– Тогда зачем говоришь?

– Затем, черт возьми, что я увяз так же глубоко, как и вы… и хочу, чтобы все было возмещено! Мне крайне неприятно это говорить, но ваши слова сильно отдают лицемерием.

Он хихикнул.

– Дорогой Мануэль, неужели тебе понадобилось столько лет, чтобы прийти к выводу, что я лицемер?

– Значит, вы это признаете?

– Нет. Но если тебе легче от того, что ты так считаешь, – пожалуйста, я готов служить козлом отпущения. Однако перед самим собой я не лицемерю, ибо уже в тот день, когда мы провозгласили революцию, я понимал, что нам понадобится много денег и вот их придется красть. Это меня не смущало, я считал, что лучше воровство, чем ожидающие нас через шесть лет голодные бунты, а через восемь – каннибализм. Я сделал выбор и не жалею о Нем. Я замолчал, не совсем, впрочем, удовлетворенный.

– Профессор, – сказал Стью, – я очень рад, что вы жаждете перестать быть президентом.

– Вот как? Вы, значит, разделяете предубеждения нашего друга?

– Только отчасти. Поскольку я с рожденья был обречен на богатство, воровство меня смущает меньше, чем его. Но раз Конгресс сейчас принялся за конституцию, я намерен выбрать свободную минутку и явиться на сессию. Я планирую провозгласить вас королем.

Проф был глубоко шокирован.

– Сэр, если вы меня провозгласите, я откажусь, если меня выберут – отрекусь.

– Не торопитесь. Возможно, это единственный способ получить ту конституцию, которую вы хотите. Я тоже ее хочу и так же, как и вы, не слишком обольщаюсь. Вы могли бы стать королем – люди приняли бы вас: мы, лунари, с республикой еще не обвенчались. Им понравится идея, вот увидите! Церемонии, мантии, двор и все такое прочее…

– Нет!

– Ja-Да! Когда придет время, вы не сможете отказаться. Ибо нам нужен король, а другого кандидата, который годился бы на эту роль, нет. Бернардо Первый, Король Луны и Император Ближнего Космоса!

– Стьюарт, я прошу вас немедленно прекратить. Меня от этого тошнит.

– Привыкнете. Я роялист, потому что демократ. Я не позволю вашим предрассудкам погубить мою идею, так же как вы не позволили страху перед воровством погубить идею революции.

– Погоди, Стью, – вмешался я. – Ты сказал, что ты роялист, потому что демократ?

– Конечно! Король – единственная защита граждан от тирании… особенно от самых худших тиранов – от них самих. Проф идеально подходит для этой работенки… потому, что ее не хочет. Его единственный недостаток в том, что он холостяк и не имеет наследника. Но мы это исправим. В качестве наследника я собираюсь предложить тебя. Наследный принц! Его Королевское Высочество принц Мануэль де ла Пас, герцог Луна-Сити, генерал-адмирал вооруженных сил и Защитник немощных.

Я разинул рот. Потом закрыл лицо руками.

– Бог мой!

Часть третья

Дарзанебы

В понедельник 12 октября 2076 года, около девятнадцати ноль-ноль я сидел дома и отходил от тяжелого суматошного дня, проведенного в нашей штаб-квартире в «Малине». Делегация фермеров производителей зерна хотела повидать профа, и меня вызвали к ним, так как проф был в Гонконге. Я был не в духе и нагрубил им. Прошло уже два месяца после объявления эмбарго, но ФН не оказала нам чести подложить хоть какую-нибудь свинью. Нас игнорировали, на наши претензии не отвечали: очевидно, считали, что ответить – значит признать нас за людей. Стью, Шини и проф неустанно трудились, подтасовывая новости с Земли, дабы поддержать в лунарях боевой дух.

Поначалу все держали свои скафандры под рукой. Их носили, зажав шлемы под мышкой, когда шли по коридорам на работу или возвращались домой. Но постепенно стали расслабляться: день шел за днем, никакой опасности не было, а скафандр, если он не нужен, – это сущее наказание, такой он громоздкий. Вскоре пивные стали вывешивать у себя таблички «В скафандрах вход запрещен». Ну а если лунарь не может выпить свои пол-литра на пути домой из-за какого-то скафандра, то он оставит его либо дома, либо на станции, либо где-нибудь еще.

