— Удивлен, что он оставил ее здесь одну, — произнес Куан с другой стороны.

— Она замужем. — Габриэль наблюдал, как девушки отошли от бара и направились к только что освободившемуся столику.

В кровь выплеснулся адреналин от открывшегося Габриэлю виду. Он резко втянул в себя воздух и задержал дыхание, подняв глаза в потолок, чтобы взять себя в руки.

Ее платье с открытой спиной. Ева была обнажена для всеобщего обозрения от затылка до копчика, от хрупких ребер с одного бока и до другого.

Мужчине это не понравилось. Господи Иисусе, ему это не понравилось.

— Парни.

Они все повернулись и увидели Джака, облокотившегося на бар.

— Зеленый седан сел ей на хвост перед самым мостом и следовал всю дорогу. Свалил, когда Ева присоединилась к той сексуальной рыженькой. Кто это, черт возьми? — Он окинул Нику взглядом и восхищенно присвистнул.

Новости о «хвосте» не слишком понравились Габриэлю.

— Сестра байкера. Она замужем, так что отвали. Ты видел водителя?

— Не мог, иначе либо выдал бы себя, либо потерял ее из виду, так что нет. Но я пробил номера.

— И каковы догадки? — спросил Габриэль. — Очередной человек Стефано или сыщик? — Он бы предпочел последнее. Частный сыщик, по крайней мере, не представлял для Евы опасности. В отличие от первого варианта.

— Наверняка сыщик. У парня была пара возможностей спихнуть ее с дороги, но он этого не сделал.

Дерьмо. Вне зависимости от того, кто сидел в машине, Стефано все равно имел к этому отношение. Только его брат не знал, что Габриэль предпочел бы поймать пулю, прежде чем позволил бы кому-то навредить полуобнаженной девушке, которая так серьезно разговаривала с подругой за столиком.

Алек махнул вновь опустевшим стаканом бармену. Его акцент стал заметнее, чем час назад. Вероятно, виной было то, что по приезду в клуб парень переключился на напитки покрепче. Габриэль отвернулся от бледного, покрытого тенью лица лучшего друга... и захотел приставить свой глок меж глаз троих ублюдков, которые пялились на девушек, явно замышляя, как подобраться к их столику.

Ревность была ему в новинку. Незнакомой. Отстойно, если честно, потому что он не был уверен, как с ней справиться. Должен ли он что-то делать, избавиться от этого чувства?

Он представил, как сталкивает головами двоих придурков.

Уголки его рта опустились, и он слегка кивнул. Это будет приятно сделать.

Или стоит проигнорировать? Подождать, пока пройдет. Позволить троице, которая сейчас выглядела так, словно они спорили, кому какая девушка достанется, попытать счастья и получить отказ. Пусть все идет своим чередом.

Габриэль схватил новую рюмку водки и залпом выпил.

— Она моя, — прорычал он сквозь легкое жжение, мечтая, чтобы голос донес до этих троих придурков его гнев.

Алек, Куан и Джак замерли, бросив вопросительные взгляды в его сторону. Они услышали его заявление. Нельзя винить их. Со стороны Габриэля это было ошеломляющее требование. В конце концов, Джак кивнул, словно это не было новостью. Куан перекрестился, поцеловал три сложенных пальца и сделал знак ввысь, будто отправлял благодарственную молитву. Алек прищурился.

— Твоя обязанность. Верно?

— Нет. — Единственное предложенное Габриэлем объяснение, пока он наблюдал, как Ева сняла заколку, позволяя волосам темными волнами лечь на спину. Так лучше.

Джак рассмеялся и хлопнул ладонью по столешнице.

— Я сваливаю, пока не появились ревнивые слезы. Буду снова доступен в шесть утра, парни. Увидимся.

Когда Джак отошел, Алек повернулся к Габриэлю.

— Что ты имел в виду, Габриэль? Трахнешь ее? Или это нечто большее?

Габриэль стиснул зубы. Он не привык, чтобы его решения оспаривались своими же.

— Я не буду с тобой это обсуждать, брат.

— Почему?

— Потому.

— Это причина? «Потому»? Ты говоришь как Винсент.

— Не-а. Если бы я подражал Винсенту, я бы сказал: «Потому что. А теперь иди на хрен».

