– Вашей жене стало дурно, Дарфилл – Поскольку вы были заняты, я вывел ее на воздух, -невозмутимо ответил Рутье.

– Она не выглядит больной, – со злой иронией произнес Майкл.

Темные брови Абби нахмурились, глаза загорелись него­дованием, и она повернулась к нему спиной.

Майкл сжал кулаки.

– Если не возражаете, Ругье, я жедал бы переговорить с женой.

Рутье и не подумал уйти, и Майкл в гневе счел это доста­точным поводом, чтобы вызвать негодяя на дуэль.

– Я не уйду, пока леди Дарфилд меня об этом не попро­сит, – ответил Рутье с выбывающей усмешкой.

Абби обернулась и посмотрела в глаза Майклу. В ее фиал­ковых глазах вспыхнула ярость,

– Мне очень жаль, что мой муж ведет себя так грубо, ми­стер Рутье, но он в последнее время постоянно не в духе. Будь­те добры, оставьте нас, – попросила она.

Рутье торжествующе взглянул на Майкла.

– Как пожелает леди, – ответил он почти что весело. – Я получил удовольствие от нашей беседы, леди Дарфилд. Когда почувствуете себя лучше, буду с нетерпением ждать возможно­сти потанцевать с вами, – с поклоном произнес он.

– С большим удовольствием, мистер Рутье, – улыбнулась Абби.

Нечеловеческим усилием воли Майклу удалось сохранить на лице равнодушие. Рутье усмехнулся и небрежной походкой прошел мимо Майкла. Майкл подбоченился, широко расставил йоги и с гневом посмотрел на свою красавицу жену, В нем боролись самые про­тиворечивые чувства. Хотелось задать ей хорошую трепку и в то же время обнять и поцеловать так, чтобы она выбросила из головы всякие мысли о Рутье.

– Я задерживаю тебя, ты торопишься к своим партнерам по танцам? – холодно спросил Майкл.

– Пожалуй, да.

– В самом деле?. Но всего несколько дней назад ты не желала танцевать ни с кем, кроме меня, – напомнил он.

Абби широко раскрыла глаза, потом гневно прищурилась.

– Это было до того, как мой вероломный супруг обвинил меня в ужасном поступке, нарисованном исключительно его воображением, – ответила она.

Разгневанный, Майкл сделал несколько шагов вперед.

– А сейчас?

– Сейчас я готова танцевать с кем угодно, только не с тобой! Ты показал себя в истинном свете! – сердито сказала она.

– Это я себя показал? О, мадам, кто бы говорил!..

– Я не сделала ничего дурного, Майкл Ингрэм! Но если ты мне не веришь из простого упрямства, это твоя забота! Я не позволю тебе держать меня, словно преступницу, под замком, ты мне сам изменяешь! – Она сорвалась на крик. Несмотря на уверенный тон, глаза, как всегда, выдавали ее...

Майкл приготовился нанести решающий удар.

– Мне наплевать, что ты там думаешь, Абби. Но беретись если наставишь мне рога, я вырву из груди твое черное сердце и скормлю собакам.

Потрясенная, Абби ахнула; в ее двух фиааковых глазах за­сверкали искры. – Ты сукин сын, – выдохнула она. Майкл двинулся к ней, пропустив мимо ушей это далеко не дамское ругательство.

– Я говорю серьезно, Абби. Не вздумай мне изменять, – тихо произнес он.

– Господи, какое двуличие! Ты смеешь учить меня супру­жеской верности, а сам делишь ложе с леди Давенпорт! – взвизгнула Абби. Майкл слегка опешил, но он был слишком зол, чтобы отступить.

– Мне кажется, ты забываешься, жена. Тебя не касается, чем я занимаюсь с леди Давенлорт или с любой другой женщи­ной, если уж на то пошло. Это меня все время предавали, не тебя.

Не передать словами, что переживала Абби в этот момент, Все ее чувства к Майклу улетучились, будто их не было. Он никогда не видел Абби в такой ярости и, будь она мужчиной, возможно, испугался бы за свою жизнь. Пухлые губы Абби плотно сжались, черные брови сошлись на переносице, а глаза, Боже милостивый, ее глаза сказали ему все. Она шагнула к нему, с силой толкнула в грудь и направилась к двери, проце­див еще одно ругательство, способное потрясти все велико­светское общество.

– Берегись, если я еще раз увижу тебя с Рутье, ты меня слышишь? – крикнул ей вслед Майкл – Она остановилась и повернулась к нему, сжимая кулаки. Майкл сцепил за спиной ладони и стоял с вызывающим видом, глядя в ее вспыхнувшие огнем глаза. Абби повернула обратно. Он терпеливо ждал, пока она не оказалась всего в нескольких дюймах от него.

Взмах ее руки застал его врасплох, как и внезапный удар по губам. Потеряя равновесие, она отскочила в сторону, тихо вскрикнув и помахав кистью. Майкл отлетел к перилам балко­на – Ошеломленный, он поднес руку к уголку рта и осторожно пощупал его. Тонкая струйка крови появилась в том месте, где ее кольцо попало в губу, и медленно стекала на подбородок. Этот дьяволенок дал ему по зубам! Майкл не мог сдержать

широкой улыбки. Лицо Абби вспыхнуло от удивления и гнева при виде его реакции. На этот раз Майкл мгновенно почувствовал опас­ность, но действовал недостаточно быстро. Она подхватила юбку и своей изящной, стройной ножкой дала ему пинка изо всех сил прямо в голень, после чего убежала с балкона. Майкл схва­тился за ушибленное место и стал его тереть. Потом достал из кармана носовой платок и промокнул кровь на губах. Охвачен­ный бурным восторгом, Майкл стал хохотать, как безумный. Черт возьми, он все-таки любит эту девчонку. Как здорово она нанесла ему апперкот справа.