Признаюсь, я и сам в этот день проявил расхлябанность. Мне позвонили, срочно вызвали обратно в отель – и только на полпути я вспомнил о скафандре.

И как раз подошел к тринадцатому переходному шлюзу, когда услышал и кожей почувствовал самый страшный для любого лунаря звук – ш-ш-ш! – а следом за ним сквознячок. Я метнулся в шлюз, уравнял давление, вылетел вон, задраил за собой дверь и опрометью кинулся к нашему домашнему шлюзу, проскочив его с криком:

– Всем надеть скафандры! Вызовите детей из туннелей и закройте все герметичные двери!

А дома из взрослых всего-то Ма да Мила. Обе всполошились, но без слов принялись за дело. Я ворвался в мастерскую и схватил скафандр.

– Майк, отзовись!

– Я здесь, Ман, – ответил он спокойно.

– У нас, судя по звуку, взрывная декомпрессия. Что происходит?

– Это на третьем уровне Луна-Сити. Пробой на станции «Западная». Сейчас частично под контролем. Шесть кораблей совершили посадку. Луна-Сити атакован…

– Что?!

– Дай мне закончить, Ман. Прилунилось шесть транспортных кораблей Луна-Сити атакуют десантники, Гонконг, возможно, тоже, связи с ним нет, поврежден узел Б-Л. Атакован Джонсон-Сити; я намертво закрыл бронированные двери между городом и Нижним Комплексом. Новолен мне не виден, но, судя по отраженным сигналам, его тоже штурмуют. В Черчилле и Тихо-Андере то же самое. Один корабль на высокой эллиптической орбите идет по восходящей прямо надо мной, предположительно флагман. Других сигналов на экранах нет. – Шесть кораблей… Ты-то куда смотрел, черт побери!

Он ответил так спокойно, что я пришел в себя.

– Они подошли с темной стороны Луны, Ман. А у меня там глаз нет. Выскочили внезапно, все на крутых гаррисоновых орбитах, чуть верхушки гор не посрезали. Я заметил лишь самый хвост захода на Луна-Сити. Корабль в Джонсон-Сити – единственный, который мне виден; остальные места посадок я вычислил, исходя из траекторий, определенных по отраженным сигналам. Я слышал пробой на станции «Западная» в Луна-Сити, а теперь слышу звуки сражения в Новолене. Все прочее – заключения, сделанные на основе косвенной информации, степень вероятности нуль, запятая, девять, девять. Я немедленно позвонил тебе и профессору.

Я перевел дух.

– Операция «Камнепад». Приготовиться к выполнению.

– Программа задействована. Ман, когда я не смог тебя поймать, я воспользовался твоим голосом. Прокрутить пленку?

– Нет! Ja! Да!

И я услышал, как объявляю дежурному офицеру у старой катапульты о боевой готовности номер один к операции «Камнепад»: первый контейнер на катапульту, остальные на конвейер, полная готовность к запуску, запускать только по моему личному приказу, затем действовать согласно плану в автоматическом режиме. «Я» заставил его повторить приказ.

– О'кей, – сказал я Майку. – Как боевые расчеты лазеров?

– Тут тоже твоим голосом. Подняты по тревоге, а затем отправлены по своим рубкам. Флагман достигнет апоселения[69] через три часа и четыре, запятая, семь минуты. Цели не будет еще минимум пять часов. – Он может маневрировать. Или нанести удар ракетами.

– Успокойся, Ман. Даже ракеты я увижу с опережением в несколько минут. На поверхности сейчас слепящий полдень. Хочешь, чтоб они хватанули побольше рентген? Нет смысла.

– Хм… извини. Давай-ка я лучше поговорю с Грегом.

– Прокручиваю пленку.

И я услышал «свой» голос, разговаривающий с моим собрачником в Океане Бурь; «мой» голос звучал напряженно, но спокойно. Майк обрисовал Грегу ситуацию и велел поддерживать «Давидову пращу» в полной боевой готовности. «Я» заверил его, что главный компьютер постоянно передает программу их машине и если связь нарушится, переключение будет сделано автоматически. «Я» приказал также, чтобы в случае обрыва связи Грег брал команду на себя и действовал по обстановке, а если связь не восстановится через четыре часа, пусть слушает земное радио и решает сам.