Ух и свистели же ему! «ИДЕЯ ХОРОШАЯ, – подумал я, – ВОТ ТОЛЬКО КТО ОСМЕЛИТСЯ ПОВЕСИТЬ ТИГРУ НА ХВОСТ КОЛОКОЛЬЧИК?»

Может, Вайоминг Нотт? Председатель отступил в сторону, и Коротышка представил ее как «храбрую девицу, которая проделала весь путь от Гонконга-в-Луне, чтобы рассказать, как наши друзья-китаезы справились с ситуацией». Судя по «друзьям-китаезам», сам он никогда не бывал в Гонконге… что вовсе не удивительно. В 2075 году гонконгский туннель кончался в Эндсвиле, так что еще тысячу километров надо было трястись по лунным Морям Ясности и Спокойствия на луноходе – и дорого, и опасно. Я бывал там, но по контракту, и добирался на почтовой ракете.

До того как поездки подешевели, жители Луна-Сити и Нового Ленинграда думали, что Гонконг населен одними китайцами. Но на самом деле его население было таким же смешанным, как и у нас. Великий Китай сваливал туда всех, в ком не нуждался: сначала из старого Гонконга, потом из Сингапура, потом австралийцев и новозеландцев, темнокожих парней и их подруг с островов Тихого океана, малайцев, тамилов и… имя им легион. Были даже старые большевики из Владивостока, Харбина и Улан-Батора. Вай походила на шведку, фамилия была английская, имя указывало на связь с Северной Америкой, а вообще-то могла быть и русской.

В те времена лунари редко знали, кто их отец, а если их воспитывали в приюте, то особой уверенности в отношении матери тоже могло не быть.

Я думал, что выступить хорошо Вайоминг помешает стеснительность. Она стояла там – на помосте – испуганная и такая маленькая, а Коротышка высился над ней огромной черной горой. Она подождала, пока стихнет восторженный свист. В Луна-Сити в те годы на каждую женщину приходилось двое мужчин, а на этом митинге – не менее десяти. Если бы она начала читать вслух букварь, то и тогда аплодисменты были бы ей гарантированы.

И тут она им выдала.

– Вы! Вот ты, например, фермер-пшеничник! Ты говоришь, что разоряешься. А знаешь ли ты, сколько платит индуска-домохозяйка за килограмм муки, сделанной из твоего зерна? Знаешь, на сколько потянет тонна твоей пшеницы в Бомбее? А как дешево обходится Администрации транспортировка пшеницы от головы катапульты до Индийского океана – это ты знаешь? Ведь грузы просто катятся вниз по орбите, как по склону горы. Только и нужно, что немного твердого топлива для торможения, а откуда оно берется? Да тоже отсюда! А что вы получаете взамен? Корабли, принадлежащие Администрации, привозят сюда безделушки и модные тряпки, которые стоят неимоверно дорого, ибо они импортные! Импорт! Импорт! Я никогда не прикасаюсь ни к чему импортному. Если вещь сделана не в Гонконге, она мне и даром не нужна. А что еще вы получаете за пшеницу? Привилегию продавать лед Лунной Администрации, выкупать его назад в виде воды для умывания и отдавать ее задаром той же Администрации. Затем вы вторично покупаете ту же воду для хозяйственных нужд, обогащаете ее ценными солями и снова отдаете Администрации, чтобы в третий раз купить ее, но уже втридорога, для нужд своего сельского хозяйства. Потом вы продаете свою пшеницу Администрации по ее цене и на эти деньги покупаете у Администрации энергию, опять-таки по ее цене! Лунную энергию, заметьте; ни один киловатт не привезен сюда с Терры. Для ее производства используется лунный лед и лунная сталь, солнечное тепло, падающее на поверхность Луны, и производят ее сами лунари! Эх вы, тупоголовые! Вы вполне заслуживаете своей участи – подохнуть с голоду!

Наступившая тишина в еще большей степени, чем недавний свист, говорила о глубоком впечатлении, произведенном Вайо на аудиторию. Потом чей-то раздраженный голос произнес:

– А что вы от нас хотите, госпожа? Забросать Смотрителя камнями, что ли?

Вайоминг улыбнулась.

– Да, можно, пожалуй, и камнями. Однако решение столь просто, что известно каждому. Мы, лунари, богаты. Три миллиона трудолюбивых, смышленых, опытных людей, достаточно воды, неисчерпаемые ресурсы энергии, колоссальная кубатура. Но… чего у нас нет, так это свободного рынка. МЫ ДОЛЖНЫ ИЗБАВИТЬСЯ ОТ АДМИНИСТРАЦИИ!

