– Спасибо. Я еще немного побуду.

– Правда? – В голосе звучала издевка. – Только не засиживайся, а то опоздаешь на свидание.

Свидание? Зуки недоуменно посмотрела на него и встретилась с его насмешливым взглядом. Она не сразу вспомнила, что солгала ему, будто у нее на вечер назначена встреча.

– У тебя свидание, – холодно напомнил он ей. – Ты разве забыла, Зуки?

– Н-нет, конечно же, нет.

Керсти проводила его, а, вернувшись, сказала с улыбкой:

– Он мне нравится. Я его видела всего раз, но он показался мне совершенно очаровательным, – призналась Керсти, вздохнув. – Он пригласил нас в прекрасный ресторан окнами на Гайд-парк – всех, включая Тоби. Он так с ним возился. Говорят, итальянцы вообще обожают детей. Я знаю, что он итальянец, но у него такой акцент, что не поймешь…

– Да, – согласилась Зуки, надеясь, что на этом высказывания закончатся.

Керсти вопросительно взглянула на Зуки. Но та вряд ли смогла бы вынести допрос, не говоря уж о том, чтобы лгать своей невестке.

– Как твои успехи? – весело спросила Зуки. – Вообще.

– Вообще? – Керсти многозначительно взглянула на Зуки. – Прекрасно. А в частности – просто замечательно. Готова расцеловать этого Паскуале Калиандро. С тех пор как к нему перешла компания, Пьер стал другим человеком. Стонет иногда – не без этого, – но работает вовсю, и вернул себе самоуважение. Более того, после работы идет домой, а не в какой-нибудь бар, где собираются все эти служащие!

Керсти неожиданно покраснела до самых корней своих льняных волос и стала жутко молодой и хорошенькой.

– У нас теперь такие отношения, каких уже очень давно не было. Послушай, тебе удалось переменить тему, но признайся – у тебя сегодня действительно свидание?

– Нет, – покачала головой Зуки.

– Так почему же ты не приняла предложение Паскуале подвезти тебя домой?

– Потому что не хотела.

– И чем тебе не нравится синьор Калиандро?

– Он не в моем вкусе.

– Да будет тебе! Он нравится всем. А по тебе он просто сходит с ума!

– Вовсе нет, – мрачно произнесла Зуки, – он просто хочет затащить меня к себе в постель.

– Ну и что в этом плохого? – хихикнула Керсти. – В конце концов, все мужчины этого хотят, а большинство женщин с удовольствием соглашаются.

– В том-то и дело, – со вздохом ответила Зуки. – А я не хочу быть «большинством».

Керсти кивнула и понимающе взглянула на Зуки своими ярко-голубыми глазами.

– Ясно, – протянула она. – У нас откровенный разговор, да, Зуки? Единственный мужчина и единственная женщина?

Именно так. В двух словах Керсти удалось выразить то, о чем Зуки мечтала с тех пор, как встретила Паскуале Калиандро. Именно единственный мужчина и единственная женщина. И для этого понятия даже существовало одно слово. Замужество.

Зуки тупо кивнула.

– А откуда ты знаешь, что он не хочет именно этого? – настаивала Керсти.

Зуки вспомнила, о чем Паскуале говорил в зоопарке. О типе женщин, который его привлекает. О том, что пока не встретил той, с кем хотел бы провести остаток дней. Яснее выразить свои чувства и мысли было просто невозможно!

– Он мне сам признался, – ответила она прямо.

Каким-то образом ей удалось вырваться от Керсти, не расплакавшись, но, вернувшись домой, она решила доставить себе удовольствие и весь вечер попеременно то обзывала Паскуале Калиандро всеми мыслимыми ругательствами, то пыталась не разрыдаться, чувствуя себя жутко несчастной. А плакать ей было никак нельзя, потому что на утро была назначена съемка в отеле «Гранчестер» и Боже упаси, чтобы у нее распухли глаза.

Впервые за последнее время она заснула с мыслью о том, какое это безумие – делать свою карьеру на таком зыбком материале, как красота.

На следующее утро Зуки, одетая в голубые шорты и голубую футболку, на которой золотыми буквами было начертано «Это Формидабль!», вошла в огромный зеркальный бальный зал отеля «Гранчестер», где должна была состояться съемка.

Паскуале был первым – и единственным – человеком, которого она увидела.

Нет, зал, конечно, был полон народа, но в поле зрения Зуки, как будто по предопределению судьбы, попала только его гордо поднятая голова.

Их взгляды встретились. В его глазах был вопрос, а в ее?.. Господи, что он прочел в ее глазах? Выдана ли она себя этим взглядом? Знал ли он, что один его вид вызвал волнение в ее сердце? Понял ли, что при виде приближавшейся к нему Стейси Ломас ее переполнило первобытное чувство ревности, накатившее на нее такой волной, что она готова была закричать?

Улыбаясь и кивая головой, он что-то ответил Стейси и направился к Зуки.

– Привет, bella! – тихо сказал он.

– Паскуале, – вежливо склонила она голову.

– Спала? – внезапно спросил он.

– Конечно, спала, – солгала она. – Почему ты спрашиваешь?

– Из-за этого. – Он слегка коснулся пальцем ее нежной кожи под глазами. – Даже косметика не может скрыть небольшой синевы.

О Боже! Вся ее красота летит к черту! Что толку разглагольствовать о своей карьере – если и дальше так пойдет, она вообще может оказаться без работы.

– А как же фотографии?

– Не беспокойся. При ярком свете ничего не заметно. Вряд ли кто-нибудь обратил внимание. Кроме меня, – тихо добавил он и одарил ее откровенно чувственной многообещающей улыбкой.

Мурашки пробежали по телу Зуки. У нее кружилась голова от самого его присутствия. Она чувствовала, что надо поскорее отойти от него, прежде чем она скажет что-либо непоправимо глупое, вроде того, что хочет, чтобы он на ней женился.

– Извини, Паскуале, по-моему, они готовы начать съемку.

– Погоди. – Он взял ее за локоть. – Давай сходим куда-нибудь после съемки.

– Нет, – не задумываясь, ответила она.

– Почему? Боишься?

Не просто боюсь – я в ужасе. Она хотела что-то ответить, но он прервал ее:

– Давай больше не будем играть в эти игры, Зуки. Мне нужно многое тебе сказать.

Его взгляд был прикован к ее глазам, и даже более волевая женщина вряд ли устояла бы, настолько он был завораживающим.

– О чем? – прошептала Зуки.

– Не сейчас. Тебя ждут. Сходим пообедать, ничего больше.

– Назови хотя бы одну причину, Паскуале, – тихо сказала Зуки.

– Мы оба этого хотим, – просто отозвался он, улыбнувшись. – И нам надо поговорить. К тому же обещаю быть образцовым джентльменом.

– Хотела бы я на это посмотреть, – съязвила она.

– Вот и увидишь. Пойдем, сюда идет Стейси. Начнем фотографировать.

Когда наступил перерыв, Зуки уже пожалела, что согласилась на ланч с Паскуале, но он отмел ее возражения и повел к лифту.

– Где мы будем есть?

– У меня в номере.

По части оскорблений он и впрямь был большим мастером!

– Я и близко не подойду к твоему…

– Зуки! – укоризненно прервал ее Паскуале. – Разве я не дал слово? Вместо того чтобы делать поспешные выводы, согласись – это идеальное место для ланча. Не говоря уже о том, что из окна открывается прекрасный вид на Лондон, я хочу, чтобы нам никто не помешал. – Оглядев мельком ее наряд, он добавил: – Не думаю, что ты захочешь пойти в ресторан в таком виде.

Она совершенно забыла о том, что на ней было надето. Утонченным такой наряд не назовешь!

– Если ты никак не можешь заставить себя доверять мне, давай зайдем в гостиничный бутик и оденем тебя во что-нибудь подходящее для ресторана. Или мы можем поехать на моей машине к тебе домой, и я подожду, пока ты переоденешься. Но на все это уйдет время, и его не останется на ланч. – Он взглянул на часы. – По-моему, ланч тебе не помешает. Если не ошибаюсь, ты похудела за эту неделю.

– Ты удивлен?

– Нисколько. Я тоже потерял аппетит. – Увидев ее саркастический взгляд, он добавил: – Ты мне не веришь? Погляди. – Смуглой рукой он погладил свой плоский живот.

Зуки судорожно сглотнула. Меньше всего ей сейчас нужен был урок анатомии, да еще с Паскуале в качестве наглядного пособия!