Порция густо покраснела, вспомнив о другом интимном пари, и молила Бога, чтобы Брайт не сослался на него. Здесь, в приличной обстановке, рядом с хорошо одетым джентльменом, можно было бы и не вспоминать о том случае. Было бы можно, если бы не память, всколыхнувшая воспоминания.

Брайт слушал, прикрыв глаза, что придавало ему загадочный вид. По его лицу трудно было понять, о чем он думает,

— Какой же другой штраф вы бы предложили, Ипполита?

— Не зовите меня так!

— Но мне нравится это имя. Не бойся, я не буду называть тебя так при людях. Только в постели… Порция забеспокоилась:

— О какой постели может идти речь, милорд?!

— Возможно, по крайней мере в ближайшем будущем. Итак, какой бы штраф вы предложили?

— Я не знаю. Может, полшиллинга или пару вышитых домашних туфель. Яблочный пирог…

— Какие удивительные вещи вы носите в кармане вечернего платья!

— Вы отлично понимаете, что я имею в виду.

— Да, но мне не нужны ни деньги ни пироги, ни вышитые туфли. Я хотел, чтобы вы поцеловали меня. И вы этого хотели. Да ты и сейчас мечтаешь о поцелуе.

Порция застыла на месте.

— Нет, не мечтаю.

— Ты знаешь, что дамы не должны лгать?

— Вы хотите сказать, что не прочь поцеловать меня сейчас?

— О да. Я в этом абсолютно уверен. По телу Порции пробежала дрожь.

— Почему? — спросила она тихо.

— Это же так естественно. У меня такое же нормальное желание поцеловать вас, какое было и в тот вечер, и, кроме того, Ротгар вернется не раньше, чем через час. Какие еще могут быть причины для возражений?

Порция приложила руку к груди, стараясь унять сильно бьющееся сердце.

— Вы все еще пытаетесь погубить меня? Глаза Брайта вспыхнули гневом,

— А вы все еще пытаетесь оскорбить меня? Я все еще очень надеюсь жениться на тебе, Порция, и не возражаю против того, чтобы ускорить эту церемонию.

— Но вы не обязаны жениться на мне! — воскликнула Порция, чувствуя себя так, как будто она объясняет простые вещи недоумку. — Вы говорите, что дуэль не состоится, а я сейчас ясно вижу, что случай в доме леди Уиллби не такой уж и ужасный. Даже если моя репутация пострадала, то меня это совсем не беспокоит. Я веду незаметный образ жизни, и мне наплевать на мою репутацию.

Брайт встал и подошел к Порции.

— А мне нет. Я должен продолжать выезжать в общество. У меня нет ни малейшего намерения слушать разговоры о том, что я изнасиловал женщину и обрек ее на жалкое прозябание где-то в глуши.

Порция отвернулась.

— Я могу рассказать всему свету, что это не правда.

— Откуда? Из Дорсета? Тебе не поверит большая половина людей, как бы ты ни клялась.

Сейчас он был только в шаге от нее, и Порция невольно вспомнила Мейденхед, где его воля и сила сломили ее сопротивление.

— Вы хотите сказать, что женитесь на мне, чтобы спасти свою репутацию? — растерянно спросила она. Его глаза вспыхнули радостью.

— Совершенно верно, и наша будущая счастливая жизнь прогонит и тень сомнения.

Он заключил ее в свои объятия. Порция уперлась руками ему в грудь.

— Но должен же быть другой выход,

— Ты видишь его?

Ее руки ослабели, и она упала ему на грудь.

— Нет.

Его пальцы коснулись ее волос.

— Что?..

— Мне хочется растрепать твою прическу. Я давно испытываю желание увидеть твои волосы распущенными.

Он вытащил шпильки и, пропустив волосы сквозь пальцы, рассыпал их по плечам.

— Они как пламя…

— Милорд, — взмолилась Порция, — это безумие…

— Давай позволим себе быть немножко безумными. Он поцеловал ее. У Порции захватило дух и подкосились ноги, но она нашла в себе силы, чтобы не ответить на его поцелуй.

— Милорд, это нехорошо.

Он за волосы слегка отогнул назад ее голову и заглянул в глаза.

— Мы поженимся в среду. Прошу, не отталкивай меня сейчас.

Что-то в его взгляде, желание или боль, почти убедило Порцию, но все же она предприняла еще одну попытку остановить его.

