Майкл, внимательно выслушав диалог мужчин, спросил у Рона:

– Вы что-то хотите мне предложить, так? Неспроста же разыгрываете весь этот спектакль?

Мистер Дайвери наклонился к молодому человеку и произнес, глядя в глаза:

– Расскажи мне правду, и тогда я оплачу тебе адвоката.

Майкл отвернулся, не выдержав пристального взгляда мужчины. Он молчал. То ли набивал себе цену, то ли просто хотел потянуть время. Прошла минута, другая... Поняв, что пауза затягивается, полицейский сказал Рону:

– Это бесполезно, дружище. Потрать лучше деньги на толкового защитника для Софи. Ее оправдают, я уверен. А этому парню пора отправляться назад, в камеру, привыкать к тюремным порядкам...

– Я согласен рассказать, как все было на самом деле, и изменить показания! – выпалил Майкл, уяснив, что если сейчас откажется от сделки, то навсегда упустит шанс заполучить адвоката.

Больших денег у него и вправду не было. Все, что удавалось украсть, он за бесценок сдавал в ломбарды, а наличные обычно просаживал в злачных заведениях в соответствии со своими представлениями о красивой жизни.

Мистер Дайвери без сил опустился на диван. Неужели получилось? Неужели ему удастся сегодня обнять Софи?

Стив встал из-за стола, подошел к Рону и похлопал по плечу. А потом наклонился и еле слышно сказал на ухо:

– Не знаю, какие у тебя отношения с этой девчонкой, но держу пари, что ей очень повезло с заступником. И передай от меня, пусть будет осторожнее в знакомствах.

Софи бродила по камере, не зная, чем заняться. Время тянулось медленно, арестованные лениво перебрасывались фразами, рассказывая друг другу, кого за что задержали. Майкл не подавал голоса, впрочем, это только радовало девушку. Не хватало еще, чтобы он портил и без того мрачное настроение.

Послышались шаги и голоса смолкли. Полицейский подошел к камере француженки, отпер дверь и произнес:

– Софи Моруа, возьмите личные вещи и следуйте за мной.

Она бросилась собираться, но вспомнила, что никаких вещей с собой не брала. На всякий случай оглянулась вокруг и вышла из камеры.

– Куда меня теперь? На допрос? – пыталась расспросить девушка мужчину в форме, но тот ничего не ответил.

Арестованная и охранник вышли из коридора с камерами, поднялись по лестнице, свернули в какую-то дверь, и – о чудо! – навстречу француженке выступил не кто иной, как Рон Дайвери.

– Софи, девочка моя, как я рад тебя видеть, – счастливо зашептал он, прижимая к себе возлюбленную и осыпая ее поцелуями. – Прости, что усомнился в твоей невиновности. Я должен был сразу ехать за тобой в полицию и требовать освобождения...

Девушка чуть отстранилась, чтобы заглянуть в глаза любимому, и спросила срывающимся голосом:

– Но что ты здесь делаешь? Тебе разрешили свидание со мной?

– Ты разве еще не поняла, любовь моя? Ты свободна! Майкл признался, что оклеветал тебя!

Из глаз Софи, в который раз за последние сутки, хлынули слезы. Она плакала, уткнувшись в плечо мужчины, и твердила:

– О, Рон, я так боялась, что вы с Элизабет поверите, будто я хотела обокрасть ваш дом... Это было самое страшное...

Он повел ее прочь из мрачного здания, усадил в машину, достал бумажные салфетки и принялся утирать мокрое лицо девушки.

– Ничего-ничего, все пройдет, – приговаривал он совершенно так же, как тогда, когда его дочь однажды обожглась о ядовитый плющ. – Все будет хорошо, уж я-то знаю...

– Прости меня, Рон, я была такой дурой, когда связалась с Майклом, – произнесла Софи сквозь рыдания. – Мне стыдно, и я очень люблю тебя...

Но он вместо ответа вновь обнял ее и поцеловал. Потому что слова так мало значат! Главное было то, что они снова вместе.

А потом они поехали в дом Дайвери. Софи всю дорогу переживала, как встретит ее Элизабет, но все вышло как нельзя лучше. Девочка с радостным криком кинулась няне на шею, откуда-то появилась Молли в сопровождении горничных, все обнимали француженку и поздравляли с тем, что она вновь свободна.