– Конечно, но как?

– Солидарностью. В Гонконге мы учимся этому. Администрация назначает фантастические цены на воду – не покупайте ее. Она платит слишком мало за лед – не продавайте. Она держит монополию на экспорт – не экспортируйте. Там, в Бомбее, наша пшеница необходима. Если она туда не прибудет, наступит день, когда брокеры приползут сюда, чтобы сторговать ее, но по тройной цене или даже большей!

– А что мы будем делать в это время? Положим зубы на полку?

Голос тот же самый – раздраженный. Вайоминг вычислила его владельца и покрутила головой, что на языке жестов у лунарки означает: «Слишком уж ты толст для меня!»

– В твоем случае, приятель, это не помешало бы, – сказала она. Хохот зала заставил толстяка заткнуться, а Вайоминг продолжала:

– Голодать никому не придется. Фред Хаузер, привози свой бур в Гонконг. Администрация не обладает правом собственности на наши системы водо– и воздухоснабжения, так что за лед мы платим столько, сколько он стоит. Ты, банкрот-пшеничник, если хватит у тебя смелости признать, что ты разорен, приезжай в Гонконг и начинай все сначала. У нас постоянная нехватка рабочих рук, и хороший работник с голоду не помрет – Она оглядела зал и добавила: – Свое я сказала. Дело за вами! – И, покинув платформу, села между Коротышкой и мной.

Ее била дрожь. Коротышка похлопал ее по руке. Она бросила ему благодарный взгляд, а потом шепнула мне:

– Как я справилась?

– Лучше не бывает, – заверил я. – Сногсшибательно!

Это ее успокоило.

Но я не был искренен до конца. Она великолепно сумела раскачать толпу. Однако как программа речь была просто нулевой. Что мы рабы, я знал всю свою жизнь, и с этим ничего нельзя было поделать. Правда, нас не покупали и не продавали, но поскольку Администрация обладала монополией на все, что мы продавали и покупали, то мы были рабами.

Как с этим бороться? Мы не являлись собственностью Смотрителя, иначе уж как-нибудь нашли бы способ его ликвидировать. Но Лунная Администрация находилась не в Луне, а на Терре, а у нас не было ни единого корабля, ни одной завалящей водородной бомбочки. Не было даже ручного огнестрельного оружия, хотя что бы мы стали с ним делать, честное слово, не знаю. Скорее всего, перестреляли бы друг друга.

Три миллиона безоружных лунарей против одиннадцати миллиардов землян с космическими кораблями, бомбами и всяческим вооружением. Конечно, мы могли бы доставить им кое-какие неприятности, но вряд ли родителю нужно много времени, чтобы выпороть непослушного ребенка.

Нет, речь Вайо меня не впечатлила. Как говорится в Библии, Бог всегда на стороне тех, у кого артиллерия получше.

И снова пошло клохтание насчет того, что делать, как организоваться, опять началась болтовня насчет «плечом к плечу». Председателю пришлось прибегнуть к молотку, а я начал ерзать.

Но, услышав знакомый голос, тут же приклеился к креслу.

– Мистер председатель, не будет ли собрание столь снисходительно, чтобы выслушать мое мнение? Я отниму у вас не более пяти минут.

Я пошарил взглядом в рядах. Профессор Бернардо де ла Пас – я узнал бы его по старомодным оборотам речи, даже если бы не вспомнил родной голос. Мужик он представительный – копна волнистых белоснежных волос, на щеках ямочки, в голосе неизменная улыбка… Не знаю, сколько в то время ему исполнилось лет, помню только, что он уже был стар, когда я мальчишкой впервые с ним встретился.

Его сослали сюда еще до моего рождения, однако в лагере он не сидел.

Проф был политическим ссыльным, как и сам Смотритель, но поскольку занимался подрывной деятельностью, то жирного куска вроде «смотрительства» ему не дали. Его попросту выбросили на свалку – живи или умирай, как получится.

Без сомнения, он мог получить работу в любой из школ Луна-Сити, но не захотел. Некоторое время он, как я слыхал, работал посудомойкой, потом нянькой, потом из этого занятия вырос детский сад а потом и приют. Когда я с ним познакомился, он уже заведовал приютом и дневной школой с пансионом, где дети получали начальное и среднее образование. У него в кооперативе работало тридцать учителей, а сам профессор подумывал о введении курсов на уровне колледжа.