — Респир Росский снова взял кружку, отставленную пару секунд назад, понюхал содержимое и сморщился, выражая свое неудовольствие, но мгновение спустя одним залпом опрокинул в себя несколько больших глотков. — Святое Небо, насколько же это невероятная гадость! После такого возникает желание сходить и разрядить в пивовара магазин пистолета!
— Надеюсь, что наши новые друзья будут обладать лучшими качествами. — Пирату все-таки надоело соседство с трупом, и он спихнул тело на пол, прямо под ноги посетителям, и так едва проходивших ближе к сцене мимо столиков. Кто-то почти сразу же споткнулся, громко выругавшись и уже собираясь полезть в разборки, но, пересекшись с пиратом взглядом, просто стал протискиваться дальше. Труп на полу особенно никого не беспокоил, и лежать он здесь будет до тех пор, пока вышибалы не вытащат его наружу, попутно облегчив карманы от всего ценного.
Здесь, в этом довольно известном среди пиратских кругов заведении, собирались представители самых разных слоев общества. От окончательно опустившихся маргиналов, приходивших за подачками и в тайной надежде попасть на борт одного из отправлявшихся в рейд кораблей, до богатых и известных торговцев, приходивших сюда, чтобы обсудить в непринужденной обстановке свои дела. Когда-то украшенный всевозможными плакатами потолок теперь уже покрывал такой слой копоти и сажи, что разглядеть изображения стало практически невозможно. В кабаке чистили только прожектора светомузыки, работавшие без перерыва, но редко когда попадая в такт музыке. Из-за них в глазах постоянно рябило, и Респир периодически их тер, пытаясь сосредоточится на своих размышлениях. На верхних уровнях подземного комплекса всего заведения всегда шумно, царит атмосфера безумного праздника в наркотическом угаре, но среди этих постоянно дергающихся в танце тел росский дворянин чувствовал себя намного спокойнее, настолько все это не было похоже на показное спокойствие и плавность рейнсвальдских балов.