Кухарка по случаю столь радостного события пошла в кухню печь пирог, Софи отправилась приводить себя в порядок, а Рон вместе с дочерью вышли в сад.

– Папа, а няня Софи никогда больше не уйдет? – спросила малышка как бы между прочим, разглядывая бабочку на ярко-желтом цветке.

– А как тебе самой хочется? – поинтересовался у нее отец.

– Мне хочется, чтобы Софи всегда жила с нами. – Элизабет подняла голову и серьезно посмотрела на него снизу вверх. – Ты сможешь сделать так?

Рон присел на корточки и улыбнулся.

– Обещаю тебе, что очень постараюсь!

Софи не могла поверить в везение. Она вновь свободна, любит и любима! Осознание этого будоражило душу и заставляло сердце радостно биться.

Девушка стояла у открытого окна и вдыхала свежий воздух, размышляя, как важно ценить каждое мгновение жизни.

Теперь я буду всегда помнить о том, какое это счастье – просыпаться в своей кровати, гулять в саду с Элизабет, звонить маме, обнимать любимого! Видеть, как птицы летят в голубом небе, слышать, как Молли поет, готовя завтрак, знать, что наступит новый день... Все это огромное, огромное счастье!

Она смыла в душе отвратительный запах тюрьмы, уложила волосы, надела светло-зеленое платье с открытой спиной – то самое, что так понравилось Рону, – и, преображенная, вышла в гостиную.

Вечером того дня мистер Дайвери предложил ей и дочери пойти во французское кафе.

И нисколько не удивился, когда обе от восторга захлопали в ладоши. Софи – потому, что дорожила теперь каждой секундой жизни, а Элизабет – потому, что очень соскучилась по няне и готова была пойти куда угодно, лишь бы вместе с ней.

Мадлен скучала за столиком дорогого ресторана. Черное вечернее платье переливалось блестками в лучах ламп, глубокое декольте могло бы свести с ума многих мужчин, а над высокой прической парикмахер явно трудился не один час. Молодая женщина сидела, повернувшись вполоборота к квартету, играющему легкую классическую музыку, но чарующие звуки не трогали ее душу. Движением руки она подозвала метрдотеля. Тот немедленно подошел – не мог не увидеть жеста посетительницы, поскольку та была единственной в ресторане.

– Скажите музыкантам, пусть перестанут играть, – распорядилась блондинка. – И вообще пусть расходятся. Все могут идти по домам! Ужин отменяется!

Метрдотель учтиво поклонился и направился выполнять указание. А Мадлен достала из сумочки зеркальце и придирчиво рассмотрела свое отражение.

Что и говорить, красавица. Визажист потратил на макияж часа полтора. Плюс прическа. А если вспомнить предшествующий дню рождения курс косметических процедур, визиты к известному кутюрье, бесчисленные примерки и подгонки платья... Да, подготовка была основательной. Не говоря уж о том, что и стоила немало. Но деньги – это, конечно, ерунда, она не обеднеет... Сейчас Мадлен волновало лишь то, что Рон проигнорировал ее приглашение.

Заказать целый ресторан с музыкантами ей посоветовала Джулия. «Ты пригласишь его будто бы на многолюдную вечеринку. А когда он придет, то узнает, что предстоит романтический ужин на двоих, – предложила бывшая киноактриса. – Живая музыка, свечи, изысканное вино и настоящая леди... После такого свидания можешь считать, что он твой. Поверь моему опыту, неприступных мужчин не бывает. Действуй смелее и непременно покоришь сердце Рона».

Но все советы Джулии оказались простыми лишь на словах. На деле же выяснилось: чтобы покорить богатого вдовца, необходимо в первую очередь его присутствие. А он по каким-то причинам наплевал на приглашение. Мадлен ждала его десять минут, полчаса, час и наконец поняла, что Рон не просто опаздывает. Он вообще не придет!

Значит, все было напрасно. Она зря старалась, три недели занимаясь подготовкой к празднику. Зря тешила себя надеждой, что после этого вечера у Рона появятся к ней чувства. Все зря – и прическа, и платье, и оркестр, и изысканные блюда, над которыми трудился лучший повар Лос-Анджелеса. Мадлен сидела в пустом ресторане, всеми забытая и никому не нужная. Да уж, отличный день рождения, ничего не скажешь!