Слух о размолвке между маркизой и маркизом Дарфилд разнесся с быстротой лесного пожара. В гостиных Мэйфера только и говорили об этой новости. Сплетни – любимое заня­тие в высшем свете. Дарфилд, человек с сомнительным про­шлым, внезапно женится на невесть откуда появившейся красавице. Блестящий дебют в обществе, потом таинственное исчезновение. Мнения слышавших разговор леди Давенпорт и лорда Дарфилда на рауте у Харрисона Грина разделились. Одни считали, что во всем виновата любовница Майкла. Другие -что американка выказала непостоянство, с которым маркиз не смог примириться. По всем показателям история Дарфилдов была куда интереснее самых популярных романов, и, стремясь удовлетворить свою ненасытную страсть к сплетням, высшее общество засыпало Майкла и Абби бесчисленными приглаше­ниями на вечера, рауты, балы и званые ужины. После раута у Харрисона Грина Гэлен сказал Абби, что больше не будет вместе с ней появляться на публике, чтобы избежать скандала, который может закатить Дарфилд, Абби скрепя сердце с ним согласилась, но твердо решила, что не позволит Майклу держать ее взаперти, пока он развлекается со своей любовницей. Лорд Сазерленд с радостью вызвался со­провождать ее на все балы и приемы. Гнеи маркизы перерос во всепоглощающую ярость, и она старалась не пропустить ни одного раута. Только светские развлечения помогали ей заглу­шить свою боль, хоть на несколько часов избавиться от мыс­лей о Майкле. И то не до конца. Как нарочно он посещал те же приемы, что и Абби, и совершенно открыто демонстрировал ей свое пренебрежение; развлекаясь с другими женщинами. Это ее сердило и обижало, и она мстила ему тем, что танце­вала с различными партнерами до полного изнеможения. Майкл делал вид, что не замечает этого. Чаще всего он демонстратив­но ее игнорировал, а если пути их случайно пересекались, дер­жался в высшей степени отчужденно. Он взял за правило бросать короткие реплики ее партнеру, словно Абби вообще не существовало. А если все же заговаривал с ней, то отпускал какое-нибудь грубое замечание. Абби сердито отвечала: «Оставь меня в покое» или «Поди прочь». Она теряла все свое остроумие, когда Майкл оказывался поблизости. Неужели то, что между ними произошло, всего лишь плод ее воображения, думала Абби. Неужели она была настолько в него влюблена, что приписывала ему те чувства, которых он вовсе не испытывал? И когда наконец он поймет, что она ни в чем не виновата, захочет ли вернуть ее? Она полагала, что не захочет, сидя, как упорно он ее избегает. Но видит Бог, она по-прежнему любит и желает его. Хотя очень старалась его разлюбить. Когда же Абби заподозрила, что беременна, отчаянию ее не было предела. Уже прошло сорок пять дней со дня ее по­следних месячных. Все чаще она испытывала слабость и боль­ше не могла закрывать глаза на очевидный факт. Беременность вызывала у нее бурные всплески эмоций. Порой она приходи­ла в восторг от перспективы появления ребенка, его ребенка, Но восторг тут же сменялся полной безнадежностью. Она не нужна Майклу. Зачем же ему ребенок от нее? По ночам Абби ворочалась в постели, сознавая весь ужас своего положения. Ей так не хватало объятий Майкла. Майкл посещал те же приемы, что и Абби, не отдавая себе отчета в том, зачем это ему нужно. Ьалы и рауты всегда наго­няли на него тоску: что бы там ни думали о происходящем между ним и Абби, это не мешало женщинам добиваться его снимания. В другое время он, возможно, счел бы это забавным, но сейчас его лишь переполняло презрение к их пустой болтовне и совершенно очевидным намерениям. А вот Абби явно получала удовольствие от этих светских сборищ. Понаблюдав за ней несколько вечеров, Майкл при­шел к выводу, что ей все дается слишком легко. Казалось, она охотно принимает ухаживания мужчин, поддается их обаянию, весело смеется над их шутками и дарит направо и налево свои потрясающие улыбки. А ведь именно Абби постоянно тверди­ла, как сильно любит его. Почему же в таком случае она не страдает так же, как он?. Слыша ее мелодичный и беззаботный смех, он испытывал боль оттого, что она так легко его забыла. И хотя взгляд ее казался ему каким-то пустым, он порой сомневался в том, что она участвовала в за­говоре против него. Возможно, она и была актрисой, но не настолько опытной. Он завидовал Сэму, который каким-то не­постижимым образом пришел к выводу, что Абби невиновна. Выводу, не имеющему под собой никаких основании. У Майк­ла, к его великому сожалению, не было такой уверенности. Разговор с Уитерзом лишь утвердил Майкла в его подозре­ниях. Старый матрос признался, что видел, как маркиза давала Керри деньги, но твердо верил, что это по доброте душевной. Этот упрямый медведь стоял на своем, утверждая, что леди Дарфилд ииновата лишь в излишнем простодушии. Почему же Майкл в это не верит? Потому что, когда он дал ей шанс, она предпочла встать на сторону Гэлена. Все так просто; он ее любил. Она ему солгала. Он не может ей доверять. Его мучили сомнения. В предрассветные часы он бродил по просторному дому, лишился аппетита и сна. Ее скрипка лежала на его письменном столе, и иногда он вынимал ее из футляра и рассматривал смычок, представляя его себе в ее тон­ких пальцах. В такие мгновения он почти слышал ее, Из ночи в ночь его преследовала одна и та же картина: Абби ходит по комнате и играет под аккомпанемент своего воображаемого оркестра, и от наплыва чувств его била дрожь.