— Но она не моя… — я хотел сказать, что он ошибся и эта девушка всего лишь работает на меня.

— Как говорил известный немецкий философ Феликс Адлер — «Семья — это общество в миниатюре, от целостности которого зависит безопасность всего большого человеческого общества». Я же, полностью разделяю его взгляд, только вместо человеческого общества, предпочитаю говорить о успехах в своём бизнесе. Чем крепче у тебя семья, тем сильнее твоё дело.

Я на секунду задумался, а потом, неожиданно для себя, сказал:

— Да, Роберто, ты прав. — улыбаясь, подошел к ничего не понимающей Веронике. — Семья, это самое важное в нашей жизни. — и крепко обнял ее за талию.

— Да, Роберто, ты прав. — на лице Львинского появилась идиотская улыбка. — Семья, это самое важное в нашей жизни. — он подошёл ко мне и положил свою длинную рученку на мою талию.

Я машинально сжалась, ощущая тепло мужского тела. Было совсем не привычно чувствовать его так рядом с собой, что вызвало борьбу двух противоречивых чувств: хотелось как можно дальше оттолкнуть этого самодовольного индюка и прижаться к нему сильнее, вдыхая одурманивающий аромат мяты, мандарина и капельки пряностей.

— Что Вы творите? — придя в себя, шикнула я на него так, чтобы нас не мог услышать, отошедший Роберто.

— Ты должна мне за концерт, устроенный в «Фаусте». - он убрал свою руку и незамедлительно отошёл, оставляя испытывать досадное чувство неудовлетворенности.

— Что? — я соединила брови на переносице, показывая недовольство.

— А ты как думала? — Львинский снял пиджак, аккуратно повесив его на стул. — Принесла торт и я тебя простил?

— Да что Вы о себе возомнили? — полукриком спросила я. — Если думаете, что я буду послушно выполнять все Ваши желания, то глубоко ошибаетесь.

— Если захочешь и дальше здесь работать, — он подошёл ближе ко мне, сверкая гневным взглядом. — то будь добра делать то, что я скажу. Иначе, твоё место быстро займёт кто-то другой.

— Да что Вы говорите! — я усмехнулась. — Такая очередь работать с Вами, что дверь сейчас снесут. Ах, подождите, — я с презрением посмотрела на него. — именно по этому пришлось взять человека без опыта и положительных отзывов?

— Тебя взяли на это место, — он буквально рычал на меня. — только из-за твоей подруги Евгении, которая хорошо попросила моего друга Диму, если понимаешь, о чем я.

Мое терпение лопнуло и я отвесила звонкую пощёчину, оставляя алый отпечаток на его самовлюбленном лице.

— Да чтобы ты провалился в ад со своей работой и козлиным отношением к людям. — прошипела я, снимая фартук. — Счастливо оставаться!

Я собиралась уйти, но Львинский не дал мне этого сделать, схватив за запястье. Кожу мгновенно обожгло от боли, причиненной его горячими пальцами.

— До завтра ты останешься в этой квартире. — резким тоном произнёс он. — После чего мы попрощаемся и я радостью вернусь в свой ад.

В эту минуту вернулся Роберто, приведя с собой двух других мужчин. Антон сразу же отпустил мою руку, а я сжав зубы, пошла к духовке, которая оповестила о готовности тортеллини.

— Присаживайтесь за стол. — с напускной улыбкой произнёс он, схватив пиджак со стула. — Вероника сейчас накроет, а я через минуту вернусь.

Внутри меня кипела жгучая обида на слова Львинского. Почему нельзя было нормально попросить ему помочь? Когда он похвалил за торт, я подумала, что вот он — луч надежды на уважительные отношения, но, видимо, я ошиблась.

Разложив на столе приборы и тарелки, приготовилась накладывать обед. Но неожиданно один из мужчин встал, решив мне помочь.

Он словно сошёл с обложки модного иностранного журнала: кучерявые волосы, собранные в небольшой хвост, придавали ему особой утончённости, а аккуратная щетина мужественности, граничащей с суровостью. Но несмотря на это, одна улыбка могла изменить его лицо, добавив юношеской милости.

— Lascia che ti aiuti* — произнёс он, но я совсем ничего не поняла, лишь тактично улыбнулась, разрешив ему взять форму.

