– Тебе Франческа рассказала?

– Да. – Он немного помолчал, глядя ей прямо в глаза. – Кажется, он погиб в автомобильной катастрофе?

Если бы об этом спросил кто-нибудь другой, а не Паскуале, она, наверно, посчитала бы такой вопрос недопустимым вмешательством в ее личную жизнь. Но из его уст вопрос прозвучал настолько естественно, что она просто ответила:

– Да.

– Ты о нем вспомнила там, в бассейне, когда стала плакать?

– Как ты догадался? – Его проницательность ошеломила ее.

– Я очень хорошо понимаю разницу между шоком и печалью. А держать все в себе очень плохо. – Он мягко ей улыбнулся. – Допивай кофе, и я повезу тебя на ланч. Это тебя развеселит.

На ланч? Она почувствовала себя Золушкой.

– Ты не шутишь?

– Ничуть, – ответил он сухо, загадочно улыбнувшись. – Видишь ли, итальянские мужчины славятся еще тем, что им нравится появляться на публике с исключительно красивыми молодыми девушками.

Она поняла, что он намеренно подчеркнул слово «молодыми», но ей было все равно.

Значение имело только то, что Паскуале пригласил ее на ланч.

Этот ланч запомнился ей надолго. Паскуале привел ее в прелестный ресторан и был воплощением предупредительности. Еда была вкуснейшей, а вино – он позволил ей выпить половину бокала – необыкновенным. Он вел себя совершенно свободно в этой элегантной обстановке, и она старалась выглядеть такой же. Ланч был омрачен лишь тем, что, по крайней мере, три женщины подошли поздороваться с ним – и все три были так опытны и так уверены в себе… Мысленно она пожелала, чтобы все они попадали, зацепившись своими дурацкими высоченными каблуками.

Домой они вернулись после трех. Сюзанна чувствовала себя совершенно успокоившейся и довольной, ей было интересно, что он предложит делать дальше. Но Паскуале даже не вышел из машины.

– А теперь развлекайся сама. – Он сурово взглянул на нее. – Но, пожалуйста, больше не плавай – во всяком случае, сегодня.

– А ты куда поедешь? – спросила она, не скрывая разочарования.

– На работу. Будь добра, передай папе и Франческе, что я вернусь поздно. – К ужину меня не ждите.

Возвращаясь на увитую зеленью виллу, Сюзанна чувствовала себя брошенной. Остаток дня она провела, пытаясь написать письмо. Но ее все время отвлекал то неожиданно поднявшийся ветер, то раздававшиеся в отдалении зловещие раскаты грома.

Ей уже хотелось, чтобы кто-нибудь из обитателей дома вернулся, но они все не ехали. Ни Франческа, ни синьор Калиандро. Вилла вдруг стала казаться ей страшно большой и ужасно пустой. Не было никого, кроме нее да поварихи на кухне.

В шесть часов позвонила Франческа и сообщила, что останется у бабушки.

– У нас сильный дождь, – объяснила она, – и тучи движутся к вам. С тобой все в порядке? Папа и Паскуале уже вернулись?

Сюзанне не хотелось расстраивать подругу, и она не сказала ей, что Паскуале не приедет к ужину. А о синьоре она вообще ничего не знала.

Она решила занять себя чем-нибудь, тем более что в доме было достаточно развлечений для взрослых – видеозаписи классических фильмов, хранившиеся в кинозале с экраном, и большая библиотека, в которой было достаточно книг на английском языке: даже заядлому книгочею их хватило бы на годы.

Так что весь вечер Сюзанна развлекалась, как могла. Она сделала себе маникюр и педикюр, взяла щипцы Франчески и завила волосы в локоны.

Повариха была явно обеспокоена погодой, и Сюзанна разрешила ей уйти домой.

Однако позже, взобравшись на высокий табурет в кухне и доедая цыпленка с салатом, приготовленные на ужин, Сюзанна заметила, что гроза разыгралась не на шутку.

Она вообще-то не любила грозу, а тем более было неприятно оказаться в грозу здесь, в этой большой пустой вилле, да еще в чужой стране…

Сюзанна прошлась по комнатам, проверяя, хорошо ли закрыты окна. Ветер завывал, как голодный зверь, а ливень хлестал по стеклам непрерывными потоками.