— Нам нет нужды вступать в брак. Должен же быть иной выход.

— Но его нет. Ты моя жена. Доверься мне. Желание, всепоглощающая страсть, вызванная одним лишь прикосновением этого человека, овладели Порцией, но у нее еще были силы противостоять ему.

— Но тогда мы будем связаны…

— Мы и так уже связаны.

Он взял ее на руки и, поднеся к камину, положил на ковер. Жар камина смешивался с жаром охватившей ее страсти.

Оказывается, в душе она была распутницей. Здравомыслие, осторожность, присущие Порции Сент-Клер, покинули ее, опали, как шелуха с ореха, обнажив натуру, полную страсти и желания любовных утех. Сейчас она была женщиной, изо всех сил желавшей этого мужчину, его поцелуев и ласк.

Он снял рубашку, распустил ленточку, поддерживавшую волосы, и стал похож на Брайта, который тешился с ней в борделе Мирабель. Лежа на ковре с распущенными волосами и приподнятыми юбками, Порция упивалась красотой стоящего перед ней мужчины.

Он опустился на колени и потрепал ее по щеке.

— Ты как пламя, Ипполита, и так же прекрасна. Порция заглянула ему в глаза и увидела в них свое отражение: сейчас она действительно была прекрасной.

— До чего же я безнравственна, — прошептала она, словно оправдывая свою вторую натуру.

— Я обожаю безнравственность. Мне хотелось бы увидеть твое тело.

Порция молчала, и он, приподняв ее, спустил платье, обнажив спину. Порция знала, что должна остановить его, но, собрав последние остатки стыдливости, она лишь зажала платье на груди. Его горячие руки коснулись ее голой спины, их прикосновение жаром разлилось по ее телу. Он гладил и целовал ее спину, и Порция извивалась в его руках. Незаметно его руки перешли к ней на грудь и стали ласкать ее.

— Ты похожа на арфу, — сказал он, уткнувшись ей в шею. — Давай извлечем музыку…

Порция руками прикрыла грудь.

— Брайт, мы не должны, не нужно. Это нехорошо…

— Считай, что мы уже женаты. Он поставил ее на ноги, и платье упало на пол. Порция стояла в ворохе одежды, прикрывая руками свою наготу.

— Дай мне полюбоваться на тебя, любимая, — сказал Брайт, отводя ее руки.

Под страстным взглядом его глаз растаяли последние крупицы ее стыда, и Порция весело рассмеялась:

— Если бы я знала, что случится такое, то надела бы свое лучшее белье.

— Я подарю тебе самое лучшее белье из шелка и кружев и буду любить тебя и в нем, и без него. Сейчас ты похожа на мою маленькую Ипполиту, но только еще прекраснее.

— Я совсем не прекрасна, — прошептала она, хватая его за запястья, — право же, нет.

— Значит, меня заколдовали. Пусть будет так, но я счастлив. Посмотри. Брайт взял руку Порции и прижал ее к своим бриджам.

Порция пыталась отдернуть руку, но он крепко держал ее.

— Мужчины — похотливые существа, — прошептала она, — и легко возбудимы.

— Мы все очень разные. Мой дружок не станет танцевать для любой женщины,

"Да, моя красавица, потанцуй подо мной, покажи, что ты хочешь получить дар «Венеры…», — вспомнила Порция.

Порция почувствовала движение под рукой и покраснела. Но она была грешной женщиной, и ей нравилась твердость предмета, по которому Брайт водил ее рукой.

— Посмотри, что ты сделала со мной, — сказал

Он. — Он скоро станет и твоим дружком, поэтому нам лучше окрестить его.

Порция быстро отдернула руку.

— Окрестить его? Зачем?

— А как мы будем называть его на людях?

— Разве можно говорить о таких вещах на людях?

— Иногда можно, чтобы подготовиться к тому, что мы станем делать, вернувшись домой, — ответил он, усмехнувшись, — или к тому, чем будем заниматься в укромном уголочке.

Он притянул ее к себе и крепко прижал к груди.

— Я призываю тебя вести распутную жизнь, — сказал он. — Принимаешь мое предложение?

— Ты будешь разочарован! — запротестовала Порция. — Я вовсе не распутница. О, Брайт, остановись и подумай!

— Ты достаточно распутна для меня.

Он расстегнул бриджи и положил ее руку на горячую плоть.