«У них и на затылке, что ли, есть глаза?» – с изумлением подумала Сьюзен.

– Я не вижу Альбанака, – сказал Утекар. – Давайте разыщем его.

Они забежали за угол дома и нашли там Альбанака, охранявшего дверь.

– Ну, что происходит? – спросил Утекар.

– Они стали наступать, как только появилась луна, – сказал Альбанак. – Но нам пока удается их сдерживать. А как вы?

– Колин с нами, он не пострадал, – ответил Утекар. – И в доме находится Броллачан. Их надо не допустить туда любой ценой.

– Броллачан?!

– Заперт в комнате с помощью черной магии.

– Потом расскажешь мне поподробнее, – сказал Альбанак, – Сейчас надо позаботиться, чтобы по крайней мере остаться в живых.

И хотя Альбанак не преувеличивал грозившей им опасности, битва начала несколько стихать.

Запас выносливости у палугов стал иссякать, бодаки поняли, что у них не получилось быстрым натиском прорваться к дому. Теперь они только попусту теряли своих.

Они стали отступать, рассчитывая, что лайос-альфары кинутся за ними в погоню. Но никто не двинулся с места.

– Это затишье долго не продлится, – заметил Альбанак.

– Колин, тебе тоже надо вооружиться. Боюсь, что оружия у нас более, чем достаточно.

Он пересек лужайку и прошел между кострами. Когда он вернулся, в руках у него был меч и щит, в точности такие, какие у Сьюзен.

Колин примерился к щиту и взвесил в руках меч.

– Запомни, это против палугов. Не имей никакого дела с бодаками.

– Мы бы лучше управились, если бы у нас были ружья, – сказал Колин.

– Ты так думаешь? – спросил Утекар. – Вот в этом мы расходимся с людьми. Конечно, ты видишь нас сейчас ведущими кровавый бой. Но мы знаем цену каждой смерти, потому что видим глаза того, кого мы отправляем в вечную тьму. Мы видим кровь на собственных руках и убиваем каждый раз, как в первый раз. Тогда жизнь ощущается как нечто действительно существующее, и ясно выступает ее цена. Убивать на расстоянии значит не знать цены жизни. Так убивают люди. И луки лайос-альфаров многое объяснят тебе в их характере, который был далеко не всегда таким, как сейчас.

Последние слова Утекара смешались с шумом, внезапно возникшим возле поворота дороги. Вместо того, чтобы набрасываться с разных сторон, палуги и бодаки сгруппировались в единый отряд. И пока все сообразили, что происходит, нападавшие прорвали цепь и оказались на полпути к дому. Но эльфы среагировали мгновенно и вновь сомкнули цепь у самой стены дома.

Положение было отчаянное, потому что эльфам не оставалось места для маневра, и они держали цепь, действуя только мечами.

Утекар и Альбанак охраняли дверь. Ребята были рядом с ними. Инструкцию сражаться только с палугами выполнить было совершенно невозможно, потому что и бодаки, и кошки перемешались, и было погибельно разбираться, где кто.

Самый ужасный момент для Сьюзен и Колина настал тогда, когда им ничего не оставалось, как взмахнуть мечами и опустить их на живые существа. Но когда Колин увидел близко перед собой зубы и когти, он нанес удар, потому что сработал инстинкт самосохранения.

Бодаки метали свои копья, подпрыгивали вверх, стараясь царапнуть когтями. Палуги тоже не отставали от них в своей ярости.

Но опять холодная выдержка взяла верх над бешенством злобы. Врагам пришлось отступить, а эльфы восстановили цепь на том же расстоянии от дома, какое было прежде.

Альбанак удерживал ребят возле двери. Они опустились на землю в полном изнеможении. Утекар не покидал поля боя, он даже рисковал приблизиться к кострам. Отбрасывая свой щит, перегруженный воткнувшимися в него копьями, он хватал новый из тех, что грудами лежали на земле.

Через некоторое время показалось, что он как будто бы поостыл и собирается вернуться к ребятам и Альбанаку, как вдруг, взглянув на дорогу, Утекар издал отчаянный вопль.

– Как, ты еще жив и цел? – кричал он. – Я вижу тебя! Мой меч дрожит от нетерпения от кончика до самой рукоятки!

И он ринулся вперед.

– Вернись! – крикнул Альбанак. – Духи гор свели тебя с ума! Неужели ты думаешь, что останешься жив, если сделаешь еще хоть шаг!

