Разговор с доктором выбил меня из колеи. Я ощущала себя не просто разбитой, а будто разобранной на запчасти… Нет, в таком состоянии на работе появляться нельзя. Если что-то случится неординарное, Максим позвонит на сотовый, да и неприятный разговор с начальством по поводу Зайцевой неплохо бы отложить… Я развернула машину и поехала по направлению к торговому центру. Почему то со страшной силой захотелось посетить магазин игрушек. Я уж лет десять не заглядывала в Детский мир… То что я увидела, меня, сказать по чести, ошарашило. Господи! Как все изменилось за эти годы. Я будто попала в загадочную волшебную страну, ей богу! Со всех сторон на меня взирали лукавые, добродушные, глупые плюшевые мордочки всевозможных цветов и размеров, посреди торгового зала возвышался огромный робот, собранный каким то кропотливым умельцем из десятков тысяч маленьких цветных квадратиков… Кажется это называется «Лего». Что то подобное я видела в рекламе. Качели, коляски, велосипеды… было от чего голове кругом пойти… Я с удовольствием переходила от прилавка к прилавку, рассматривала диковинные машинки… Я и не видела раньше ничего подобного. Господи, как же я от жизни отстала. Окружающие меня юные покупатели со всех сторон канючили у родителей «трансформер», «тамагочу», «фингерборд», а я даже не понимала, о чем идет речь… Я не могла уйти и не унести с собой кусочек этого великолепия, прекрасной сказки, в которую неожиданно для себя внезапно попала. Я купила огромного коричневого мишку. Мягкий и такой домашний, он просто излучал доброту и уют, я вполне представляла его добродушную мордаху у себя в гостиной на диване, потом купила Ксюхиным детям десяток книг, робота и куклу с красивым именем «Барби». Я вышла из магазина практически счастливой. Удобно усадив нового друга на заднее сидение авто, я положила его плюшевые лапы на пакет с остальными игрушками и поехала к отделению. У ворот я заметила Грязнова. Максим курил и разговаривал с парнем из дежурки. Я ему посигналила.

Привет! Ну, как дела?

Да, в принципе, ничего нового, наблюдение за Исаевым пока ничего не дало, этот гад, как ни в чем не бывало, после работы направился домой и, похоже, завалился спать. Может, позже, к вечеру что то прояснится… — Ворчал он, усаживаясь на переднее сиденье. Он с удивлением покосился на плюшевое великолепие позади себя, но промолчал.

Ты совсем не допускаешь, что Исаев невиновен? Может, мы ищем не в том направлении?

Да он это, я уверен. Не бывает таких совпадений, пойми. Привязался к ребенку извращенец-педофил, потом мать малышки его кинула и исчезла, он вычислил ее дом, был там…. И ночью ребенок исчезает.. Да этот гад в деле погряз по самые свои поганые яйца!

А как же быть с алиби? И где в конце концов ребенок?

Я послал Димку поотираться во дворе нашей свидетельницы, с соседями потолковать… А вот, где девочка, вопрос трудный. Я очень беспокоюсь за нее. Этот Исаев такой спокойный… а ведь уже более полусуток он под нашим вниманием, а девочку он не навещал… ее ведь кормить надо, ну, там пеленки менять…. Должен же он что то делать! Иначе зачем воровать? Такой риск, и все коту под хвост. Он должен пойти к ней!

Главное, чтобы не было поздно. — Печально ответила я. — А вдруг, уже…

Все может быть. Фиг поймешь этих извращенцев. Помнишь, случай был года два назад? Мамаша выбросила младенца в окно, за то, что он отказывался есть соленые грибы… а у нее после пьянки только они и остались…

Помню. И от этого на душе еще поганее.

Мы делаем все, что можем. Не стоит пока думать о самом плохом, будем надеяться. Кстати, ты опять не ела с самого утра? Пойдем-ка покушаем чего-нибудь горяченького. — Предложил Макс. — Тем более, что тебя по всему отделению разыскивает свирепый Панченко.

Тогда принимаю твое приглашение. — Улыбнулась я. — С удовольствием. Не стоит попадаться начальству под горячую руку.

Согласен!

В кафе нам достался довольно уютный столик в нише у окна. Когда нам подали борщ, Грязнов неожиданно спросил:

Тамар, что с тобой происходит в последнее время? Может, поделишься… Вроде, не чужие друг другу.

Нормально все. — Не слишком искренне поспешила с ответом я. — Устала немного. Ты прав, нужно отпуск взять, а то и заболеть можно…

Что я слепой что ли? Если считаешь, что это не мое дело, так и скажи, а дурака из меня делать не стоит.

Я торопливо полезла в сумку, стараясь скрыть такие нелепые и несвоевременные слезы, подступившие как-то вдруг к глазам… Горячая рука Максима накрыла мою ладонь.

