– Доброе утро, Ман, – сказал Майк. – Профессор де ла Пас звонит по твоему домашнему номеру.

– Ты можешь подключить его сюда? Под шифром «Шерлок»?

– Конечно, Ман.

– Тогда не прерывай их разговор. Переключи его на меня сразу же, как только они кончат говорить. Откуда он звонит?

– По автомату из пивной «Жена бурильщика», это на нижнем…

– Я знаю, Майк. Когда соединишь меня, ты сможешь сам остаться на связи? Хочу, чтобы ты послушал.

– Будет сделано.

– А ты можешь определить, есть ли кто-нибудь рядом с ним? По дыханию, например?

– Из факта отсутствия эха я заключаю, что профессор говорит под защитой глушилки. Но предполагаю, что в пивной должны быть и другие посетители. Хочешь послушать, Ман?

– Да, пожалуй. Включи-ка меня. И, если он поднимет колпак, предупреди. Ты просто умница, Майк.

– Спасибо, Ман.

Майк подключил меня. Говорила Ма:

– …я обязательно передам ему, профессор. Мне очень жаль, что Мануэля нет дома. Вы не оставите номер, по которому вам можно позвонить? Он очень хотел связаться с вами, специально просил, чтобы я узнала у вас номер телефона.

– Очень сожалею, дорогая леди, но я уже ухожу отсюда. Дайте-ка подумать… сейчас восемь пятнадцать; я попробую позвонить вам ровно в девять, если позволите.

– Конечно, профессор, – в голосе Ма чувствовалось легкое кокетство, приберегаемое ею для мужчин – не мужей, – к которым она благоволит; изредка его частичка перепадает и нам.

Мгновение спустя Майк сказал: «Давай!» – и я заговорил:

– Привет, проф! Слыхал, вы меня разыскиваете? Это Манни.

– Готов поклясться, что я отключился! – изумленно выдохнул проф. Нет, я и в самом деле отключился; надо думать, аппарат испорчен. Мануэль, я так рад тебя слышать, мальчик мой! Ты только что добрался до дома?

– Я не дома.

– Но… как же это… я не…

– На объяснения нет времени, проф. Вас кто-нибудь может подслушать?

– Не думаю. Я опустил колпак.

– Небольшая проверка. Проф, когда у меня день рождения?

Он помедлил. Потом сказал:

– Понятно. Кажется, я понял. Четырнадцатого июля.

– Убедили. О'кей. Давайте разговаривать.

– Ты действительно говоришь не из дома, Мануэль? Где же ты находишься?

– Об этом поговорим позже. Вы спрашивали мою жену о девушке. Не будем называть имен. Зачем вы хотите ее найти, проф?

– Мне надо предупредить ее. Ей не следует возвращаться домой. Там ее арестуют.

– Почему вы так думаете?

– Милый мальчик! Все, кто был на этом митинге, сейчас в серьезной опасности. И ты сам тоже. Я обрадовался, хотя и крайне удивился, когда ты сказал, что говоришь не из дома. Тебе нельзя там появляться. Если можешь схорониться где-нибудь на время, устрой себе небольшой отпуск. Ты же понимаешь, хоть и не видел все до конца, что вчера вечером был настоящий взрыв насилия.

Еще бы я не понимал! Убийство охранников Смотрителя было явным нарушением Правил внутреннего распорядка Администрации; во всяком случае, на месте Смотрителя, я расценил бы это именно так.

– Спасибо, проф. Я буду осторожен. И если увижу девушку, то передам ей тоже.

– А ты не знаешь, где ее найти? Видели, как ты ушел вместе с ней, и я надеялся, что ты знаешь.

– Проф, откуда такая заинтересованность? Прошлым вечером вы, похоже, не были ее союзником?

– Нет-нет, Мануэль. Она мой товарищ. Для меня «товарищ» не просто форма вежливого обращения, я вкладываю в это слово прежний, более глубокий смысл, означающий некие узы. Она мой товарищ. В тактике мы расходимся. Но не в целях, не в преданности Делу.

– Понятно. Считайте, что послание ей вручено. Она его получит немедленно.

– Превосходно! Я не задаю вопросов… но надеюсь, очень надеюсь, что ты найдешь способ оградить ее от опасности, пока не минует гроза.

Я обдумал его слова.

– Минутку, проф, не отключайтесь.

Когда я подошел к телефону, Вайо отправилась в ванную; надо думать, чтобы не слышать разговора – это было в ее духе.

Я постучал в дверь.

– Вайо?

