Не обращая внимания на то, как его слова пустили корни в моём сердце и расцвели во что-то большее и более волнующее в моей груди, я протянула руку и провела пальцами по грубой линии его челюсти. Он уже давно не подстригал бороду — не то чтобы у него была такая возможность — и теперь выглядел совершенно измождённым. Он был так неотразимо красив, что я едва могла это вынести.

Я никогда не была той девушкой, которая страдает от низкой самооценки. Честно говоря, у меня не было на это времени. В основном я просто пыталась занять свой мозг, чтобы не соскользнуть в безумие. Но Нельсон был из тех парней, которые заставляли думать: «Почему я? Почему он выбрал именно меня?»

И я действительно чувствовала себя избранной. Он, казалось, хотел меня так и с чувствами, которые, как мне казалось, я никогда не испытаю.

С его сосредоточенным преследованием у меня не было ни единого шанса. Конечно, я влюблюсь в него, конечно, я сдамся. Это же был Нельсон, он был всем, что я хотела в мужчине, даже до того, как всё пошло наперекосяк. И хотя я была уверена, что у нас будут проблемы впереди, и он не всегда будет казаться таким идеальным, я знала, что он никогда не позволит этим временам доминировать в наших отношениях. Даже если всё остальное выглядело мрачным и несчастным, он никогда не даст этому помешать нашему счастью.

Погрязну ли я в этом навсегда? В этом ли моё счастливое будущее?

Было очевидно, что в данный момент невозможно сказать наверняка. Но это было приятное и радостное-прямо-сейчас.

Нельсон наклонился и коснулся губами моих губ. А потом ещё раз. Я запустила пальцы в его волосы и потянула его к себе, желая приблизиться к его восхитительному рту. Он сопротивлялся ровно настолько, чтобы свести меня с ума от слепящего голода, которого я никогда до этого не испытывала.

— Скажи, что я тебе нравлюсь, — потребовал он, позволив мне притянуть его к себе и поцеловать в кончик носа.

— Ты мне нравишься, — прошептала я с некоторым усилием.

— Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я целовал тебя всю ночь, — прошептал он, а затем позволил мне нежно поцеловать его идеальные губы.

— Я хочу, чтобы ты целовал меня всю оставшуюся ночь.

На этот раз не было никаких игр, никакого поддразнивания, я очень хотела, чтобы он целовал меня до самого утра, а может быть, и до конца времён.

— Как же я хочу, чтобы мы вернулись в тот сарай, — простонал он.

— Я тоже, — согласилась я.

Мы долго целовались и, в конечном счете, он притянул меня к себе на колени, так что я оседлала его талию и обхватила его шею обеими руками. Я пыталась замедлить его поцелуи, которые становились всё более требовательными и голодными. Его больная сестра лежала рядом, а его брат и моя лучшая подруга, вероятно, наблюдали за нами — извращенцами.

Но он не собирался этого делать. И мне было трудно найти в себе силы остановить его, когда он пожирал каждую разумную мысль своим ртом и талантливым языком.

Наконец, он глубоко вздохнул и прижался губами к моей шее, позволяя им чувствовать мой взволнованный пульс.

— Хейли, ты девственница, — прошептал он, словно это было какое-то откровение.

— Да, — согласилась я, почувствовав себя неловко.

— Нам нужно сохранить это на некоторое время, — он задыхался и был уничтожен нашей горячей и тяжёлой сессией поцелуев.

— Да, похоже, вы действительно все практикуете воздержание, — протянула я и хихикнула, прежде чем смогла остановить себя.

— Не пытайся меня умаслить, — проскулил он хриплым голосом. — Я не могу отнять это у тебя. По крайней мере, пока.

— И… Что? Даже если у меня будут отношения во время нашествия зомби, я всё равно умру девственницей? — я посмотрела на него, расстроенная этой идеей. — Это несправедливо, Нельсон. Лучше бы это не было твоей попыткой спасти мне жизнь. Это не фильм ужасов, это наша реальность, одни и те же правила здесь не действуют.

Он посмотрел на меня и сжал мои бёдра руками.

— Это моя попытка спасти нас, не только тебя. Я, вероятно, собираюсь убедиться, что ты любишь меня, прежде чем я заберу у тебя это.

