Порция посмотрела на веселую черноволосую красавицу, облаченную в красное бархатное платье, отороченное темным мехом. Вокруг нее вились еще пять нарядных субъектов, как вьются яркие мотыльки вокруг пламени или, вернее, как ястребы в охоте за добычей, поскольку Брайт Маллорен отнюдь не походил на порхающего мотылька.

Но и миссис Финдлейсон вовсе не походила на жертву.

Кто же за кем охотится?

— Кто из этих джентльменов мистер Финдлейсон? — спросила Порция.

— Я уже говорил тебе, что она вдова и хочет использовать деньги, оставленные ей покойным мужем, торговцем чаем, чтобы заполучить второго мужа. Она ищет его среди аристократов, а Брайт Маллорен там высоко котируется.

Сердце Порции заныло.

— И кроме того, — продолжал Оливер, — мужья никогда не сопровождают своих жен. В обществе это не принято.

Порция посмотрела вокруг — везде можно было видеть одно и то же: дамы кокетничали, джентльмены флиртовали, и те, и другие с чужими мужьями и женами.

Порции это представлялось отвратительным и пугающим. Если она когда-нибудь выйдет замуж, то никогда не станет позорить себя общением с посторонним мужчиной, и ей будет больно видеть своего мужа флиртующим с другой женщиной. Оливер прав — им нет места в этом обществе. Они здесь лишь случайные зрители.

Порция вдруг вспомнила Мейденхед и письмо. Вне всякого сомнения, одна из этих женщин написала письмо одному из мужчин, но отнюдь не своему мужу. И наверняка отношения между ними были больше, чем флирт.

Неужели в роли любовника выступал Брайт Маллорен?! Тогда почему он был так взволнован?! Но ведь он не мог выступать в роли мужа — он холост!

Возможно, он отвергнутый любовник. Женщина, способная предать мужа, может легко предать и любовника.

Скорее всего, продолжала размышлять Порция, Дезире не кто иная, как миссис Финдлейсон, женщина, за которой он ухаживает. Письмо потрясло его, так как он узнал об измене своей предполагаемой жены. Ведь не о чае же она в нем писала!

Порция снова посмотрела на компанию и увидела, что вдова весело смеется, положив руку на грудь Брайта Маллорена, что было неоспоримым свидетельством их близости. Порции захотелось сломать эту ненавистную руку. Если Брайт Маллорен был тогда потрясен, то быстро же он оправился!

Порция сердито отвернулась. Какое ей дело до этого мужчины? Что она, наивная девочка, чтобы сходить с ума по совершенно незнакомому человеку?!

Порция посмотрела по сторонам и увидела, что все вокруг ведут себя, по ее мнению, просто неприлично. Какой-то мужчина в присутствии посторонних целовал женщину прямо в губы, и все им аплодировали. А его рука. Боже, где лежит его рука! Как такое можно позволить!

Люди, собравшиеся в парке, все больше напоминали Порции стаи хищников, а их голоса — пронзительные крики ястребов, преследующих свою добычу.

Если она не сможет вернуться к простой здоровой жизни в Оверстеде, то ей лучше всего уехать в Манчестер — там нет такого разврата.

Порция услышала, что Оливер продолжает что-то говорить о Маллоренах и деньгах.

— Прости, — сказала она, — я немного отвлеклась.

— Я говорю, что заключил пари на то, что еще до весны миссис Финдлейсон станет леди Брайт. Она будет дурой, если не поймает его в свои сети. После смерти своего брата он унаследует титул маркиза.

— Ну это еще вилами по воде писано. А вот она будет дурой, если доверит свои деньги человеку, который просадит их за карточным столом.

Бросив в лицо брату эти слова, Порция тотчас же поняла, что допустила оплошность.

— Прости, Оливер…

— Ничего, — с явной обидой ответил брат. — Это правда, но по крайней мере я проиграл свои собственные деньги.

«От которых зависели наши жизни, — подумала Порция. — Все пошло насмарку: и мои труды, и сады нашей матери».

— Очарование солнечного дня померкло. Порция повернулась спиной к компании Финдлейсон и попыталась выбросить Брайта Маллорена из головы.

Брайт флиртовал с Дженни Финдлейсон, но все его мысли были обращены к Порции Сент-Клер, к которой его влекло, казалось бы, чистое любопытство.