— Верно. Тебе повезло, что мой дядя так тебя любит, — произнес Алек, прислоняясь спиной к бару. — Потому что, будь это Макс или Винсент, мы бы нашли части твоего тела в самых неожиданных местах. Ты это знаешь, да?

Габриэль кивнул, но ничего не ответил, обуреваемый воспоминаниями. В его груди что-то дрогнуло. С Алеком и Винсентом он познакомился в тринадцать лет. Все парни рано повзрослели. Отец Винсента был одним из лейтенантов отца Габриэля. Их с Винсентом тянуло друг другу, они тусовались вместе в соседнем парке или дома после школы. Но обычно останавливались у Винсента, потому что он, по большей части в одиночку, растил свою сестру. Да, будучи тринадцатилетним подростком. Иногда, если Стефано не было поблизости с его холодным неприветливым взглядом или такого же Дона семьи Моретти, друзья прятались в подвале Габриэля.

Но лучше всего было, когда они попали в дом Тарасовых. К тому времени мать Алека уже умерла из-за осложнений от пневмонии. Там жили Евгений, Василий и Алек. Хоть двое братьев и были одни, но они взяли на себя заботу об Алеке и растили парня со всей любовью и поддержкой, как в родной семье. Габриэль, переехавший из дома, который для него оказался лишь тренировочным лагерем, впитывал новую атмосферу, как высушенная губка. Винсент, потерявший собственную мать из-за бомбы, заложенной в машину для его отца, делал то же самое.

Василий со своими кажущимися случайными советами и способом общения по типу «позволь мне намекнуть тебе» помог им сформироваться в те личности, какими они стали теперь. Когда ребята начали учиться в старших классах, Василий привел в дом Максима Кирова. Перевез вместе с собой из России оставшегося без опеки, державшегося особняком, здоровяка. До сих пор никто из них не знал подробностей той поездки. Прошло некоторое время, но они с Алеком и Винсентом, в конечном счете, завоевали нарушенное детское доверие и впустили парня в свой круг.

Василий им во всем помогал, и теперь Габриэль мысленно раздевал его дочь, которую тот просил защищать.

Хотя раздевать особенно было нечего, учитывая ее едва присутствовавшее платье.

Когда Ника встала и потащила Еву на танцпол, Габриэль не мог не задаться вопросом, к чему приведут его отношения с Евой. Потому что, не смотря на воспоминания, поддержку и легкую помощь Василия, его понимание и обсуждение травмированных чувств Габриэля, когда тот совершил ожидаемое от него убийство, Габриэль не мог отказаться от отношений с дочерью этого мужчины. Глядя на нее сейчас: то, как она выделялась в толпе, словно драгоценный оникс в детской коробке с поломанными детальками «Лего», — он был не в состоянии сопротивляться. Не мог отойти в сторону и передать заботу о ней ее кузену и его парням, даже если у виска будет приставлена пушка с пальцем на курке.

Кожу обожгло огнем, когда он смотрел на плавные покачивания ее бедер, изогнутые над головой руки, оголенную спину, прогибавшуюся и выпрямлявшуюся в чувственных движениях.

Моя.

Снова это слово.

Обе девушки были потрясающими, легко различимыми в толпе, особенно с их длинными роскошными волосами — темная ночь Евы и восходящее солнце Ники. Именно такие атласные локоны мужчина в мечтах опутывал вокруг кулака, пока его рот пожирал ее губы.

Телефон Габриэля зазвонил. Он вытащил его и взглянул на экран, прежде чем поднести к уху. Нажал на боковую кнопку громкости, чтобы слышать среди клубного шума.

— Пейн. Как идут дела?

— Ева снова писала сегодня днем, — доложил байкер. — Хочет знать, есть ли новости о визите твоего брата. Я не могу держать ее в неведении все время, Моретти. Что мне можно рассказать?

Черт.

— Правду, — предложил Габриэль. — Что ты не знаешь, зачем он приходил.

По его сведениям, угроза исходила от русских, поэтому байкер не знал о вендетте Стефано. Только то, что они с Габриэлем братья. Мужчина доверит все Винсенту, который обычно выступал посредником между ним и Пейном, потому что тот хорошо заполняет пробелы.