– Что за бизнес у него?

– Издательское дело, публикация всевозможных географических материалов, карт и прочей всячины… Он покупал материалы повсюду, в том числе и в закрытых учреждениях.

– Разве это законно? – Полётов изобразил лёгкую настороженность.

– Абсолютно! Впрочем, ты же знаешь, как иногда приходится действовать. Мы с тобой занимаемся профессиональной журналистикой и нередко вынуждены доставать необходимые материалы не совсем честным способом.

– Да, случается всякое.

– Вот и там были кое-какие грешки. И теперь эту контору прикрыли.

– Прикрыли? Но я же на днях был в «Папирусном доме», – Полётов играл свою роль.

– «Папирусный дом» был лишь соучредителем фирмы, которую мой приятель возглавлял и которую теперь закрыли.

– Как она называлась?

– «Вью Интернэйшнл».

– Не слышал про такую, – Юрий пожал плечами.

– Это была маленькая фирма, скромная, но занималась полезным делом. У моего друга остались связи, будет жаль не использовать их.

– Что ты имеешь в виду?

– Хотелось бы изыскать возможность для пересылки новых материалов. Это можно было бы сделать с помощью «Папирусного дома». Скажем, заключить с издательством контракт на приобретение через их посредничество того, что нам нужно. Раз ты хорошо знаком с госпожой Кинжаловой, Юрий, ты смог бы ускорить этот процесс

– Допустим, я соглашусь помочь тебе… – задумался Полётов.

– Не мне, а моему другу.

– Пусть так… Что я получу с этого? Ты признался, что там не всё чисто, Джордж. У меня известное имя, и мне бы не хотелось замарать его. Кроме того, давай говорить, как принято у деловых людей. За услуги следует платить.

– Об этом не беспокойся. Мой друг не страдает скупостью, – американец потёр ладонью взмокший лоб. – Может, возьмём вина? Я вчера выпил лишнего, теперь внутри всё пересохло.

Юрий согласился. Они выпили по два бокала вина, продолжая беседовать теперь уже на отвлечённые темы, и вскоре расстались.

После встречи с Уоллисом Полётов сразу же связался с Соколовым и договорился с ним о встрече.

– Наш знакомый роет землю копытом, – сказал Юрий.

– Клюнул?

– Не то слово. Несётся вперёд на всех парусах. Предложил мне посредническую работу, – и Полётов подробно пересказал состоявшийся только что разговор.

– Так, так, – Соколов потёр руки. – Славненько получается. Я доложу Старику. Пришпоривать ситуацию нам нет нужды. Вербовать Уоллиса решено в любом случае, но поначалу надо выяснить, знает ли он источники, откуда секретные материалы поступали во «Вью интернэйшнл». Как только наш американский коллега даст понять, что ему это известно, мы подвалим к нему для разговора начистоту. Материалы для такого разговора у меня уже подготовлены.

– Компромат?

– Очень большой букет. Теперь насчёт Кинжаловой. Насколько мне известно, «Пипирусный дом» будет участвовать в международной книжной ярмарке в Барселоне.

– Когда?

– Через три месяца. Ты позвони Кинжаловой и провентилируй, намерена ли она прилететь на ярмарку. Если она едет сюда, то скажи, что ей занесут кое-что для тебя, пусть захватит.

– Ты имеешь в виду материалы, которые интересуют Уоллиса?

– Надеюсь, что мы успеем раскрутить его за это время и он даст отмашку своему агенту… Теперь о твоей здешней подружке. Ты уже виделся с ней?

– Ты о Монике? Нет, не созванивался с ней.

– Даже из Москвы не звонил? Это зря. Так мы можем упустить её.

– Не беспокойся, всё будет в порядке, – убеждённо сказал Полётов.

– Её постоянно приглашают в очень интересное общество. После вашей поездки на виллу барона к Монике проявляют интерес высокопоставленные персоны. Её пригласили даже в «Клаусуру»! Исключительно полезный она для нас объект. Вроде бы и внешне не яркая, а притягивает мужиков…

– Мне сказали в Москве, что её несколько раз видели в обществе Себастьяна Лобато.