Женщина, прогуливающаяся под руку с Апкоттом, не представляла собой ничего особенного, да к тому же была его сестрой. Неужели пленительная амазонка не что иное, как плод его воображения?

Внешне она действительно выглядела, как заурядная женщина, — ни красоты, ни изысканного туалета. Но он уже успел обнаружить, что под заурядной внешностью таится сильный характер. Именно Порция бросила ему вызов, дралась с ним и чуть не застрелила.

Сегодня у нее не было с собой пистолета, но ее оружием были остроумие и язвительный язычок — качества, которые влекли его к ней. Она в нескольких словах рассказала ему о своем доме и семье, и промелькнувшая перед глазами картина тронула его сердце.

Лондонское светское общество считало его циником, и, по сути дела, он им был во многих отношениях, но Брайту было присуще чувство семьи.

Он родился в счастливой семье и рос, окруженный любовью. Его родители умерли, когда ему было всего тринадцать, новоиспеченному маркизу — девятнадцать, а близнецам по семь лет от роду.

Родственники хотели забрать младших братьев, но Ротгар наотрез отказался отдавать их и, сплотив вокруг себя, образовал дружную семью. Он сумел так распорядиться наследством, что каждый из братьев имел свое место в деле и долю в финансах. Все они были дружной семьей и всегда поддерживали друг друга. Именно поэтому Брайт сразу понял, что Порция Сент-Клер пытается удержать на плаву свою семью и сделать ее счастливой.

В семье Маллоренов бремя забот делилось между всеми ее членами, и никто из них не был обузой. В семье же Порции, как догадывался Брайт, она одна несла эту ношу. Он решил во что бы то ни стало узнать побольше о ее родственниках, хотя в общих чертах картина была ему ясна.

Он стал проявлять к ней уже больший интерес, чем того требовало обычное знакомство.

К концу их короткой прогулки ему уже нравилось и отсутствие у нее кокетства, и хрупкая фигурка, и свеженькое открытое личико, на котором можно было прочесть все ее мысли. У всех дам высшего света была прекрасная, матовая кожа — если не от Бога, то от хорошего крема. Брайт уже привык к этому, хотя именно естественная красота Нериссы Трелин привлекла его к ней.

Раньше Брайт не замечал, что на лицо Дженни нанесен тонкий слой косметики, но сегодня в сравнении со свеженьким деревенским личиком Порции, усыпанным веснушками, оно показалось ему искусственным.

Господи, да он просто сходит с ума! С романтикой давно покончено, и если уж он женится, то только на деньгах. Такой женщине, как Порция Сент-Клер, нет места в его жизни!

Однако Брайт не кривил душой, сказав Порции, что беспокоится за нее. Она слишком естественна и прямолинейна, слишком хороша для Лондона, погрязшего в пороке. К тому же, если ее брат действительно безнадежный игрок, последствия могут быть самыми ужасными.

Проклятие Гадесу*, нельзя же постоянно думать об этой женщине! Брайт отвел взгляд от лукавого лица Дженни и тут же встретился со взглядом Нериссы Трелин. Он поклонился, но она сделала вид, что не замечает его.

* Гадес (миф.) — бог подземного царства.

Внезапно Брайта осенила прекрасная мысль: а что, если он сведет вместе Порцию и Нериссу? Если Порция окажется под крылышком Трелинов — конец всем его волнениям: он больше никогда не вспомнит об этой провинциалочке.

Взяв лежащую на его груди настойчивую руку Дженни, Брайт поцеловал ее и поклонился.

— Боюсь, что мне снова придется покинуть вас, миледи.

— В самом деле?! — Взгляд Дженни стал холодным. — Если вы собираетесь вернуться к этой рыжеволосой замарашке, я буду считать вас лицемером, милорд.

Дженни ни капли не сомневалась, что угроза подействует, но Брайт, небрежно бросив: «Это будет несправедливо», — ушел, оставив ее по-своему истолковывать его слова.

Направляясь к компании Порции и ее брата, Брайт желал всей душой, чтобы Бриджуотеру снова не потребовались деньги. До сегодняшнего дня он считал, что женитьба на деньгах Дженни Финдлейсон — дело решенное, но сейчас по целому ряду причин она представлялась ему невероятной, сравнимой по тяжести лишь с подвигами Геракла.