Он застонал от наслаждения. Обхватив ее голову, он притянул ее к себе и завладел ее губами.

Кристина не могла совладать с нетерпением. Откинувшись назад, она отбросила через плечо волосы совершенно бесстыдным жестом.

– Не дай мне сделать тебе больно! – простонал Лайон. – Не торопись, любимая! Я не смогу остановиться.

Он излил в нее свое семя с хриплым стоном, сдаваясь ей на милость, потом притянул ее к себе и крепко прижал, чтобы продлить наслаждение.

Он никогда еще не испытывал такого удовлетворения. И с каждым разом оно все больше, подумал Лайон, когда его мозг вновь обрел способность мыслить.

– Ты – дикая тигрица, – прошептал он Кристине.

Кристина оперлась подбородком на руки и уставилась на мужа.

– Нет, я твоя львица, – прошептала она. Он не осмелился рассмеяться. Кристина казалась такой серьезной, словно сказала ему нечто исключительно важное. Он кивнул, соглашаясь с ней, а его пальцы в это время скользили сквозь водопад великолепных завитков, закрывавших ее спину. Он приподнял рассеянным жестом пряди, глядя в прекрасные голубые глаза жены.

Ты знаешь, когда ты на меня так смотришь, я немедленно теряю способность сосредотачиваться, – заметил он.

– Сочту это за комплимент, – заявила Кристина. Она наклонилась, чтобы вновь поцеловать его. – Так приятно ощущать тебя в себе! – прошептала она у его губ. – А теперь ты мне должен говорить нежные слова, Лайон.

Он не совсем понимал, что она имеет в виду, но видел, что она говорит серьезно. Кристина выжидательно смотрела на него.

– Какие нежные слова, Кристина? Скажи мне, и ты их получишь.

– Ты должен сказать мне, что у тебя на сердце, – велела она.

– А… – протянул Лайон. Глаза его потеплели, когда он добавил:

– Я люблю тебя, Кристина…

– И?..

– Что "и"? – спросил Лайон недоумевая. – Кристина, я даже не представлял, что снова смогу полюбить. А уж жениться… ты заставила меня пересмотреть все мои прежние понятия. Моя любовь – не мимолетная прихоть, Кристина.

– Но я уже знаю, что ты любишь меня, – ответила Кристина. – Я не хотела этого, но признаю, что все равно рада. А теперь ты должен хвалить меня, Лайон. Так принято.

– Не понимаю, – сказал Лайон. – И это не удивляет меня, – добавил он, подмигнув ей. Он взглянул вокруг и заметил, что повсюду беспорядочно разбросана их одежда. Его необыкновенно позабавило то, что он лежит на полу в своей библиотеке, его абсолютно раскованная жена – поверх него, и при этом они еще пытаются вести серьезный разговор.

– Как ты думаешь, ты всегда будешь такой бесстыдной, любимая?

– Не уклоняйся от темы, Лайон. Ты должен сказать мне, что я прекрасна, как весенний цветок, мягка и нежна, как лепесток цветка. И почему это забавляет тебя? Женщина всегда должна чувствовать себя желанной, Лайон.

Он перестал улыбаться, увидев, что она вот-вот заплачет. Теперь он понял, что ей сейчас было необходимо. Он видел незащищенность в ее глазах. Он взял ее лицо в руки и поцеловал ее – нежно и ласково, чтобы развеять ее страхи и прогнать ее слезы.

Обняв ее, он подарил ей все те нежные слова, которые она так жаждала услышать.

"Встреча с сестрой получилась не очень радостной. Патриция вела себя точно так же, как и отец. Она была рада моему приезду лишь до тех пор, пока не узнала, что со мной нет Эдварда. Альберт, муж Патриции, оставался все тем же добряком, каким я его помнила, и хотя бы он постарался сделать мое пребывание у них как можно более приятным. Сестра сказала, что они отказались от всех приглашений, чтобы остаться со мной, но очень скоро я поняла, что у них вообще нет друзей. Патриция ненавидела бостонцев, и это чувство, думаю, было взаимным.

Моя сестра стремилась вернуться в Англию и придумала для этого совершенно нелепый план. Убедившись, что я намерена остаться в колониях, а не возвращаться к мужу, она заявила, что я должна отдать ей ребенка. Патриция собиралась выдать его за собственное дитя.