– Да, – кивнул Соколов. – Этим типом интересуются американцы. Он – специалист по Ближнему Востоку, и этим, как ты понимаешь, сказано очень много. Человек он осторожный. Иностранцев не жалует, если и встречается с кем, то лишь по работе. Есть у него, правда, несколько приятелей из Саудовской Аравии, с которыми он учился в колледже, но больше никаких контактов. Так что подобраться к нему трудно.

– Полагаешь, что можно докопаться до него через Монику? – спросил Полётов.

– Надо рискнуть.

– Открыть карты?

– Да, – ответил Соколов.

Юрий вздохнул.

С того дня, как он услышал от Старика, что Монике присвоен оперативный псевдоним, Юрий не переставал думать о том, как однажды придётся открыть свою истинную сущность девушке, которая стала ему по-настоящему близкой. Эти мысли держали его в постоянном напряжении, вызывали тревогу, как скрытый от глаз огонь в глубине торфяника. Моника доверяла Полётову, может быть, больше, чем кому-либо другому в мире. И вот теперь ему предстояло сказать ей, что он – офицер иностранной разведки. Более того, он должен был склонить девушку к сотрудничеству с этой разведкой! Ничего более болезненного Юрий не мог представить…

– Что ж, – опять вздохнул он.

– Тебя что-то смущает? – спросил, насторожившись, Соколов.

– Нет.

В течение дня он несколько раз брал телефонную трубку, но никак не решался набрать номер Моники. Лишь поздно вечером он собрался с мыслями и позвонил ей.

– Это ты? – Девушка растерялась, её голос дрогнул. – Юра, это ты?

– Разумеется. Почему ты удивлена?

– Думала, что ты уже не позвонишь, – она улыбнулась.

– Как же я могу не позвонить, дорогая? – Он почувствовал, что к горлу подкатил комок. «Чёрт возьми, что со мной происходит? Откуда эта сентиментальность? У меня вот-вот слёзы потекут. Старик, возьми себя в руки, в конце-то концов».

– Целый месяц от тебя ни одного звонка. Даже дольше месяца, – робко ответила Моника. – Я решила, что ты не хочешь видеть меня.

– Ошибаешься. Я очень соскучился. Но так уж сложились обстоятельства.

– Ты приедешь ко мне?

– Если ты свободна, – Юра заторопился. – У тебя же могут быть другие планы.

– Любимый, когда ты рядом, у меня нет других планов.

У Полётова перехватило дыхание. «И мне надо вербовать её… Ради чего? Ради какой такой великой идеи? Где эта идея? Любовь во всём мире? Равенство? Общечеловеческое счастье? Нет! Ничего этого нет, мать твою! Да, есть моя работа, но Моника-то к ней не имеет ни малейшего отношения. Почему я должен рисковать этой молодой женщиной? Кто дал мне право ломать её жизнь?»

– Так ты приедешь? – Спросила она.

– Уже еду… Целую тебя…

Через двадцать минут он, всё ещё погружённый в свои размышления, остановился перед дверью её квартиры, достал ключ, вставил ключ в замочную скважину, повернул и вошёл в квартиру. Моника ждала в коридоре, сидя на стуле. Из-за её спины лился приглушённый свет настольной лампы, едва уловимо колыхались лёгкие занавески перед распахнутым окном.

– Ты что? – оторопел он. – Почему ты здесь, почему не в комнате?

– Жду тебя… Подумалось, что так ты быстрее появишься…

Она порывисто поднялась и бросилась ему на шею.

– Как я соскучилась!

– Моника, дорогая моя девочка!

Они долго целовались, затем она потащила Юрия за собой к постели.

– Ничего не хочу сейчас, только тебя! – шелестел её шёпот в тишине квартиры.

Полётов испытал внезапный прилив бешеной физической силы, смешанный с неописуемой нежностью и безудержной страстью. Он подхватил Монику на руки и долго кружил по комнате, впав в некое подобие транса. Девушка превратилась в пушинку, стала невесомой. Он ощущал только прикосновение её мягких губ, тело её исчезло. Пространство квартиры, свет, ночь, звуки – всё исчезло. Осталось только неторопливое кружение и касание тёплого женского рта. А в голове стучало: «Сейчас, скажу, сейчас… Нет, не сейчас… Вообще никогда…»

Вдруг он застыл и немного отстранил от себя Монику, чтобы разглядеть её лицо.

– Ты такая чудесная…

– Я люблю тебя, – прошептала она.