– Болтайся сколько хочешь, но при условии, что сделаешь хоть самую завалящую покупку.

Мы разошлись: Шелли вернулась за прилавок, а я направилась к стенду с литературой типа «Помоги себе сам». Просмотрела, не обнаружила ничего на предмет наклеек с надписями и стала просто слоняться по магазину, вытаскивая книжку то тут, то там, а больше просто разглядывая названия. Центральный застекленный стенд содержал старинные и особо ценные издания. Наткнувшись взглядом на «Анну Каренину» из первого выпуска на английском, я задержалась и стояла, глядя на книгу, пока в воспоминания не вторглась музыка – рождественская и вполне реальная. Она напомнила мне о музыкальном уголке «Одобрено лично Санта-Клаусом», заставив улыбнуться.

Уголок я открыла для себя в прошлом году, вот так же блуждая по магазину. Заправлял там некто по имени Чарли Дент, ни много ни мало фронтовой друг Бонса. Даже я, с теперешним недомерком вместо сердца, вынуждена была признать, какой он грандиозный организатор. На Рождество это бывал целый сказочный мир со своим театром марионеток и миниатюрным поездом для детишек, а обслуживала все это молодежь в костюмах эльфов и фей – студенты, которым не удалось подыскать на рождественские каникулы более денежную работу.

Сам Чарли, конечно же, представлял Санта-Клауса и делал это на совесть. Он был просто создан для этой роли: со своими собственными, а не накладными белоснежными усами и бородой и воистину безграничным терпением. Да что там говорить, даже когда я уселась ему на колени и пожелала на Рождество свеженький труп бывшего мужа в подарочной упаковке, он не протестовал, просто со смехом пообещал, что приложит все усилия. Понятно, что Чарли мне понравился, и теперь я предвкушала, как снова что-нибудь отмочу.

Однако, повернув за угол, я буквально приросла к месту: ни театра, ни поезда. Из обслуги только одна девчонка, сомнительная фея в зеленой тунике размера на три больше, чем нужно. Она снимала «Полароидом» единственных посетителей обедневшего Рождественского уголка, девочку с мамой. На законном месте Чарли торчал некондиционный Санта – заметно моложе, но и заметно толще, чем Чарли, с похожей на поднос лысиной, выставленной напоказ, так как шапку он комкал в руках, пытаясь в чем-то убедить девочку.

Я подошла ближе.

– Иди ко мне, моя милая, – услышала я улещивания Санты.

Девочка в ответ испуганно жалась к матери. Ее трудно было винить: даже на приличном расстоянии от Сайты разило дешевой выпивкой. Я сразу окрестила его Санта-Пьянусом.

– Ну же, деточка! – Он вдруг рассердился и топнул ногой. – Долго прикажешь с тобой валандаться? Иди сюда, скажи Санте свое желание и можешь мотать к своей мамочке.

Ну и ну! Я невольно подобралась для атаки, хотя происходящее не касалось меня лично. Мать девочки, конечно же, и без меня выдаст ему по первое число. В самом деле, женщина вспыхнула от возмущения. Однако до разноса дело не дошло – девочка высвободила руку, собираясь направиться к Санта-Пьянусу. Заплатив сомнительной фее за снимки, наверняка оставлявшие желать много лучшего, женщина поспешила увести дочь. Только тут заметив меня, Санта-Пьянус расплылся в щербатой улыбке:

– Хочешь посидеть у меня на коленях, деточка?

– Перебьешься, урод! – рявкнула я, резко повернулась и зашагала к прилавку Шелли. – В чем дело? – без предисловий спросила я, поманив ее за пределы слышимости покупателей. – Куда подевался ваш фирменный Санта и все остальное? И что за обалдуй занимает его место?

– Вот именно что обалдуй, – согласилась Шелли со вздохом. – Мне не хочется с ним связываться – сама понимаешь, положение обязывает, – она провела ладонью по холму живота, – но как только вернется Боне, этот тип вылетит с треском.

– Да, но где же все-таки Чарли?

– Чарли Дентумер, Ванда. В июне. – Безмятежное лицо Шелли омрачилось. – Разве Боне тебе не говорил?

Я расстроилась, но не слишком удивилась. Санта-Клаус умер. Это хорошо укладывалось в общую картину беспросветного года.

– А обалдуя зовут Лайл, Чарли приходился ему дядей. Как единственный родственник покойного, Лайл унаследовал все его имущество.