Она пыталась убедить меня, что хочет быть матерью, что ее жизнь пуста и спасти ее может только ребенок, которого она могла бы назвать своим. Я, конечно, понимала ее истинные намерения. Патриция совершенно не изменилась с годами. Нет, ребенок ей нужен был лишь для того, чтобы показать его нашему отцу. Наследник. Отец простил бы все ее прегрешения и хорошо обеспечил своего единственного внука.

Я горячо возражала против этого обмана, Кристина. Я понимала, что сестрой руководит только алчность, и сказала, что никогда не отдам свое дитя. Патриция не обращала внимания на мои протесты. Я видела, как она уничтожила письмо, которое я попросила Альберта отправить в Лондон. Все же мне удалось переслать одно письмо незаметно, и, кроме того, я была уверена, что рано или поздно отец найдет послание, которое я оставила в его сундуке с зимней одеждой.

Чтобы я могла чем-то занять себя, пока ожидала твоего рождения, Альберт снабжал меня газетами, и совершенно случайно мне попалась статья о переселенцах".

Запись в дневнике

5 октября 1795 года

Лайон и Кристина выехали в загородное поместье сразу после пикника, на устройстве которого настояла Кристина. Они ели хлеб с хрустящей корочкой, сыр, холодную баранину, нарезанную кусочками, и пышные яблочные пирожки. Еда была разложена на тонком одеяле, которое Кристина принесла сверху. Лайон инстинктивно протянул руку к рубашке, решив сначала одеться, но Кристина посмеялась над такой застенчивостью и легко убедила его, что нет никакой необходимости так торопиться.

Когда они добрались до замка, они оба насквозь пропылились. И все из-за Кристины, которая умоляла Лайона ехать в открытом экипаже, и он, конечно, уступил ей.

В пути он несколько раз пытался заговорить о ее отце, но Кристина легко уходила от этой темы. А когда город остался позади, красота окружающей природы совершенно заворожила Кристину. Она не переставала удивляться тому, что, кроме Лондона, существует и другая Англия.

– Зачем мучиться в городе, если можно жить среди такого великолепия? – спросила Кристина.

Великолепия? Лайон никогда не думал о сельской местности подобным образом. Но восторг Кристины побудил и его обратить внимание на окружавшую их первозданную красоту.

– Мы воспринимаем природу как нечто привычное, – сказал Лайон, как бы оправдываясь.

– Оглядись вокруг, Лайон! Посмотри на то, что ниспослал нам Господь.

– Кристина, ты можешь пообещать мне кое-что?

– Если это в моих силах.

– Никогда не меняйся, – прошептал Лайон.

Он считал, что это комплимент, поэтому его озадачила ее реакция. Кристина сложила руки на коленях и долгое время сидела, склонив голову, прежде чем взглянуть на Лайона.

– Дорогая моя, я же не спросил тебя, как оплатить все долги Англии. И вообще моя просьба неуместна. Я сам должен позаботиться о том, чтобы ты не менялась.

– И каким же образом? – спросила Кристина.

– Устраню все соблазны.

– Соблазны?

– Пусть это тебя не беспокоит, милая. Перестань хмуриться. Все будет хорошо.

– А Летти изменилась?

Она почувствовала, что Лайону не понравился ее вопрос. Но ведь она впервые спросила его о прошлом!

– Лайон, ты очень любил жену?

– Летти умерла, Кристина. Сейчас самое важное в моей жизни – это ты.

– Почему тебе можно постоянно расспрашивать меня о прошлом, а мне нельзя? Ты любил Летти?

– Это было давно. Я думал, что любил… вначале.

– До того, как она изменилась, – прошептала Кристина. – Она оказалась не такой, какой тебе представлялась, так?

– Да, не такой. – В голосе Лайона появились знакомые холодные нотки.

– Ты до сих пор не простил ее, Лайон? Что же она такое сделала, чтобы так обидеть тебя?

– Ты фантазируешь. Господи, с чего это вдруг мы заговорили на эту тему?

– Я пытаюсь понять, – ответила Кристина. – Твоя сестра сказала мне, что ты любил Летти. Тебе до сих пор настолько тяжело, что даже трудно произносить ее имя?