Успокойся. Ну, чего ты, в самом деле? В личной жизни проблемы? Нашла кого-то? Или, может, уже успела потерять?

Я же сказала, все нормально. — Я мягко высвободила руку и взялась за ложку. — Все хорошо.

Хочешь, я морду ему набью? — Хмуро предложил Макс.

За что? — я чуть не подавилась от неожиданности.

Я не слепой. И не дурак. Эти твои головокружения, бледность, Шаров сказал, ты в гинекологию ходила…

Ну, и что с того?

Ты беременна? — Прямо спросил Максим.

Какая тебе разница? Это только мое дело. Понимаешь? К работе это пока не имеет отношения…

Вот именно, — неожиданно резко сказал он. — Только твое. А где этот парень, хотел бы я знать? Где он? Почему его не видно? Как он позволяет тебе ходить с утра до вечера голодной и усталой, ездить в общественном транспорте? Ему что, совсем на вас с ребенком наплевать? — Максим говорил достаточно тихо, но чувствовалось, что ему хочется заорать и ботнуть кулаком по столу так, чтобы тарелки разлетелись в разные стороны. Теперь уже я накрыла ладонью его руку, стараясь немного успокоить друга. — А ты еще спрашиваешь за что? Да у тебя глаза потухли! Вот за что.

Не надо искать виноватых, Максим. Это была случайная связь… слабость минутная… Понимаешь? Он уехал далеко и никогда не вернется. А самое главное, мне это и не нужно вовсе.

Это я понимаю. — Проворчал Макс. — Как не понять! Ты у нас девушка гордая и не зависимая. — Горько сказал он и принялся есть остывший борщ.

Не надо так. Я же, вроде, ничем тебя не обидела…

Еще как обидела. Тогда еще, десять лет назад. Ты вот сейчас сказала: «Случайная связь, минутная слабость…» Как по лицу ударила…

Так я же не о тебе.

А я был не минутной слабостью? — Разозлился Грязнов. — Двухминутной? Пардон, со мной ты почти месяц протянула…

Мы же говорили с тобой об этом, Максим. Нельзя смешивать работу и личные проблемы. Они неизбежно начинают мешать и тянуть назад.

Это все слова. Если бы ты тогда хоть чуточку меня любила, как я тебя, то поняла бы, насколько нелепы все эти доводы…

Прошло десять лет Максим! Десять. Тогда тебе было всего двадцать пять. Перед тобой открывался весь мир, куча юных прелестниц жаждали твоего молодого ненасытного тела… И ты еще упрекаешь меня в том, что я тебя оставила? Я в свои тридцать лет, с ужасным характером, тяжелым прошлым, освободила тебя, а ты еще и винишь меня в этом через столько лет! Окстись, дорогой! Другой бы спасибо сказал, и был бы счастлив…

Спасибо! Спасибо, дорогая! Я так счастлив, что не знаю, куда деваться от счастья. Вот не женюсь никак. Уж тридцать пять, а я все тащусь от радости…

Ты просто не в настроении, Максим, вот и несешь незнамо что. Я и не ожидала, что ты умеешь быть таким…

Каким?

Жестким, колючим …. Злым…

Привыкай. — Грязнов наклонился над тарелкой и еще активнее заработал ложкой. Второе мы поглощали в полнейшем безмолвии… Мне было неуютно рядом с Максимом. Пожалуй, впервые за эти годы я взглянула на него другими глазами. Тогда, десять лет назад все началось так внезапно и несерьезно, что я просто не успела найти в себе силы избежать сближения, а потом и близости, с симпатичным напористым парнем. Нам, действительно, было хорошо вместе… но не на столько же, чтобы трепетно хранить воспоминания на протяжении стольких лет… я всегда ценила и уважала Макса, как мужчину, специалиста и просто хорошего человека, но смогла вовремя остановиться, избежать многих расстройств и разочарований. Конечно, я не Железная леди, как считают мои сослуживцы, не ледяная снежная баба, как утверждали многие мои любовники… Нет. Разрыв с Максимом и мне дался нелегко. Он до сих пор не знает, что все случилось после того, как я увидела его в парке на лавочке, страстно лобызающим юную белокурую прелестницу… Объясняться, качать права, показалось мне унизительным, я просто с мягкой нежной улыбкой расставила все точки над и. Один раз и на всегда. Объяснила, что любовь прошла, помидоры завяли… Макс долго не хотел понимать, что это окончательно и бесповоротно, но смирился в конце концов… Все эти годы мы работали бок о бок, но никогда Грязнов не позволял себе подобных выпадов. Ни разу не ставил меня в такое неприятное и двусмысленное положение.