– Его надо гнать в три шеи! – в сердцах высказалась я. – Никакого толку, только детей пугает.

– Знаю, знаю, – согласно кивнула Шелли. – Уголок открылся только сегодня, и сама видишь, в каком виде. Я, знаешь ли, купилась на музыку и не зашла сразу проверить, когда же зашла и увидела, Бонса уже не было. А с таким животом меня и калачом не заманишь к этому уроду!

– Послушай, а почему он вообще там торчит? Ведь уголок открывался только после Дня благодарения.

– Лайл вызвался начать раньше, и мне это показалось хорошей идеей, но теперь-то я вижу, что ему просто не хватает на выпивку!

Шелли выкрикнула это в полный голос, глядя на угол, из-за которого слышалась музыка. Никакой реакции не последовало.

– Значит, теперь все это принадлежит ему?

– Площадь он не арендует, так что мы не обязаны держать его здесь. Или выкупим реквизит, или вытолкаем Лайла в три шеи с ним вместе.

Хм… В голове у меня с натугой завертелись какие-то порядком заржавевшие колесики.

– А сколько может стоить реквизит?

– Точно не скажу, – задумчиво ответила Шелли, – но где-то в районе семи штук.

– Семи штук? – повторила я в изумлении. – Да ты что!

– Ну конечно! Костюмы, поезд, солидное фотографическое оборудование, и не забывай про театр марионеток.

– А где все это сейчас?

– В подвале, потому что Лайл не хочет шевелить своей ленивой задницей! – Это опять было выкрикнуто с расчетом на уши Лайла, но ответа снова не последовало. Шелли со вздохом понизила голос: – К тому же следует учесть возможную прибыль, а она в урожайный год довольно высока.

– Правда? Я думала, там ничего не наскребешь.

– Отчего же, очень даже. А почему тебя это так занимает?

– Скажи, ты бы очень удивилась, если бы узнала, что у меня в банке на черный день отложено несколько тысяч долларов?

– Дорогая Ванда, меня давно уже не удивляет ничего из того, что связано с тобой, – засмеялась Шелли.

– Раз так, иду на дело.

– Если потребуется подкрепление, зови.

Я оказалась на месте действия как раз в тот момент, когда очередной малыш испуганно пятился от Санта-Пьянуса. За ним спешила возмущенная мать. Больше никого в обозримом пространстве не наблюдалось. Подойдя к трону Чарли, на котором теперь восседал этот никчемный тип, я оперлась о подлокотники, заключив его в клетку из своих рук. Это вызвало у Лайла приступ пьяного веселья.

– Я знал, деточка, что ты не устоишь перед старым Сантой.

От него разило, оказывается, не только выпивкой, но и всем фаст-фудом, проглоченным за последние дни. Очевидно, чистить зубы было у него не в обычае. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы не отшатнуться.

– Слушай, ты, жалкая ничтожная куча коровьего дерьма, я пришла не рассусоливать, а по делу. Если сейчас же, на этом самом месте, ты передашь мне все права на Рождественский уголок Чарли Дента и уберешься с глаз долой, получишь шесть штук.

– Шесть, ха! – У этого болвана хватило наглости упрямо выпятить подбородок под накладной бородой. – Этот хлам стоит все семь.

– Семь тебе никто не даст, понял? Или шесть, или оставайся при своих. Черт возьми, это же сумасшедшая сумма! Только представь, из скольких баров тебя вышибут, пока ты все потратишь.

Мутноватые глаза Санта-Пьянуса забегали по сторонам. Не то он хотел убедиться, что рядом нет посторонних ушей, не то высматривал путь к спасению – не важно, спасение ему не светило до тех пор, пока я не получу свое. В конце концов он смачно рыгнул мне в лицо, так что с трудом удалось удержать рвотный спазм.

– А когда я получу эти шесть штук? Надо бы поскорее.

– Будет тебе поскорее. Как только у меня в руках окажется подписанный договор, деньги будут твои. Решай!

Не прошло и двадцати минут, как Лайл выскочил из магазина с чеком на мои честно заработанные шесть тысяч долларов, а я украсила себя всеми атрибутами Санта-Клауса, начиная от окладистой бороды и усов и кончая одеждой, которая была мне явно не по размеру. Что ж, по крайней мере теперь мы составляли гармоничную пару с феей по имени Мэри Энн.