- Она умерла из-за этого?

- Нет, - покачал головой мужчина. – Моя сестра, Эдита, тоже из другого мира, я говорил тебе. Тогда перемещения были запрещены, и никто еще не знал, что Эди не пришла в чужой мир, а вернулась в свой собственный. Матильда приказала ее убить. Выстрелила в нее золотой стрелой – это такая, что всегда приходит к цели. Я всего лишь хотел защитить сестру. Я даже не помню… - Рене остановился и закрыл глаза. – Матильда, наверное, обняла меня сама. Она тогда смотрела на меня, как на щенка, и давала последнюю подачку. А может, ее какой-то силой притянуло. Не знаю. Стрелы не должны были причинить ей вреда. Они должны были убить меня, не бессмертную. Но когда все закончилось, она превратилась в пыль… А у меня появилось вот это, - он встряхнул песочными часами, висевшими у него на шее в виде кулона. – Вот и все. Я в курсе, что меня все считают героем-любовником, который выманил бессмертие у несчастной женщины, но хочешь правду? Если б я мог, Анна, я бы вышвырнул эти часы вместе со своим бессмертием в океан и жил бы, как нормальный человек. Потому что оно мне не нужно. Но… Всем плевать. Есть желания, а есть долг. И он превыше всего.

Слышать это было удивительно. Я не знала, как обстоят дела в этом мире, но подозревала, что за бессмертие многие были готовы отдать что угодно. Но Рене с таким искренним отвращением смотрел на песочные часы, которые сейчас сжал в руке…

- Я ответил на твой вопрос? – спокойно спросил он.

- Да. Извини, я не думала, что все так, я…

- Просто не слушай лишние слухи, - пожал плечами он. – И пойдем скорее. Кажется, собирается на дождь.

Удивительно, конечно, быть бессмертным и всесильным, но бояться дождя, но Рене, кажется, всерьез опасался промокнуть. Я последовала за ним, стараясь не отставать, и спустя несколько минут мы наконец-то оказались в общежитии.

Признаться, я надеялась, что та фора, которую мы дали сотрудницам, будет достаточно, чтобы они разошлись по своим комнатам и этажам. Но, увы, это были глупые мечты. Практически все работницы швейного цеха, за исключением разве что нескольких, сгрудились в коридоре, обступили нас шумной толпой и явно не собирались пропускать к ступенькам, а тем более на пятый этаж.

Я выхватывала только отдельные отрывки вопросов. В голове зашумело; все, чего я сейчас хотела – это сбежать куда-нибудь подальше от подопечных. Да, конечно, молодец ты, Аня. Взвалила себе на голову целый ворох неприятностей, а теперь голову в песок? Раньше надо было думать и принимать предложение о помощи, а не носом крутить.

Рене зажмурился, словно страдал от сильнейшей головной боли, раздраженно встряхнул головой, а потом оглянулся, пытаясь высмотреть свободный путь. Он крепко сжал мое запястье и уверенно повел меня вперед, отмахиваясь от галдевших женщин.

- Но, госпожа Анна! – кто-то вцепился мне в запястье. – Что же теперь будет? Мы думали, вы что-нибудь объясните…

- Да, госпожа Анна! Может быть, нам надо бежать? – вторили другие.

- Мы ни в чем не виноваты!

- Мы не хотим в тюрьму…

- Мы…

Я тихо застонала.

- Успокойтесь, - попыталась я на ходу призвать их к спокойствию. – Все будет нормально, не волнуйтесь. Не надо никуда бежать. Вас никто не арестует.

- Но госпожа Анна!

- Куда же вы идете…

- А как же…

Рене вытолкнул меня на лестничную площадку и повернулся к женщинам, уверенно наседавшим на нас.

- А он что тут делает? – раздался чей-то возмущенный голос. – Это вообще женская территория, мужчине тут не место!

- Госпожа Анна, побереглись бы вы! Разве вы не знаете…

- Она все знает, - холодно промолвил Рене, загораживая меня. – И о Матильде, и о моих способностях. Она на то и моя невеста, а не одна из глупых девиц, наслушавшихся сплетен и пытающихся растащить их по всему коллективу. Но если вы не хотите проверить на себе влияние золотых стрел, будьте добры, угомонитесь и разойдитесь. В ваших интересах делать то, что говорю вам я – и что говорит госпожа Анна. Иначе мы отсюда уберемся, и будете сами разбираться с Войчиком. Надеюсь, я достаточно ясно выразился?