Но Утекар уже вращал мечом над головой, готовясь к нападению.

– Расступитесь, бодаки! Пропустите меня! Если вы мне даже случайно попадетесь на пути, то ваших срубленных голов окажется столько же, сколько травинок на лугу и звезд на небе, и я разбросаю ваши кости по холмам!

И Утекар рванулся туда, куда не доходил свет костров, где раздавались крики и звенело оружие.

– Он безумен! – воскликнул Альбанак. – Когда его кровь немного поостынет, он пожалеет, да будет поздно!

Шум был сильнее, чем во время осады дома: вопли, ад кромешный!

Альбанак сел на Мелинласа и доскакал до самого конца цепи.

– Утекар!

– Да!

Его голос удалось услышать с трудом.

– Как ты там?

– Копья летят… и ломаются вокруг… Я не знаю… Может… мне придется отступить…

– Я иду к тебе! – крикнул Альбанак.

– Не будь дураком, – ответил гном.

Но Альбанак поскакал назад, к дому, развернул Мелинласа и галопом понесся по дороге. Там, где кончался свет костров, бодаки с поднятыми копьями выстроились в линию. Но Мелинлас смел их с пути, копья воткнулись в гравий. А конь перелетел через головы и в свете луны, который из-за горящих костров не был виден ни эльфам, ни ребятам, скрылся из виду. О дальнейшем ребята могли судить только по доносившимся из темноты звукам.

Прошло какое-то время.

И вот Мелинлас как бы вырос из ночной темноты. Был он весь в мыле и копыта его – в крови. Утекар, сидя позади Альбанака, все еще размахивал мечом, разрезая воздух. Альбанак сидел в седле, низко склонившись на шею коня. В боку у него торчал меч с золотой рукояткой.

Мелинлас остановился, и Утекар, спрыгнув на землю, расслабил ремень, которым Альбанак был привязан к седлу. Альбанак сполз в объятья гнома, свалив его с ног. К ним подошел Атлендор, и Утекар с Атлендором, закинув руки Альбанака себе на плечи, потащили раненого в безопасное место в конце лужайки.

Альбанак открыл глаза – ясные, голубые.

– Я надеялся, что это произойдет не так скоро, – прошептал он.

– Отдохни, пока закончится битва, – сказал Утекар, – и все будет в порядке.

– Я и так в порядке, – сказал Альбанак. – Здесь… или где-нибудь еще… Вопль Оссара… Ничего нельзя поделать, когда он призывает…

Целая группа эльфов спешилась. Они сложили носилки из своих мечей и подняли на них Альбанака.

– Мы позаботимся о нем, – сказал Атлендор, и они понесли его в защищенное место между стеной дома и скалой. Колин и Сьюзен двинулись было следом, но Утекар покачал головой.

– Ему будет лучше с ними, – сказал он. – Они искушены в этих вещах, а мы понадобимся здесь.

Едва Утекар кончил говорить, послышалось хихиканье, доносившееся из-за кустов, глумливые смешки и улюлюканье. Потом последовали язвительные слова:

– А неплохо сработано, а? Недаром говорится, что ни одно железо так не служит своему хозяину, как его шпора! Хорнскин, не принесешь ли ты мне мой меч, а?

На лицо Утекара, искаженное ненавистью, было страшно смотреть. Он выскочил на середину лужайки и воткнул меч в землю.

– А теперь иди, Пелис, сын Аграда, только без своих бодаков, и забери свой меч! – закричал он. – Я разрешу тебе свободно подойти к нему. Но если ты обратно уйдешь живым, и я к тому времени еще буду жив, то стрелы лайос-альфаров споют тебе песенку. Но если ты сумеешь меня убить, тогда ты удалишься спокойно, никто тебя не остановит. Вот твой меч. Получай!

На мгновение воцарилась тишина. А затем на дороге послышались шаги, и при свете костров показалась фигура в черном и золотом. Пелис прошел между двумя лайос-альфарами, они взглянули на него, но луков не вскинули. Он твердо ступал по траве, в руках у него был щит.

Пелис Вероломный схватился за рукоятку меча и выдернул его из земли. Не сказав ни слова, он повернулся лицом к Утекару, и тот тоже ни звука не произнес. Они встретились как два королевских оленя перед битвой. И воздух дрогнул от этой встречи.