Полин Шоплен обеспокоенно спросила:

– Надеюсь, у вас нет аллергии на детский декор?

– Прежде не сталкивался ни с чем подобным. Вы все это нарисовали, потому что принято считать, что пожилые люди впадают в детство?

– Нам просто досталось помещение бывших яслей соседнего завода, когда он закрылся. Вначале хочется надеть солнцезащитные очки, чтобы не стать дальтоником, но со временем привыкаешь. И потом, ясли действительно немногим отличаются от дома престарелых. И там и там обитатели спят после обеда и часто ходят в памперсах!

Медсестра рассмеялась, но, заметив, что ее новый шеф не улыбается, мигом посерьезнела.

– Пойдемте, я покажу вам ваш кабинет. Служебная квартира наверху. У вас с собой только эта сумка?

– Да.

Снова почувствовав удивление собеседницы, Тома поспешил добавить:

– Остальное доставят позже.

В кабинете Тома обнаружил стопку лежащих на видном месте папок, два шкафа, заполненные архивными документами, а на пробковой доске, занимавшей пол-стены, внушительную коллекцию служебных записок. Он сразу же заметил компьютер и принтер. Они ему будут нужны.

– Компьютер подключен к интернету?

Медсестра несколько опешила от такого вопроса, но кивнула, не подав виду. Просмотрев несколько записок, доктор пришел в недоумение: к чему этот формализм и перевод бумаги?

– Ваш предшественник был большим любителем бумажек, – пояснила молодая женщина. – Он писал их по любому поводу…

– Вижу. У такой патологии имеется свое название…

– Возможно, он был хорошим управляющим. Но в человеческом плане… Проработав здесь три года, он все еще путал имена постояльцев.

– Их ведь всего шестеро?

– Уже пятеро. Мадам Берза покинула нас – тихо, во сне. Так что на сегодняшний день здесь проживают три женщины и двое мужчин. В возрасте от семидесяти одного до восьмидесяти восьми лет. Могу я вам задать один вопрос?

Тома уже отвык от того, чтобы женщина так открыто смотрела ему в глаза. Смутившись, он склонился над служебной запиской о замене жидкого мыла в дозаторах.

– Пожалуйста.

– Почему вы выбрали это место?

– Тут недалеко живет моя семья.

Чтобы избежать дальнейших расспросов, Тома сделал вид, что заинтересовался документом о количестве выдаваемого хлеба.

– Кто занимается питанием?

– Муниципалитет доставляет обеды и ужины два раза в день. Но завтрак готовлю я.

– Кто-нибудь из постояльцев нуждается в особом уходе?

– Они все относительно самостоятельны. Трое из них находятся под медицинским наблюдением. Я покажу вам их карты, если пожелаете. Вы первый, кто справляется об их здоровье…

– Я, возможно, плохой управляющий, но по образованию я врач.

– Какого профиля?

– Лечение всех нуждающихся в горячих точках и на краю света.

Женщина рассмеялась – во второй раз, с тех пор как Тома приехал, и ему уже нравилась непосредственность и энергичность этой его коллеги.

– Ну что ж, доктор, давайте продолжим знакомство с нашим заведением?

По жилищным меркам деревни Амбар в служебной квартире Тома вполне могли разместиться Кишан, его жена, трое детей, его родители, родители жены и даже их дяди. Тома окинул быстрым взглядом свое новое жилье и бросил сумку при входе.

– Постояльцы никогда не поднимаются на этот этаж. Вы можете чувствовать себя здесь как дома. Отсюда можно даже напрямую выйти на улицу, если пожелаете, по лестнице в конце коридора.

– А там что находится?

– Вторая квартира, поменьше. Мы используем ее под склад, храним в ней мебель. То, что осталось от яслей.

– Здесь довольно уютно.

– Правда? Ваш предшественник считал этот дом слишком тесным и слишком старым… Все начиналось как экспериментальный проект под управлением фонда социального страхования и муниципалитета. Когда завод закрылся, город выкупил здание яслей. Идея была хорошей: поселить небольшое количество стариков в обстановке, приближенной к домашней. Фонд постепенно снял с себя все обязательства, и постояльцам пришлось самим раскошеливаться.

Тома подошел к одному из окон, выходящему во двор, и удивился открывшемуся его взгляду пространству.

