– Пэн, прошу тебя, езжай в экипаже! Ты ведь еще больше повредишь руки, если…

– И не подумаю. Я что, старушка или маленький ребенок? Тем более там должны будут уместиться горничные, служанки… Моя жена решила взять с собой пол-Стротона!

Остановившись у подножия парадной лестницы, Эвелин и ее мать тревожно переглянулись. Спускаясь, они видели, как Пэн, невзирая на повязки, карабкается в седло. Результаты его усилий были налицо: Пэн сильно побледнел, на лбу и над верхней губой проступил пот. Одно только лицо сильнее любого крика передавало все его мучения.

И все же, несмотря ни на что, этот гордец прямо сидел на лошади, пытаясь намотать вожжи на исстрадавшиеся руки. Уставшая от борьбы с сыном, леди Джервилл подошла к лестнице, где стояли Эвелин и ее мать. – Глупость навредит ему больше, чем пожар, – сказала она огорченно.

Эвелин прикусила губу и кивнула. Взглянув на упрямое выражение лица мужа, она начала думать, как ей лучше поступить. Ведь недаром ее мама, невероятно умная женщина, потратила столько времени на обучение дочери – Эвелин крайне внимательно прислушивалась к каждому ее наставлению. Леди Стротон сочла необходимым не только обучить дочь домоводству и общению с прислугой, но также премудростям отношений с мужчиной. Так, перво-наперво, она объяснила Эвелин, что эти создания – самые гордые и упертые, каких только свет видывал, поэтому женщина должна обладать блестящей смекалкой для того, чтобы спасти неразумного от погибели.

Должно быть, решила Эвелин, сейчас и наступил тот самый опасный момент, о котором предупреждала мама. Пэн рискует, вне всяких сомнений, занести грязь в раны и даже умереть, лишь бы до последнего не признаваться в своей слабости. Эвелин прожила достаточно долго в окружении отца и брата, поэтому прекрасно понимала, насколько неразумны мужчины бывают в подобных ситуациях.

– Отец… ты… не мог бы мне помочь? – тихо спросил Пэн, мусоля в руках вожжи.

Услышав, что он просит отца обмотать ему руки так, чтобы можно было контролировать лошадь, Эвелин поняла, что настал ее черед. Мудрая жена должна спасти гордость мужа.

– О Боже! – громко воскликнула она и подбежала к свекру, отвлекая его от просьбы Пэна.

– О Боже? – повторил ее слова Уимарк Джервилл с глазами, полными, как показалось, надежды. Пэн лишь смерил жену подозрительным взглядом.

Эвелин посмотрела на него, растерянно хлопнула ресницами и с нерешительной улыбкой сказала:

– Кажется… я не умею ездить верхом…

– Что? – в один голос изумленно переспросили отец и сын.

– Понимаете, мне это никогда не требовалось, – ответила Эвелин, невинно пожимая плечами. – За пределы Стротона я не выезжала… а сейчас думала, что поеду в экипаже, но не рассчитала количество багажа, который мама дала мне в дорогу.

Вытаращив глаза, Пэн смотрел на свою молодую жену. У нее было посвежевшее лицо, розовые щеки, и она ослепительно улыбалась ему. Она была прекрасна, как ясный весенний день, но в то же время казалась самым беспомощным созданием на земле. Эвелин упала в обморок на церемонии венчания, была достаточно неуклюжа, чтобы устроить пожар в спальне, а теперь утверждает, что не умеет ездить на лошади. Эвелин явно не представляла собой сильную и умелую жену, которую он надеялся получить.

Пэн взглянул на отца, но тот смотрел в сторону лестницы. На лице его матери отразилось беспокойство. Мать невесты тоже выглядела обескураженной. Прежде чем Пэн смог хоть в чем-то разобраться, Эвелин снова привлекла его внимание:

– Может быть, вы научите меня?

Пэн заметил, что после этой реплики лицо леди Стротон моментально прояснилось, но у него не было времени обдумать эту странность, так как в следующую же секунду с лучезарной улыбкой подбежала его мать.

– О! Какая чудная идея! Ты поедешь с Пэном, и он научит тебя всему! Это займет не больше двух дней, полагаю. А к тому времени, как мы вернемся в Джервилл, ты уже полностью освоишься в этом деле, дорогая. Прелестно!