Яснее некуда – в помещении воцарилась тишина. Мне на самом деле отчаянно хотелось запротестовать, попробовать сказать, что я все равно не брошу девушек, но спорить с Рене, когда он был в таком состоянии, совершенно не хотелось. К тому же, умом, изволившим наконец-то проснуться и сбросить налет гордости, я понимала, что сама не справлюсь. Если Рене нам не поможет, то затея по спасению швейного цеха заранее обречена на провал. А в тюрьму загремят не только эти девушки, но и я вместе с ними, за пособничество преступникам.

- Девушки, - я вынудила Рене посторониться на его импровизированной сцене. – Прошу вас, не беспокойтесь. Попытайтесь успокоиться и настроиться на работу. Пока мы здесь, вам ничего не угрожает. Но нам надо обдумать план действий. И если вы будете мешать, то сделаете хуже только себе.

Протестов не было. Моим словам они внимали лучше, чем словам Рене, хотя это показалось мне очень странным. Но Селена сделала шаг вперед и возмущенно воскликнула:

- Если все начнут водить сюда мужчин, то во что превратится общежитие через несколько дней?! Я, как комендант этого общежития, против.

- Ты, как вахтер этого общежития, - раздраженно исправил ее Рене, - не можешь спорить с начальством, Селена.

Она только раздраженно клацнула зубами. Я поймала на себе рассерженный, полный злости взгляд, но решила, что удобнее будет притвориться, будто ничего и не случилось, и просто спокойно последовать за Рене на наш этаж.

 Однако, стоило нам оказаться за закрытыми дверьми блока, я вдруг осознала, что на такой крохотной территории нам двоим будет не разминуться.

- Может быть, - осторожно уточнила я, - ты все-таки предпочтешь ночевать в другой комнате блока?..

Рене взглянул на меня так, словно я только что предложила ему ласточкой выпрыгнуть из окна, а не просто перейти в другую комнату, находившуюся всего в нескольких метрах.

- Зачем? – изогнул брови он.

- Ну, - я переступила с ноги на ногу. – Ты меня смущаешь. Я тебя практически не знаю. Ты посторонний мужчина, в конце концов! И у нас в мире так не принято.

- Спать в одних комнатах с собственными женихами?

- Но ведь ты никакой мне не жених!

- Эти женщины внизу считают иначе… Эй, ты, вампиресса, не причмокивай, а приготовь нам какой-нибудь ужин.

- Поромантичнее? – деловитым писклявым голосочком поинтересовалась скатерть.

- Можно и поромантичнее, - милостиво согласился Рене.

Я едва не задохнулась от гнева. Что значит поромантичнее? Мы ведь не пара! И не можем ею быть, потому что я – простая попаданка в этот откровенно странный и враждебный мир, а он здесь – Хранитель Времени, великий и ужасный, и ни о каких отношениях не может быть и речи. Я элементарно боюсь иметь с ним дело! Да, конечно, вся моя смелость и уверенность в том, что этой связи не бывать, уверенно рушилась, стоило только Рене подступить на несколько шагов ближе, но я все еще пыталась убедить себя в том, что способна быть стойкой до победного.

Он же с эталонным равнодушием дождался, пока скатерть изволит приготовить мясо и какой-то легкий салат, вытряс с нее еще две тарелки, скептически посмотрел на свечку, больше похожую на молитвенную, чем на пригодную для романтического ужина, и придвинул к столу стул.

- Присоединяйся, - улыбнулся Рене. – Где тут можно у тебя помыть руки?

- Послушай, - вновь запротестовала я, - это все очень неправильно! Мы с тобой действительно чужие друг другу лю… - я запнулась.

«Чужие люди» так и зависли в воздухе недосказанными. Рене смотрел на меня так внимательно и так спокойно, словно нагло гипнотизировал, а вдобавок еще и улыбался. У меня же банально перехватило дыхание, и в голову не приходила ни одна здравая идея по сопротивлению его врожденному магнетизму и мужским чарам. Что делают в такой ситуации гордые и независимые женщины? Хлопают дверью? Убегают вниз?