– Это что, сад?

– Бывший фруктовый сад, он тянется до самой речки Ренонс, – вон она виднеется, возле большой ивы. Говорят, в ней водится много форели. Я вас туда отведу, если захотите.

– Почему бы нет? Вы давно здесь работаете?

– С самого открытия, чуть больше трех лет. Раньше я работала в больнице, но график и атмосфера стали очень напряженными. А мне нужно заботиться о моем сынишке. Когда его отец ушел от нас, я решила перейти сюда.

Еще два месяца назад Тома спокойно выслушал бы историю об отце, оставившем жену и ребенка, – такое случается сплошь и рядом. Сегодня он воспринимал все иначе.

– Сколько лет вашему сыну?

– Скоро будет восемь.

По привычке Тома чуть было не спросил, здоров ли мальчик, но сдержался. Он продолжил:

– Постояльцы в курсе, что у них теперь будет новый директор?

– Шутите? Еще как в курсе! Они наверняка следили за вами, когда вы сюда входили. Вы увидите, порой они напоминают детей, и мне это очень нравится.

– Следили за мной? Серьезно?

– Конечно. Если говорить начистоту, они недолюбливали вашего предшественника. Прошлой зимой месье Ланзак подхватил грипп. Так он вставал с постели специально для того, чтобы заразить директора. И в конце концов ему это удалось!

– Очень мило. А что думаете о бывшем директоре вы?

– Я могу быть откровенной?

– Это будет хорошим фундаментом для наших дальнейших отношений.

Что-то неуловимо изменилось в лице молодой женщины.

– Он был не слишком…

Она замялась, затем, увидев, что Тома ждет ее ответа, быстро произнесла:

– Это был мелкий бюрократ-карьерист, которому не место в социальной сфере. Этот тип всегда заботился только о себе.

Выдав свой вердикт, Полин приняла прежний приветливый вид.

– Пойдемте вниз, я представлю вас нашим постояльцам.

Полин Шоплен повела доктора в сторону гостиной. Стены были расписаны разноцветными полосками и маленькими пухлыми зверушками – зрелище, спору нет, восхитительное, если вам меньше пяти. Медсестра приложила палец к губам с видом девочки, готовящей сюрприз. Немного повысив голос, она спросила:

– А сейчас, месье директор, не хотите ли вы познакомиться с нашими постояльцами?

Тома удивленно посмотрел на нее. Она тихо пояснила: – Сейчас вам следует ответить «с удовольствием» или «не возражаю».

Он кивнул и громко произнес важным голосом:

– Не возражаю!

Медсестра знаком предложила ему прислушаться. Раздался звук одной открываемой двери, затем другой – и вот появился первый силуэт. Мелкими семенящими шагами к ним приближалась маленькая сгорбленная старушка с белоснежными волосами. Она пересекла порог гостиной, словно спортсмен, преодолевающий финишную прямую в замедленной съемке, не сводя взгляда с нового директора. Глаза у нее были светлые и гораздо более бойкие, чем тело. Старушка протянула Тома руку:

– Здравствуйте, месье, меня зовут Франсуаза Кенон. Знаете, сегодня ночью я просыпалась в 2 часа 22 минуты, потом в 4 часа 44 минуты и 5 часов 55 минут, а вы приехали в 9 часов 09 минут…

Второй постоялец подошел так быстро, как может ходить старый человек, и, обойдя старушку, энергично пожал руку доктору.

– Франсис Ланзак. Мои друзья называют меня Полковником. Не обращайте на нее внимания, доктор, она чокнутая. Ей везде мерещатся сверхъестественные знаки. Не удивлюсь, если из этой истории с часами она выведет, что вы антихрист и пришли похитить наши души и съесть наше лимоннее печенье.

Маленькая старушка запротестовала:

– Помолчи, Франсис, я первая подошла. И он не антихрист!

– Ну а кто же он по твоей дурацкой часовой теории? Реинкарнация радиобудильника?

Опираясь на трость, к ним с важным видом приближался еще один джентльмен в сопровождении двух дам. Вскоре Тома оказался окружен маленькой толпой постояльцев, которые вели себя словно ребятишки в детском саду вокруг Деда Мороза. Возможно, идея разместить их в яслях была не такой уж безумной.