– Одну секунду, сейчас выйду.

– Мне нужен совет.

Она открыла дверь.

– Да, Манни?

– Как котируется профессор де ла Пас в твоей организации? Ему верят? Ты ему доверяешь?

Она задумалась.

– Предполагается, что все присутствовавшие на митинге заслуживают доверия. Но лично я с ним не знакома.

– М-м-м… А какое впечатление он произвел на тебя вчера?

– Мне он понравился, хотя и спорил со мной. А ты о нем что-нибудь знаешь?

– Конечно! Я знаю его почти двадцать лет. Я-то ему верю. Но для тебя этого может быть мало. Ты в опасности, и на кон поставлен твой кислородный баллончик, не мой.

Она тепло улыбнулась.

– Манни, раз ты ему веришь, я тоже верю.

Я снова подошел к телефону.

– Проф, вы в бегах?

– Точно так, Мануэль, – хихикнул он.

– Знаете такую дыру – гранд-отель «Малина»? Комната «А», двумя этажами ниже холла. Сумеете добрался без «хвоста»? Вы завтракали? Что хотите на завтрак?

Он опять хихикнул.

– Мануэль, только ученику дано вызывать у учителя чувство, что он не даром прожил жизнь. Я знаю, где это, я замету следы, я буду не завтракать: я сегодня съем все, до чего смогу добраться!

Вайо начала убирать постели. Я помог ей.

– Что ты хочешь на завтрак?

– Чай и тост. Хорошо бы еще сок.

– Мало.

– Ну… тогда яйцо в мешочек. Но за завтрак плачу я!

– Два яйца в мешочек, тост с маслом и джемом, сок. Бросим жребий?

– Твои кости или мои?

– Мои. У меня они жульнические.

Я подошел к лифту доставки, спросил меню и увидел заманчивое название: «ПРИЯТНОЙ ОПОХМЕЛКИ! ПОРЦИИ ОТ ПУЗА!» Томатный сок, омлет, ветчина, жареный картофель, кукурузные лепешки с медом, тосты, масло, молоко, чай или кофе. Четыре с половиной гонконгских доллара за порцию на двоих. Я и заказал на двоих – не хотелось рекламировать, что нас трое.

Мы были чисты, мы, можно сказать, сияли, комната была прибрана и приготовлена к завтраку. Вайо переоделась из черного костюма в красное платье, «поскольку собиралась приличная компания»… в это время звякнул лифт с едой. Переодевание, между прочим, вызвало ссору. Вайо принимала разные позы, смеялась, потом сказала:

– Манни, мне ужасно нравится это платье. Как ты догадался, что оно мне подойдет?

– Исключительно по причине гениальности.

– Вполне возможно. Сколько оно стоит? Мне надо вернуть тебе деньги.

– Продажная цена пятьдесят центов в купонах Администрации.

Вайо помрачнела и топнула ногой. Нога была босая, особого шума не произвела, зато сама Вайо взмыла вверх на полметра.

– Счастливой посадки! – пожелал я ей, пока она искала, за что бы ухватиться – ну точно новичок!

– Мануэль О'Келли! Неужели вы думаете, что я стану принимать дорогие подарки от человека, с которым даже не переспала?

– Это легко исправить.

– Развратник! Вот я расскажу твоим женам!

– Пожалуйста! Вряд ли тебе удастся открыть Ма что-нибудь новенькое.

Я подошел к лифту и начал вытаскивать из него тарелки.

В дверь постучали. Я щелкнул кнопкой устройства «болтун-гляделка».

– Кто там?

– Посетитель к господину Смиту, – раздался дребезжащий голос. – Господин Бернард О. Смит.

Я лязгнул запорами и впустил профессора Бернардо де ла Паса в номер. Выглядел он как утиль низшего качества: одежда грязная, сам замызганный, волосы растрепаны, один бок парализован, рука вывернута, на глазу катаракта – самый настоящий босяк, из тех, что ночуют в Боттом-Эли и выпрашивают в дешевых забегаловках выпивку и яйца в маринаде на закуску. Изо рта у него текли слюни.

Как только я запер дверь, он распрямился, расправил лицо, прижал руки к груди, оглядел Вайо с головы до ног, всосал в себя воздух на японский манер и присвистнул.

– Еще прекраснее, – восхитился он, – чем мне показалось вчера!

Вайо улыбнулась, несмотря на обуревавший ее гнев.

– Благодарю вас, профессор. Но не надо комплиментов. Ведь здесь собрались просто товарищи.