Всё было хорошо, пока однажды на дачу не заглянул мужчина, похожий на доброго дедушку.

— Здравствуйте! Я ваш сосед, меня зовут Матвей Алексеевич, давайте знакомиться, — протянул он ему руку.

Александр Петрович вгляделся и обмер…  Он сразу понял, что этот мужик — засланный казачок. Шкурой, звериным нутром он в любой толпе чувствовал своих коллег. И хорошо знал этот добродушный прищур, скрывающий истинный, холодный как сталь взгляд разведчика. Привычная широкая улыбка рубахи-парня, расслабленная походка бойца, бывшего всегда настороже и чувствующего обстановку даже затылком, тоже помнил. Клубника у него и удобрения не те… Такой вот разговор ни о чём. Сам был таким же компанейским балагуром. Уж слишком гость хотел понравиться Александру Петровичу. Но не очень верным был его вариант игры.

Матвей Алексеевич тем временем, указывая в сторону проулка, рассказывал ему обычные байки садовода. Мол, я вон там живу, в проулке, подскажите, какую клубнику лучше посадить? Да чем вы её удобряете? Усами не поделитесь? Говорят, у вас есть хорошие сорта…

Александр Петрович хмыкнул. Какая клубника, какие усы среди лета? Сам он, скорее всего, изобразил бы разозлённого соседа, ищущего свою сбежавшую шавку. Этот приём у всех автоматически вызывает сочувствие. Да и к тому проулку не надо было свой образ привязывать. Он всех знал в округе и такого сивого перца тут сроду не водилось. А собачка могла убежать хоть с края света — добрый хозяин весь посёлок перевернёт, чтобы вернуть загулявшего любимца…

Матвей Алексеевич всё ещё что-то рассказывал про свою несуществующую скудную почву, а Александр Петрович уже не слушал его. Он лихорадочно размышлял: «Пришёл убрать? За что? Ведь я давно отошёл от дел. Хотя за Контору на этот счёт никогда нельзя быть спокойным — мало ли с кем я был знаком в своём боевом бесславном прошлом и где этот человек сейчас? Или мог, хотя бы случайно, знать что-то несущественное о каком-то гнилом деле и этого достаточно. Да, не хотелось бы именно сейчас, когда жизнь так хороша, вот так расстаться с ней ни за понюшку табака. Хотя, может быть это и есть наилучший момент? На взлёте. Детей поднял, имущество и документы в порядке. Наташа не останется без денег и приюта…».

Александр Петрович мгновенно прикинул — где путь для отступления? Его не было. Вдруг у этого перца пистолет? Надо его убирать. О! В кармане есть ключи, этого достаточно…  Он сунул туда руку, крепко сжал связку и исподтишка оценивающе прикинул расстояние до лица своего, якобы, соседа.

И вдруг тот резко сменил тактику.

— Перегной недавно завёз…  — прервался гость на полу фразе. И сказал: — Ну, ладно, перейдём к делу, — назвав кодовое слово и его последнюю агентурную кличку, — Джон. Я вижу, ты хватку не потерял. В Конторе так и сказали — лучшего агента у нас не было и не будет. И неважно, сколько времени прошло.

— Так уж и не будет? — прищурился Александр Петрович, не вынимая руки из кармана. — Пошли, что ли, выпьем? Расскажешь, чего от меня надо твоей Конторе.

— А пошли! Чего это — моей? Твоей тоже. Бывших агентов не бывает, ты ж знаешь.

— Да я уже и забыл, что это за фрукты такие — агенты?

— Ага! Так я тебе и поверил! Вон — глаз как алмаз! Чего в карман полез? Ствол заханырил?

— А як же, панове, я завсегда на стрёме. Стечкин при мне даже в сортире. Вдруг яка крыса вылезет. Тут ей и укорот.

— Крыса? Да рядом с тобой и таракан не пробежит. Тот ещё кот.

И, балагуря, они двинулись к распахнутой двери дома, по дорожке обсаженной флоксами. Александр Петрович быстро расставил рюмки, нарезал незатейливую дачную закуску — огурчики-помидорчики, и сел напротив непрошеного гостя.

— Я думал, Конторе уже каюк, — сказал он.

— Все так думают, — усмехнулся гость. — Только необходимость беречь нашу страну от внешних проникновений никто не отменял.

— Ага, — тоже усмехнулся Александр Петрович. — То-то, я смотрю, в России английский стал вторым языком. А, может, и первым. Ладно, давай выпьем-закусим и о деле. О, кий? Ну, её, политику!

— Чин-чин! — поднял гость рюмку.

— Он, родимый! — отозвался Александр Петрович, поднимая свою.

— Интересно бы послушать, господин доцент, что ты студентам внушаешь на лекциях. Неужели против, э-э…  отсутствующего ныне строя призываешь?

— Отнюдь, — нахмурился Александр Петрович. — Излагаю только предмет — международное право, согласно принятым в иных землях законам, биллям, поправкам и приложениям. Никаких досужих домыслов и эмоциональных комментариев. А что, есть претензии?

— О, нет! Я к слову, — замахал Матвей Алексеевич вилкой с огурцом.

— Жизнь у нас была непростой: у тех одни законы, у этих — другие. А мы посредине. Но сейчас я действую только по букве. И ни шагу в сторону. Так-то вот. Как там тебя сегодня — Матвей Алексеевич?

— Пусть будет так, — кивнул тот, закусывая помидорчиком. — Я предполагал, что разговор у нас будет непростой, но не думал что настолько. Не агент, а ёрш просто.

— Так ведь и разговора ещё не было, — проговорил Александр Петрович, разведя руками. — Так — одни турусы на колёсах. То клубника, то коты, то ерши…  А вообще, помнится — с Конторой ни у кого не бывало простых разговоров.

Матвей Алексеевич откинулся на стуле и, помолчав, сказал:

— Хорошо. Давай о деле. Тебя просят вернуться.

— Это и есть твоё дело? — поднял бровь Александр Петрович. — Куда? Зачем? Я — ветхий пенсионер! Заслуженный! Забыл?

— Погоди, — поднял руку гость. — Всего одно задание. И всё. Но очень сложное — как раз по тебе. Просто другие не справились.

— Что вы там, обезлюдели совсем? — усмехнулся Александр Петрович. — Что там вам не по зубам? Статую Свободы выкрасть для музея монстров? Или вернуть на место недоразвитый социализм? Это и мне не по силам. Чего невыполнимого хотите от меня?

— Это здесь, не за границей. Всего лишь понаблюдать за человеком. За мальчиком.

— Ба! За мальчиком? — совсем развеселился Александр Петрович. — Вы и этого уже не умеете? Без ветерана не можете за ребёнком уследить? Дожились! — чуть не расхохотался он. — Кто у вас там разведшколой заведует? Любимая тёща Главного? Наймите частных сыщиков, что ли! Некоторые ничего, научились уже — и с мальчиком как-нибудь справятся. Короче, знаешь что, м-м…  Матвей Алексеевич, недосуг мне! Пора грядки поливать.

— Погоди, — замялся тот. И полез в карман своей куртки. — Тут ещё кое-что для тебя есть. Интересное.

— Надеюсь, не компромат на меня, грешного? — отмахнулся Александр Петрович. — Сейчас эти бирюльки никого не интересуют. Наигрались. Раскроют моё инкогнито? Чтобы с работы меня погнали? Это вряд ли. Наоборот — звездой института стану. Студенты скажут — класс, нам сам Штирлиц лекции читает, — потешался Александр Петрович.

Но тут перевёл взгляд на стол и мгновенно умолк. Он увидел на нём Машкино фото! Она стояла на некоем полустанке, а рядом чемодан. И кто-то пожимал ей руку…  Это был Матвей Алексеевич!

— Поясни, — упавшим голосом потребовал Александр Петрович. — Она не уехала в Питер на семинар?

— Не доехала, — сухо проговорил гость. Теперь это был уже совсем другой человек — жёсткий и неприятный. — Случилось так, что ей позвонили из офиса фирмы и попросили сменить маршрут, чтобы провести срочную внеплановую проверку в одном из филиалов. Звонок организовал, конечно же, наш человек. Поэтому адрес филиала тебе узнать не удастся.

— Что ты с ней сделал? Где она? — посерел Александр Петрович. — Да если что…

— Пока ничего. Она спокойно проводит ревизию и у неё всё Нормально. Пока. Дальнейшее зависит от тебя. Расслабься.

— Да, расслабился я, даже слишком, — покачал головой Александр Петрович. — Забыл что такое Контора и каковы её инквизиторские методы. Думал, шугану тебя и дело с концом…

— Выходит, ошибся. Забыл? Сам же был таким. Как говорят классики: методы не главное, главное — цель, — развёл руками Матвей Алексеевич, подражая интонациям Александра Петровича. — Страна наша, как ты изволил отметить, со строем ещё не определилась, — то ли неразвившийся социализм, то ли незрелый капитализм, — поэтому работаем пока по старинке. Без поправок и корректив.