— Нет, спасибо, — решительно отказалась Арилла, — а вот тебе это необходимо.

— Какую проделку ты задумала на этот раз? — с любопытством спросил Гарри. — А знаешь, Арилла, я только сейчас по-настоящему разглядел, как ты похорошела со времени нашей последней встречи.

Девушка благодарно улыбнулась, показав прелестные ямочки на щеках, глаза ее, цвета синего гиацинта, лукаво блеснули.

— Я надеялась, что ты это скажешь.

— Но я и не думал льстить, это чистая правда, — возразил Гарри, поднося бокал к губам. — И пусть ты стала немного худощава, это все-таки лучше, чем та пухленькая крошка, которая встречала меня здесь в прошлый раз.

— Не такая уж крошка! — вспыхнула Арилла. — Мне уже девятнадцать, Гарри! Девятнадцать! Я чувствую себя настоящей старухой!

— А мне двадцать семь! Почти мафусаиловы лета![1] Оба рассмеялись, и Гарри очень осторожно, поскольку его бриджи цвета шампанского, в полном соответствии с последней модой, были сильно заужены, опустился в кресло.

Прежде чем заговорить, Арилла поставила перед ним графин с кларетом и, вместо того чтобы устроиться в кресле напротив Гарри, присела у его ног на каминный коврик.

— Я хочу, чтобы ты хорошенько и беспристрастно разглядел меня, Гарри, словно я незнакомка, а не твоя кузина, которую ты знал с колыбели.

Она подняла к нему лицо, и Гарри немедленно и правдиво ответил:

— Я не лгу, Арилла, ты действительно очень хороша собой, и даже можно сказать, красива.

— Ты действительно так считаешь? Честное слово?

— Стоит тебя нарядить в новое платье и причесать по моде, как все мужчины будут у твоих ног!

Заметив, какой радостью сверкнули глаза девушки, он мысленно выругал себя за глупость. Какой смысл говорить ей все это, когда ее красотой некому восхищаться, кроме птичек, пчел да еще разве нескольких деревенских стариков.

Больше в Литл-Марчвуд никого не было.

— Очень приятно, что ты так думаешь, — едва слышно пробормотала Арилла, словно говорила сама с собой, — честно говоря, я это подозревала, потому что все говорят, что я похожа на маму. Значит, я не ошиблась.

— Не ошибалась, — подтвердил Гарри. — Но какое это имеет значение в этой дыре? Неужели в округе появился новый сосед?

— Говоря иными словами, ты хочешь знать, есть ли тут хоть один человек, за которого я могла бы выйти замуж? Откровенно говоря, нет и вряд ли будет.

Гарри нахмурился, и Арилла поняла, что кузен прикидывает, нет ли какой возможности привезти ей подходящего жениха из Лондона. Но если это ему и удастся, она даже не сумеет подать им приличный обед, не говоря уже о винах.

— Да, но теперь, когда ты осталась совсем одна, тебе следует переехать к кому-нибудь из родственников.

— Ты знаешь всех наших родственников так же хорошо, как и я! Они либо так стары, что одной ногой стоят в могиле, либо еще беднее нас. Единственный богатый человек среди них — это герцог, но ты же знаешь его.

— Герцог! — презрительно бросил Гарри. — Кстати, напомни мне потом рассказать историю о последней его выходке: его светлость скоро совсем рехнется от жадности и скупости. Но давай лучше поговорим о тебе.

Арилла мысленно велела себе не забыть расспросить Гарри о его кузене, главе семейства Вернонов и вечном источнике забавных анекдотов для всех членов этого семейства.

Герцог Вернонуик считался самым большим подлецом во всей Англии. Он ни разу не согласился помочь ни одному родственнику, в каких бы стесненных обстоятельствах тот ни очутился. Уже давно семейным развлечением стало коллекционировать шутки о герцоге и передавать их из уст в уста. Самым смешным было то, что лишь немногие из них были преувеличены.

Гарри вспомнил, как его отец однажды с горечью сказал:

— Единственное, что мы получили от герцога, — возможность посмеяться над ним.

