– Как вы себя чувствуете?

– Бодрой и отдохнувшей.

Грейс была женщиной невысокой и худощавой, тем более широкой казалась ее улыбка. Прямо-таки зияющей. Признаюсь, я не слишком доверяла ее способностям и в первый момент почему-то ожидала, что она предложит мне для релаксации вместе покурить «травки». Даже теперь я не дала бы руку на отсечение, что в задней комнате у нее не припрятано кое-что покрепче ладана.

– Хорошо. А теперь попробуйте идентифицировать свою музыку.

Со вздохом я вызвала в памяти проклятую мелодию. Первые такты не заставили себя ждать, и я с надеждой прислушалась, как они нарастают. Однако кончилось все опять тем же – достигнув пика, музыка сошла на нет.

– Ну как?

– Никак. Может, я вам напою, а вы назовете?

– Попробуйте.

Я попробовала. Грейс пожала плечами.

– Не знаете?

– Нет, хотя, безусловно, что-то знакомое.

– В этом-то все и дело, – горько усмехнулась я. – Ладно, сколько с меня за попытку?

Оказалось, восемьдесят пять долларов, причем эти деньги я уж никак не могла получить назад.

– Кстати, Грейс, вы всегда хотели быть гипнотизером? – спросила я уже на пороге, вспомнив выражение «С паршивой овцы хоть шерсти клок». – В смысле, как вы к этому пришли?

– По совету инопланетян, – ответила она без тени улыбки.

Ну ясное дело, как же еще. Вот что бывает, когда выбираешь имя наугад по «Желтым страницам».

– И вы все еще с ними на связи? Тогда, может, они подскажут, что это за музыка?

– Как? Они же не телепаты.

– Правда? А я думала… впрочем, неважно. Спасибо, что согласились меня принять. И да пребудет с вами Сила.

– Я просто в восторге!

Элизабет налила два стакана молока, водрузила на стол блюдо с еще теплым шоколадным печеньем и первой схватила сразу пару штук.

– Ну, не томи, рассказывай.

– Эта радиостудия нравится мне все больше, – сказала она, блестя глазами и оживленно жестикулируя. – Время мне дали с девяти до трех дня и даже предоставили личный кабинет!

– Хм… – Я макнула печенье в молоко. – Как-то неловко объедаться вкусными вещами, когда дети уже в постели.

– Переживешь, – отмахнулась Элизабет с набитым ртом. – Это тот сорт неловкости, от которого надо избавляться сразу после появления первого ребенка, иначе так и будешь себе во всем отказывать. А спрашивается, зачем? Только в сказках мамаша всегда «сладок кус недоедала».

Я поскорее набила рот.

– Ну и как называется твое шоу? «Добрый доктор Айболит»?

– А я вовсе не доктор, – объявила Элизабет. – Для психоаналитика это не обязательно. Между прочим, шоу хотели назвать «Доктор Лиззи» и ужасно удивились, узнав, что у меня нет медицинского образования.

– Правда?

– Угу. – Она счастливо улыбнулась. – Представляешь, Мэтт (это продюсер) сказал, что при таком умственном потенциале во мне никак не заподозришь человека без диплома. Честно говоря, я побаивалась, что это вырастет в проблему, но он не стал на этом зацикливаться.

– Какой славный малый! – не удержалась я.

– Иронизируешь?

– Самую малость. Просто невозможно не заметить у тебя в голосе особых интонаций, когда речь идет об этом… Мэтта. Или у тебя уже есть что скрывать?

– Пока нет, – смутилась Элизабет. – Но очень возможно, что скоро будет, потому что от него исходят эдакие… многозначительные флюиды.

– Бойся флюидов, повидавший видов! – провозгласила я. – Интересно, а как же твоя теория о том, что одинокая жизнь лучше сломанной? Или это с самого начала был треп?

– Есть еще теория насчет «никогда не говори никогда», – засмеялась Элизабет. – Все остальные помогают в обычной повседневности, и только. К тому же мы с Мэттом пока даже не начали встречаться. Просто я хочу сказать, что… открыта для новых попыток.

– Ну, не знаю… хорошая ли это идея – с первых дней так бессовестно открыть себя для попыток босса?

Несколько минут мы жевали и глотали в молчании, потом лицо Элизабет прояснилось.

– Глупо отвергать идею только потому, что она не кажется хорошей.

– Тогда выпьем за идейный подход.