Я фыркнула на его дерзость и чуть ниже опустилась к нему на колени, ровно настолько, чтобы свести его с ума.

— Ты думаешь, тебе это удастся? Я слишком умна, чтобы влюбляться в кого попало.

— Я знаю, — согласился он, глядя на меня с такой нежностью и любовью, что я вдруг поняла, что уже влюблена в него. — Так что нет, я не уверен, что мне это удастся, но я попытаюсь.

— У тебя должна быть сильная воля, если ты можешь ждать так долго, — поддразнила я.

— Это не имеет никакого отношения к силе воли, — пообещал он с такой убеждённостью, что я напряглась, ожидая того, что должно было произойти. — Это связано с желанием чего-то большего, чем просто секс.

— Моей любви? — прошептала я, едва в силах произнести вопрос.

— Твоей любви, — подтвердил он.

А потом Пейдж перевернулась, и её стошнило рядом с нами на пол.

Мы с Нельсоном отползли в сторону, чтобы нас не задело брызгами, не то чтобы в желудке у неё было много еды после целого дня голодания. Я вернулась к ней и погладила по спине, пока Нельсон метался в поисках миски или мусорного бака.

Её бедное маленькое тельце продолжало вздрагивать и биться в конвульсиях, пока сердитый желудок пытался опустошить себя до последней капли.

— У неё слишком высокая температура, — объявила я, когда Хендрикс и Риган ворвались в комнату. — Мы должны сбить её.

Наконец Пейдж успокоилась и легла на спину. Одной рукой она закрыла глаза, словно даже ночная тьма была слишком яркой для неё. Слёзы текли из глаз, дыхание было быстрым и прерывистым.

Я вымыла её прохладной влажной тряпкой, смоченной бутилированной водой, и собрала её волосы в пучок на макушке, чтобы нам не пришлось беспокоиться об этом, если будет ещё один подобный эпизод. Затем я стянула с неё одеяло, носки, джинсы и рубашку с длинными рукавами. Она дрожала в футболке и нижнем белье, но я не знала, что ещё делать.

Просроченный Тайленол не действовал, и то, что она была закутана, только усиливало лихорадку. Ей нужно было остыть, иначе её продолжит тошнить, и какой бы небольшой толк ни принесло лекарство, оно того не стоило.

— Заверни немного льда в тряпку и принеси мне, — приказала я Хендриксу, который навис надо мной, как хищник, готовый наброситься на свою жертву.

Не говоря ни слова, он повернулся и зашагал на кухню.

— Жаль, что мы не можем сделать ей прохладную ванну, — вздохнула Риган. Она опустилась на колени и взяла Пейдж за руку. — Мы должны что-то сделать.

Когда Пейдж снова повернулась на бок, ведро, хоть и не очень большое, было у нас наготове. Её желудок болезненно сжался, из глаз потекли слёзы, но тело всё ещё не оставляло попыток опустошиться.

Рвота ничего хорошего не сулила, но уровень поднятого шума определённо был сейчас куда опаснее. Хотя вряд ли можно попросить кого-то, чтобы его рвало тихо. Да и вообще она была не в том настроении, чтобы слушать.

Остальные братья, спотыкаясь, побрели в гостиную, щёлкая магазинами и засовывая ноги в штаны и ботинки. Они были готовы пойти на войну, готовы сделать всё, чтобы спасти свою маленькую сестру.

К третьему приступу рвоты каждый брат Паркер был вооружён таким же количеством оружия, как и мы, и стоял на страже у окна или двери. Мы с Риган играли роль медсестёр над измученным, охваченным лихорадкой телом Пейдж и молились о лучшем.

В данный момент её голова покоилась у меня на коленях, а ноги лежали на Риган. Она спала — пока что — а я отсчитывала минуты до утра.

Зомби всё ещё были вполне способны атаковать нас днём, но почему-то дневной свет делал жизнь возможной. Я надеялась, что если Пейдж сможет пережить эту ночь, всё станет проще.

Шарканье ног и звук открывающейся и закрывающейся двери вернули меня к полной боевой готовности. Я была осторожна, держа голову Пейдж, но мне отчаянно хотелось знать, что происходит.

Я услышала, как Хендрикс прошептал: