Простыни были разбросаны, щеки разрумянились, голова закинута назад, одна рука обнимала медвежонка. Наклонясь к нему, Мартина осторожно поправила постель и постояла некоторое время рядом, пока он не успокоился. Конечно, он был бы счастлив, если бы Доминик стал его отчимом, а вскоре у них бы появились и другие дети. Терпеливо стояла она рядом, прогоняя мысли, которые были для нее словно острый нож. Когда у него установилось ровное дыхание, она вышла из комнаты.

Подходя к Доминику, она улыбалась, скрывая тот хаос, который царил в ее душе. Сколько женщин в прошлом переживали то же самое, что и она в эту ночь? Мартина, боясь за свою слабость, была рада той холодности и безразличию, с которыми держался он. Та почтительность, с которой он обращался к ней, вдвойне подчеркивала его равнодушие. Вежливо улыбнувшись, он открыл дверь, пропуская ее в теплую летнюю ночь. С равнодушным видом он шел рядом, погруженный в свои мысли, держа руки в карманах брюк.

У нее перехватило дыхание от красоты этой ночи. Луна, взошедшая довольно высоко, серебрила поверхность реки и бросала отсветы на окрестности, делая неземными леса и поля. Молчание угнетало ее.

— Интересно, почему, когда бываешь в других местах, луна действует сильнее, чем когда ты дома? Он бросил на нее иронический взгляд.

— Может быть, потому, что ждешь чего-то большего? Люди стараются селиться в том месте, с которым связаны их мечты, и этот уголок становится для них самым прекрасным в мире. У меня есть вилла на озере Комо, откуда открывается чудесный вид на вершины гор, покрытые снегом. Захватывающее зрелище.

Он рассказывал о том, где бывал за границей, о местах, оставивших у него неизгладимое впечатление.

Говорил он свободно, как человек, ничем не связанный, упивающийся своей свободой. Она уже знала цену этому обаянию, знала, что многие женщины останавливают на нем взгляд.

Спустившись в низину, они остановились и смотрели на потоки воды, разбивающейся внизу о камни. Луна, теперь уже в зените, вырисовывала кружевные, приятные узоры. Шум воды, казалось, увеличивал иллюзию их полного отъединения от остального мира, как если бы на всей планете были только они одни.

Неожиданный шорох сзади заставил Мартину резко повернуться. Она поскользнулась и упала бы, если бы Доминик не удержал ее. Испугавшись, она прижалась к нему, чувствуя его крепкое объятие. Ее учащенное дыхание смешалось с частыми ударами сердца, которое она никак не могла унять.

— Что это? — прошептала она, когда дыхание снова вернулось к ней.

— Кто-то из подземных обитателей, который, возможно, испугался не меньше вашего, — ответил он, наклоняясь над нею. — Не волнуйтесь, здесь нет диких животных. Вам не угрожает опасность.

Не угрожает опасность! Это был самый опасный момент в ее жизни. Никогда она не была ближе к тому, чтобы наделать глупости, — признаться в чувствах человеку, для которого она ничего не значит. Она решительно взяла себя в руки.

— Я испугалась, — произнесла она и посмотрела на него, неуверенно улыбаясь. Он медленно, нахмурясь, отпустил ее. Она же чувствовала себя разбитой и внезапно оцепеневшей. Он стоял и смотрел на нее.

— Действительно все в порядке? — Он сжал ее плечи.

— В полном порядке, — ответила Мартина. Его руки опустились, и они молча пошли назад. Постепенно возобновился разговор. Доминик показывал ей на те или иные места, хорошо видимые при свете луны, и все было так, как будто ничего не произошло. Для него это был обычный вечер, когда он пообедал с одним из гостей, плюс прогулка без всяких эмоций, даже тогда, когда он помог ей.

Для Мартины же все было кончено. Она чувствовала себя разбитой и духом и телом.

Когда на следующий день Мартина с Домиником поехали на машине осматривать ферму, она имела еще раз возможность убедиться, насколько солнечна и прекрасна Италия. Под лучезарным небом простирались поля, на которых, благодаря хорошему поливу, росли дыни, помидоры, кукуруза. Все вокруг них — мужчины, женщины, дети, черноволосые, черноглазые, смуглые, как молочный шоколад, работая, пели песни.

Одни из них что-то рыхлили, другие носили охапки сена и складывали их у центрального столба, создавая по форме что-то вроде торта. Доминик останавливался, чтобы поговорить с ними, обменяться шутками. Все было наполнено радостью.

Марко не было с ними. Когда Доминик рано утром отправился на прогулку верхом, Мартина подготовила Марко к катанию на пони. Сейчас его оставили дома немного отдохнуть: позднее все вместе они собирались на пикник, и Доминик не хотел, чтобы мальчик переутомился.

После ленча Доминик поставил корзину с продуктами в багажник и вместе с Мартиной и Марко, сидящими рядом, выехал со двора. Километры, один за другим, оставались позади, позади оставались и деревни с домами из венецианского камня, через которые они проезжали.

Иногда Доминик сбавлял скорость, пропуская какую-нибудь деревенскую повозку, а однажды вообще остановился перед монахинями, которые верхом на лошадях пересекали дорогу, направляясь в соседний монастырь.

— Какой великолепный вид! Хорошо было бы запечатлеть его на полотне! — воскликнула Мартина, увидев озеро. Она оживилась, пока Доминик съезжал с основной дороги по направлению к воде. Голубая поверхность озера сверкала, как зеркало. Были видны небольшие островки, между которыми на фоне лиловых гор грациозно скользили лодки. По берегам виднелись разноцветные виллы, садами спускающиеся к воде. Марко живо поглядывал по сторонам и особенно заинтересовался, когда они проезжали мимо цыганского табора. Озеро было большое, и им пришлось проехать приличное расстояние, прежде чем Доминик остановился, выбрав спокойное место на песчаном берегу.

Обернувшись к Мартине, он хитровато посмотрел на нее.

— Жаль, что вы в Венеции лишь на короткое время. Мы могли бы как-нибудь отправиться поудить форель. Вам доводилось пробовать форель, приготовленную на древесных углях?

Мартина отрицательно качнула головой.

— Это очень вкусно, правда. Марко? — Доминик взъерошил его кудри.

— Si, дядя Доминик, — подтвердил он. — Мы будем сегодня удить?

— Не думаю, как-нибудь в другой раз. Доминик опустил окна в машине, но без ветра внутри было жарко, как в печке.

— А в замок пойдем? — спросил Марко.

— Если мисс Флойд не боится восхождения… — Доминик, улыбаясь, смотрел на Мартину. — Когда мы были здесь в последний раз, Марко был разочарован. Его мама отказалась карабкаться наверх. От жары можно потерять силы и почувствовать doice far niente, от которого испаряется весь энтузиазм.

Больше всего из сказанного на Мартину произвело впечатление то, что он сюда, на это озеро, привозил Майю. Но, взглянув на такое милое лицо Марко, она тут же забыла об этом, — Марти, ты устала? — спросил он.

Она с нежностью улыбнулась ему. Бедный малыш! У него так мало возможностей походить и увидеть что-то в Венеции.

— Конечно нет. Я хочу тоже увидеть замок. Она понимала, что Доминику хотелось доставить мальчику удовольствие. Он любил его, как сына.

Выйдя из машины, они окунулись в жаркую, слегка одурманивающую атмосферу и медленно пошли по тропинке, которая вела в заросли на холме. Только там Мартина наконец почувствовала прохладу. Начав подниматься на холм, она поняла, что это будет не так-то легко, но ей даже нравилось это.

Для Доминика все было тоже не просто, поскольку он должен был поддерживать Марко, чья потная ручка держалась за Мартину.

Только когда они остановились под сенью густых зарослей, она впервые взглянула на замок. Пораженная его гордым величием, она смотрела на это сказочное строение с башенками, с многочисленными окнами, стоящее на плато, раскинувшемся между заросшими холмами. Когда же они подошли наконец к неприступным стенам, грозным бастионам и мощным валам, Мартине он показался суровым и мрачным.

— Какое зловещее место надо было найти, чтобы чувствовать себя в безопасности!