При приближении Максима Габриэль поднялся.

«Два больших мальчика одновременно», — подумал Винсент при виде благоговейного страха Евы перед гигантами.

— Ты становишься настоящей занозой в заднице, брат мой, — прорычал Киров, чернила на шее задвигались во время разговора. — Ты мне должен. — Его огромная ладонь сгребла Габриэля за затылок и притянула к себе для двух громких поцелуев в обе щеки, дабы показать, что он прощает Гейба за то, что его оторвали от неведомых дел. — Василий будет здесь через пару часов.

— Что? — Ева ахнула и вскочила на ноги. — Едет мой отец?

Как и следовало ожидать, Максим, чье поведение не отличалось от непоседливой обезьянки, немедленно отвлекся. Он сдвинулся в сторону, убирая Габриэля с дороги, чтобы нависнуть над девушкой, не скрывая явно оценивающего взгляда.

— Ну наконец-то, во плоти.

Ева вскинула бровь, словно ее не смущало и не пугало такое разглядывание. Это сделало ее похожей на Василия.

— Ты имел в виду моего отца? Он приедет сюда? Сегодня? — спросила она.

— Да. — Максим взял ее ладонь и поднес к губам. — Большая честь для меня познакомиться с тобой, Ева. Учитывая, что ты дочь главаря, я теперь в твоем распоряжении, что бы ты ни пожелала. И я имею в виду... абсолютно все, сладкая.

Винсент вздохнул. Чертов Киров и его необходимость вечно баламутить воду.

— Уверен, что твой друг позаботится о ее нуждах, Киров, — с нажимом произнес Пейн. — Поэтому отвали.

— Калеб, — предупредила Ева.

— Что? Он не должен так вести себя с девушкой старого друга, Присс, пусть это и только слова, черт побери. Это очень грубое неуважение.

Не будь парень так далеко, Винсент дал бы ему «пять».

— Именно так ты и заработал фингал, механик? — поинтересовался Макс.

— Сядь, Макс, — прорычал Габриэль, указывая на другую сторону стола. — Там.

Не спуская с байкера совершенно бессовестных серебряных глаз, Максим пробормотал:

— Прости, но думаю, мне будет гораздо удобнее здесь. Непредсказуемый сценарий. — Он выдвинул стул между Евой и Калебом.

Прежде чем он смог сесть, гребаный детский сад, Винсент вскочил на ноги, не приветствуя идею, что кому-то всадят столовый нож в сонную артерию.

— Фингалы это моя работа, Киров, — буркнул он. — А теперь остынь, черт побери. — Ногой пнул стул рядом с собой. — Пристраивай свою задницу, пока я сам не сделал это за тебя.

Еще раз бросив косой, наполненный юмором взгляд на Габриэля, а затем на байкера, как бы говоря, что не оценил дерзость, Макс обошел всех кругом и опустился на указанный стул.

— Так хорошо, папа?

Винсент сел и наградил его толчком локтя под ребра.

Габриэль выдвинул Еве стул и подождал, пока она сядет, прежде чем занять собственное место. Он наклонился, вероятно, чтобы извиниться. Ева посмотрела на него, ее большие голубые глаза светились, пока она слушала. Проклятье. Неужели эта маленькая дива приручила разъяренного одинокого зверя?

«Похоже на то, раз она оказалась достаточно смелой, не позволив повлиять на себя всему этому дерьму со Стефано», — подумал Винсент, когда она кивнула и накрыла ладонь Габриэля своей.

Губы изогнулись в чуждой Винсенту улыбке. В их работе было крайне мало поводов для улыбок, и случались они редко. Снова взглянув на Еву, он понадеялся, что она знает, во что ввязывается. И еще больше надеялся, что она никуда не денется. Потому что Габриэль заслуживал херову тучу счастья. Его растили как доблестного солдата, не более. Альберт Моретти был холодным и безжалостным по отношению к подчиненным, включая собственного сына. И потом, он был связан с таким мстительным придурком, как его брат Стефано; нет хуже человека, который хотел, чтобы окружающие страдали так же, как он. Таким был Стефано Моретти, и Винсент понял это давным-давно. Идеальный пример того, что несчастье любит компанию.

Так что да, Габриэль заслужил немного улыбок.