Пэн заерзал в седле. Он понимал, что его дурачат, – слишком уж все радовались. Что-то здесь было не так, но вот что… Нахмурив брови, он принялся размышлять, но тут его жена схватила брата за руку и сказала:

– Уэрин, помоги мне, пожалуйста, забраться на лошадь.

– Я мог бы… – Голос Пэна пресекся. Слишком поздно было предлагать свои услуги – Уэрин успел раньше него подсадить Эвелин.

Сев перед Пэном, она повернула голову и ласково улыбнулась ему через плечо, вызывая в нем еще больше подозрений. Стараясь избавиться от неприятного чувства, Пэн сквозь зубы пробурчал что-то о женах и женщинах в целом, затем потянулся за вожжами, но Эвелин, уже взяв их в свои руки, застенчиво спросила:

– Если вы хотите научить меня, разве не я должна держать их?

Пэн сначала заколебался, недовольный тем, что придется отдать вожжи, но через секунду, сдавшись, ответил:

– Что ж, ладно!

Эвелин вновь поблагодарила его лучезарной улыбкой, но легче ему от этого не стало. Пэн неохотно обнял ее за талию, подозревая, что эта поездка в Джервилл станет самой долгой в его жизни.

Эвелин была необычайно довольна собой: наконец-то, будучи замужем, она смогла хоть что-то сделать правильно. Как ловко она перехитрила мужа и тем самым спасла его бедные руки от дальнейших повреждений! Но радовалась она недолго. Какой ужас – выходит, она гордилась тем, что обманула мужа, заставив его думать, что не умеет управлять лошадью, и все ради того, чтобы появился повод самой взять вожжи. Плохой выдался день, с грустью подумала она и тяжело вздохнула. Тут подошла леди Марджери и положила руку на колено Эвелин.

– Дочка, ты отлично справишься, – одобрительно сказала она, будто прочитав мысли дочери. – Мы очень любим тебя и очень скоро навестим.

Эвелин почувствовала, как на глазах проступают слезы, и усиленно заморгала, чтобы остановить их, но тщетно. Она покидала родной любимый Стротон и ехала в чужие земли с мужем, которого едва знала.

– Я люблю тебя, мама, – прошептала она. В этот момент Пэн, буркнув что-то вроде «до свидания», пришпорил лошадь. Немного успокоившись, Эвелин натянула поводья и направилась к воротам Стротона.

Убеждая мужа поехать вместе на одной лошади, Эвелин была вынуждена солгать, но только наполовину: ездить верхом она, по правде говоря, хорошо умела, причем с раннего детства. Однако длительных поездок ей действительно не приходилось совершать – не было надобности покидать Стротон.

Когда тронулись в путь, она представляла, что они проедут около часа, потом остановятся, отдохнут, затем еще немного проедут, пообедают, опять отдохнут, затем снова в дорогу… Она очень скоро обнаружила, как сильно ошиблась в своих предположениях. Обед они ели прямо в седле: это были фрукты, сыр и хлеб, которые муж велел ей достать из седельной сумки. Правда, если говорить точно, ела только Эвелин. У Пэна с перевязанными руками ничего не вышло. Он, конечно, сделал попытку удержать сыр в одной из рук, но укусил только два раза, прежде чем кусок упал на землю. Эвелин предложила покормить его, но Пэн покачал головой и сердито сказал, что больше не хочет есть.

Она сильно переживала за него. Из-за дурацкой гордости этот человек ни за что не согласится принять ее помощь и останется голодным. Можно было бы назвать его полным идиотом, вот только выходка Эвелин со свадебным платьем была ничуть не лучше. Похоже, гордость способна побудить любого человека на глупейшие поступки…

Целый день они ехали в тишине. Ближе к вечеру достигли небольшой полянки, и, к всеобщей радости, Пэн объявил, что здесь они остановятся на ночь. Эвелин спрыгнула с седла проворно, даже слишком, и, чтобы не упасть, схватилась одной рукой за ногу Пэна, другой – за седло.

– Эвелин, ты не ушиблась? – Лорд Джервилл мигом бросился на помощь и, подхватив ее, помог обрести равновесие.

Эвелин улыбнулась и кивнула. Она была очень смущена и, отпуская ногу мужа, старалась не смотреть наверх, чтобы не встретиться с ним взглядом. Свекор отвел ее на край поляны и, оставив отдыхать на поваленном дереве, вернулся за женой. К счастью, не одна Эвелин была вымотана поездкой – леди Джервилл, спустившись с лошади, утомленно облокотилась на руку мужа и с его помощью добрела до дерева.