И мы чокнулись стаканами с молоком.

Наступили выходные. Джек увез обоих своих отпрысков навестить бабушку, Элизабет отправилась в Атланту с очередным визитом к Шерил, а я, раздав ценные указания Бонсу, Мэри Энн, разнокалиберным феям и эльфам (которых набралось уже изрядное количество), обеспечила себе заслуженный отдых.

Первым моим шагом было скупить в ближайшем магазине весь имеющийся в наличии запас вредной еды – ради Элизабет я старалась подавать детям добрый пример и была уже сыта по горло яблоками, свежим апельсиновым соком и хлебом с отрубями. Вернулась с мешком кока-колы и всевозможных «марсов» и «сникерсов», прекрасно понимая, что к понедельнику обзаведусь добавочными килограммами и жестоко подкошу себе пищеварительный тракт. Что делать, за все хорошее надо платить.

Ах да, и впервые за все долгое время я пригласила в гости старого друга Альберта.

Вторая половина пятницы прошла у телевизора. Истосковавшись по простым радостям, я смотрела все подряд: новости, мыльные оперы, ток-шоу, даже репортаж с марафона. Наконец стало сказываться перенасыщение, и под передачу «Сосед – соседу» я ударилась в жалость к самой себе.

Подумать только, в тридцать два года объедаюсь сладостями на чужом диване и смотрю на то, как соседи украшают друг другу дома, по чужому телевизору. А у меня самой и соседей-то никогда не было! В крайнем случае можно назвать соседкой Элизабет, но мы при всем желании не сможем разукрасить друг другу дома, потому что и дома у меня нет. Ничего у меня нет, если разобраться.

Тут я, само собой, пустила слезу.

Да и как не плакать над одинокой приживалкой, которой некуда податься на Рождество и остается лишь с горькой завистью смотреть по «ящику» на чужую предпраздничную суету. Это даже не слезливая мелодрама, это уже конец всему. Рука сама собой потянулась к старому другу Альберту, стоявшему нетронутым в центре журнального столика. А я-то, дура, надеялась обойтись без его поддержки!

Два часа спустя, разрумянившись от «капельки крепкого», я смотрела «Поменяться местами» с очень, очень неприятным чувством, что попала в категорию «полный нуль» и уже никогда оттуда не выберусь. Это чувство висело на мне кандалами с чугунным ядром.

Уснув на диване пьяным сном, я тем не менее открыла глаза с первыми рассветными лучами. Голова трещала как сумасшедшая, желудок ходил ходуном, и было совершенно ясно, что я слишком стара для таких эскапад, что у меня просто нет уже на это здоровья. Кряхтя и охая, я побросала в мусорное ведро остатки своих припасов и недопитую бутылку, вынесла ведро на улицу и вывалила все в бак, лишь чудом ухитрившись в последний момент спасти старину Альберта. В конце концов, отец был прав: бывает, что никак не обойтись без капельки крепкого. Я припрятала друга дней моих суровых в бар Элизабет, в самый дальний угол, отлично зная, что однажды возблагодарю Бога за собственную предусмотрительность.

Итак, «марсы» и «сникерсы» перекочевали в мусорный бак, а пожар в желудке был погашен стаканом свежего апельсинового сока. Однако лучше мне не стало. Занять себя было решительно нечем. После получаса метаний по дому я отправилась в «Уолмарт» и купила там кроссовки, ветровку с мобилизующей надписью «Тебе все по плечу!» и тренировочные штаны с двойной белой полосой по бокам. Если бы не жирок во всех местах, где ему свойственно откладываться, меня могли бы принять за ярую спортсменку.

Утро, можно сказать, только началось, так что смело можно было выходить на свой первый забег. Я без проблем одолела подъездную аллею (метров пять), но на выходе заметила, что с ветровки свисает бирка, стала ее отрывать и зацепилась ногой за колесико мусорного бака. Только чудом удалось не ссадить обе коленки. Такое начало не внушало особых надежд.

К счастью, мои тренировочные штаны были не только с полосками, но и с блестками, так что вполне могли сойти за модный прикид, даже в ансамбле с ветровкой. В смысле, я не выглядела как стопроцентная бегунья, так что в конце улицы, когда в груди начало хрипеть и свистеть, я благоразумно перешла на шаг. А что? Есть же такой вид спорта – ходьба, а к моему типу внешности он подходит намного больше, чем бег, пусть даже трусцой.