— lei è sposata e suo marito è lì* — усмехнувшись, сказал второй, кивая на выход из кухни.

— Questo non annulla il fatto che lei è bella e ha bisogno di aiuto* — улыбнулся брюнет, смотря мне в глаза.

— Все хорошо? — на кухню вошёл Львинский, переодевшийся в более повседневную одежду. Сейчас на нем были светлые джинсы и белая футболка, подчеркивающая идеально проработанные мышцы.

— Твоя жена удивительно вкусно готовит, Антон. — сказал Роберто, пробуя картофель с грибами.

— Да, мне с ней очень повезло. — он подошел ко мне и тихонько коснулся губами макушки.

Я легко отстранилась, чтобы это было не заметно для итальянцев. Нет, мне не было неприятно, но в ушах так и стояли его слова о заслугах подруги при моем трудоустройстве к нему.

— Ты, наверное, тоже проголодался. — выдавила я из себя, приглашая своего липового супруга сесть за стол.

— Только после тебя. — он галантно отставил мне стул и я оказалась между двух мужчин, один из которых меня дико бесил, а второй мило помог.

Обед получился на самом деле вкусным, на сколько могла я судить, еле запихнув в себя пару ложек. Нервное напряжение буквально сковало мое тело и вызывало удушающую тошноту.

— Какие у вас были планы на вечер? — спросил Антон, накладывая вторую порцию тортеллини.

— София предлагала нам конную прогулку, но Рикардо не любит лошадей. — пожал плечами Роберто, который удивительно хорошо говорил по-русски. — Поэтому, мы весь вечер хотели посвятить работе.

— Вместо конной прогулки, можно прогуляться по набережной, — произнесла я. — покататься на катамаранах.

— Катамаранах? — удивился Роберто.

— Ну они похожи на водные велосипеды, — улыбнулась я. — он плывет по воде с помощью движения человека.

— Интересно было бы на это посмотреть. — он опустил столовые приборы, и внимательно слушал меня.

— Отличная идея, дорогая. — сквозь зубы произнёс Львинский.

Пока я убирала со стола, Роберто рассказывал своим друзьям о моем предложении, Антон же уткнулся в свой телефон, усиленно кому-то печатая.

— Sì, sì, grande idea (Да, да, отличная идея) — улыбнулся голубоглазый брюнет, смотря на меня.

То ли он на самом деле проявлял ко мне знаки внимания, то ли мне конкретно это казалось.

Ближе к вечеру, как я и предлагала, мы вышли на улицу и направились в сторону набережной, которая находилась в пяти минутах от дома Львинского.

Антон изо всех сил пытался строить порядочного семьянина, бесконечно любящего свою жену. Со стороны это казалось таким смешным, что иногда я не сдерживалась, нервно хихикая на его слова и жесты.

Дойдя до проката катамаранов, решили разбиться на две компании, потому что больше трёх человек в одно судно не пускали.

— Антон, разреши Вероника, — Роберто делал интересное ударение на букву «о». - присоединится к Марио, а ты прокатишься с нами.

— Почему моя жена должна провести с посторонним, извиняюсь, мужчиной время в такой интимной обстановке? — правая бровь Львинского взлетела наверх, показывая несогласие с принятым решением.

— Перестань, Антон. Это всего лишь прогулка по реке. — улыбнулась я, взяв под локоть Марио. — Тем более, я даже не понимаю, что он говорит, так что не думаю, что из этого нужно делать проблему.

Мышцы лица Львинского окаменели, а губы нервно дернулись.

— А ещё мы бы хотели обсудить некоторые пункты по договору, — сказал Роберто. — и не хотелось бы, чтобы нам мешали.

Марио любезно помог мне залезть в катамаран, сев следом. Я же с наслаждением наблюдала за раздражением, появившимся на лице Антона. Надо ли говорить, что мне нравилось его бесить?

Отплыв от берега, я откинулась на спинку кресла и нежилась под лучами шафранового заката солнца.

Площадка для катания была ограждена, поэтому можно было не бояться уплыть и не вернуться до кромешной темноты.

Боковым зрением я видела, как за мой наблюдает Марио. Он как хищник с интересом изучал свою жертву. Вот только я ей становиться никак не хотела.