Никто лучше Ариллы не знал, что родители Гарри перед смертью были едва ли не беднее ее собственных, и Гарри принимали в высшем обществе лишь потому, что он принадлежал хоть и к обедневшей, но благородной фамилии. Кроме того, он был настолько обаятелен и красив, что стал одним из ближайших друзей принца-регента.

— Возвращаюсь к тому, с чего мы начали, — продолжала Арилла. — Ты назвал меня хорошенькой и заверил, что, имей я модные туалеты, выглядела бы такой же прелестной, как мама. — И, на секунду запнувшись, докончила: — Так вот, именно поэтому я решила отправиться в Лондон!

Гарри долго изумленно смотрел на нее, потом наконец спросил:

— Но как тебе это удастся?

— Сейчас все объясню. Именно для этого мне и понадобилась твоя помощь.

Она устроилась поудобнее на каминном коврике и объявила:

— Я решила, что у меня есть только два выхода: либо оставаться здесь и голодать, либо стать женой богатого человека.

Гарри открыл было рот, но тут же снова закрыл, видя, что Арилла не собирается ограничиться этим заявлением.

— Как ты уже успел заметить, здесь, в Литл-Марчвуд, жених с неба не свалится. И нет ни малейшего шанса на то, что чьи-нибудь лошади опрокинут карету как раз перед нашим домом, с тем чтобы я смогла преданно сидеть у постели их богатого владельца, пока к тому не вернется здоровье. Подобные вещи случаются только в дешевых романах.

Гарри мысленно согласился с кузиной, но не стал ее перебивать, и Арилла продолжала свою, по-видимому, давно заготовленную речь.

— Поэтому я и намереваюсь поехать в Лондон и стать одной из «Несравненных», с твоей помощью, конечно.

— Но это невозможно! — воскликнул Гарри. — Ты не понимаешь…

— Подожди минуту, — перебила Арилла, поднимая руку. — Я еще не закончила. Конечно, я понимаю, что такую, как сейчас, меня никто не назовет «Несравненной». Кроме того, если я решусь дебютировать в лондонском свете и регулярно выезжать, придется обзавестись компаньонкой и потратить огромные деньги на бальные платья. Однако позволить себе такие расходы я сейчас просто не могу.

— Тогда каким же образом… — снова начал Гарри, но Арилла жестом велела ему молчать.

— Я решила, что предстану перед лондонским обществом под видом молодой вдовы сэра Родерика Линдсея.

Гарри был настолько потрясен, что не смог ничего возразить, и просто уставился на кузину, словно та неожиданно лишилась рассудка.

— Вдова своего отца?!

— Именно это я и хочу сказать. Кроме тебя и деревенских жителей, никому не известно, что папа умер. Ведь у меня не было денег, чтобы поместить объявление в «Газетт» или «Морнинг пост». Да и вообще я посчитала слишком большой роскошью извещать о его смерти родственников, живущих Бог знает где и никогда не питавших к нему никаких теплых чувств.

— Вполне с тобой согласен, — кивнул Гарри, — но, должно быть, я слишком туго соображаю и потому никак не могу понять, зачем тебе понадобилось выдавать себя за вдову отца.

— Ты и вправду глуп, — засмеялась Арилла. — Дело в том, что в отличие от дебютантки богатой молодой вдове вовсе не обязательно иметь компаньонку…

— Богатой?! — почти прокричал Гарри.

— Именно так ты представишь меня обществу — обществу, в котором прислушиваются к твоему мнению.

Гарри едва не вскочил с кресла и прижал руку ко лбу.

— По-моему, ты просто сошла с ума! Где ты возьмешь деньги?

— Они будут существовать в нашем с тобой воображении.

— Как ты все это представляешь практически?

— Именно это я и пытаюсь тебе объяснить.

— Думаешь, нам поверят?

— Не нам, а тебе. Все, что от тебя требуется — это сообщить своим друзьям, которые пользуются влиянием в свете, что в Лондоне появилась очень обаятельная, скромная, благовоспитанная вдова, которая к тому же молода и необычайно хороша собой. При этом упомяни, что она ведет замкнутый образ жизни.

Заметив недоуменное лицо Гарри, девушка засмеялась:

— Все они будут страшно заинтригованы и наконец уговорят тебя пригласить ее на какой-нибудь прием. И вот тут-то загадочная «леди Линдсей» произведет сенсацию!