Винсент поднял свой стакан и заметил, что Максим слишком усиленно трет бровь. Появившаяся было насмешливая улыбка, исчезла, ее место заняла зависть, когда он неприкрыто изучал их друга.

Ха. Парень хочет остепениться? Интересно. Он такого не предвидел.

Винсент бросил взгляд на Алека, опрокинувшего второй стакан красного. Боже правый, еще даже двенадцати не было.

Черт. Его буквально душили все чувства в комнате, хорошие и плохие.

Он резко отодвинул стул, вставая, и кинулся к двери, словно кислотой жгло пятки.

— Скоро вернусь, — бросил Винсент в пустоту.

Ботинки отстукивали дробь, пока он шел по коридору и через роскошный холл «Кроун Джевел», плащ, как бы защищая, обвивался вокруг лодыжек. Винсент игнорировал ставшие привычными взгляды, вызванные его видом и размером. Идиоты. Будет ли стадо баранов чувствовать себя в меньшей опасности, надень он очки в роговой оправе и рубашку в клеточку? «Вероятно», — мрачно подумал он, достигнув тротуара и жадно набрав полные легкие теплого соленого воздуха. Винсент свернул налево и прошел пару шагов, когда из-за облаков выглянуло солнце и пригрело кожу плаща, тут же отозвавшись знакомым уютным ароматом. Яркое пятно пересекло улицу, и мужчина повернул голову. Разве погода в Сиэтле обычно не дождливая? Габриэль достаточно злился и ныл по этому поводу.

Мысли Винсента заметались и улетучились, а легкие забыли о своей жизненно важной функции. Святое дерьмо. Теперь он понял, почему огненное светило выглянуло пошалить. Оно нашло свою земную ипостась в виде изящной девушки с невероятной копной огненно рыжих волос, сверкающих как бриллианты в лучах солнца.

Девушка захлопнула дверь черной «Тойоты», и его сердце помчалось вскачь, когда она перешла улицу и двинулась с манящей грацией, при виде которой пантера умерла бы от зависти. На ней была надета серебристая струящаяся рубашка. Облегающая черная юбка показывала достаточно, чтобы понять, — ноги просто фантастические. С плеч на спину ниспадал длинный черный шелковый шарф, развевавшийся в районе бедер при каждом шаге. Горячий прилив крови устремился в сторону паха. Шокируя.

Такого не может быть. Тем более в двадцати шагах от него.

Взгляд пополз вверх, и низ живота дрогнул при виде густых прядей, струящихся по спине до самой талии. Господи, сколько же тут оттенков? Когда девушка подошла ближе, Винсент легко разглядел богатый каштановый, сверкающий золотой и огненно-рыжий.

Она подняла глаза, и их взгляды встретились. Винсента словно пригвоздило к месту, ее глаза были такого изысканного изумрудного цвета, словно два сверкающих драгоценных камня, которые широко распахнулись от шока, когда девушка споткнулась. Ему пришлось обхватить ее за тонкую талию, чтобы остановить от падения к его ногам.

— Ох!

«Оу, бедняжка, придется изображать героя», — подумал он, притягивая ее к себе. Она была такой приятной на ощупь, черт возьми. Очень, очень, приятной. И так прекрасно пахла, что у него все сжалось в груди. Винсент поступил необдуманно.

Он усилил хватку и приник к этим восхитительным волнистым волосам, глубоко вдыхая ее аромат. Такое чувство, что она купалась... в апельсиновом соке. Свежевыжатом апельсиновом соке и солнечном жасмине. Ее точеная фигурка слегка обмякла в его руках, и Винсент подавил стон.

— Господи боже, — выдохнул он.

Девушка довольно резко отпрянула. И поморщилась. От своей реакции или его? Он не был уверен. И хотя отчаянно хотелось прижать ее обратно и выяснить причину невольного движения, Винсент заставил себя опустить руку и отступить. Она вздернула подбородок, встретила его взгляд и... бах! Прямо в хлебальник. Как сказал персонаж в старом мультике.

— Простите, — произнесла она. Голос тоже был музыкальным, для Винсента он звучал словно известная на весь мир симфония. — Обычно я не такая неловкая.

Ее глаза продолжали излучать свет, но теперь стали настороженными, с намеком на грусть, вызывая у Винсента желание развеять ее печали. Это же просто смешно, или нет?