Она сидела в постели, читая книгу, когда вдруг погас свет. Она вскрикнула от неожиданной темноты, окутавшей комнату, как черное душное одеяло.

Сюзанна попыталась успокоить себя, что это всего лишь короткое замыкание, обычное в такую грозу, но это не помогло, и она снова закричала, когда в окно громко застучала ветка, словно кто-то снаружи пытался проникнуть в комнату.

Сюзанна не помнила, сколько времени пролежала, закрывшись с головой одеялом и дрожа от страха, но вдруг почувствовала, как кто-то срывает с нее одеяло, и увидела Паскуале, в забрызганном дождем костюме, с мокрыми волосами, прилипшими к его великолепной голове.

Он взял ее за плечи и, приподняв, внимательно посмотрел в лицо.

– Ты в порядке? – во второй раз за этот день коротко спросил он, но она только робко кивнула. – Правда?

– Да.

– А где все?

– Франческа позвонила и сказала, что дождь слишком сильный, и она не сможет вернуться. А о твоем отце я ничего не знаю.

– Аэропорт закрыли, – отрывисто бросил он, но потом его голос смягчился: – Тебе было очень страшно здесь одной?

– Нет, не очень, – солгала она, бравируя, хотя слова ее прозвучали не слишком уверенно. Но, взглянув на Паскуале, она вдруг почувствовала себя в полнейшей безопасности.

– Оставайся здесь. Не выходи. Я попытаюсь сделать что-нибудь со светом.

У нее и не было никакого намерения выходить. Она послушно откинулась на подушки и лежала так, пока он не окликнул ее. Она соскочила с постели и, выбежав за дверь, наткнулась на Паскуале, который держал в руке подсвечник с тремя мигающими свечами, отбрасывавшими странные, загадочные тени на его лицо. Он похож на человека, сошедшего с картины, на существо из другого века, пронеслось у нее в голове.

– Спускайся вниз и согрейся. Она последовала за ним и стала наблюдать, как Паскуале разжигает камин. Затем он принес две рюмки бренди и поставил их на столик возле пылающего огня.

Она заметила, что он переоделся. Промокший костюм сменили черная кашемировая водолазка и черные джинсы. Он был босой, и она не могла не заметить, какой красивой формы у него пальцы на ногах. Подумать только, даже ступни могут быть красивыми! С ней и вправду не все в порядке. Во рту у нее пересохло, а сердце громко застучало, когда он встретил холодным взглядом ее робкую улыбку.

– Бренди? – спросил он сухо.

Она вспомнила, как Паскуале был строг с ней во время ланча, разрешив выпить лишь половину бокала вина. Возможно, и он подумал об этом, потому что рассмеялся.

– В чисто лечебных целях. Ты выглядишь бледной и напутанной. У тебя был тяжелый день, Сюзанна.

Прозвучит совершенно неправдоподобно, если она скажет, что никогда раньше не пробовала бренди, подумала девушка. К тому же он точно определил ее состояние как шок.

– Немного, пожалуй, – согласилась она, усевшись на ковер и протягивая руки к огню.

Горьковато-сладкое бренди обожгло ей горло, но она моментально почувствовала разлившееся по телу тепло.

– Теперь лучше?

– Ммм! Намного!

Она на мгновение закрыла глаза и блаженно улыбнулась. Но, открыв их снова, увидела, что Паскуале внимательно за ней наблюдает. Какое-то неуловимое выражение промелькнуло по его лицу, и он встал.

– Пора спать, – произнес он решительным тоном. – Уже поздно. Я здесь приберусь, а ты ступай наверх. Вот, возьми свечку, но не забудь ее потушить.

Однако Сюзанна никак не могла заснуть. За окном барабанил дождь, а в ее душе бушевала буря. Она вдруг снова почувствовала на себе его руки, когда он нес ее из бассейна, вспомнила, как эти сильные руки, расстегнув застежку бикини, освободили ее грудь.

Девушка беспокойно вертелась с боку на бок, пока, в конце концов, не отказалась от попыток уснуть. Она решила пойти поискать спички, чтобы зажечь свечку и почитать.

Набросив шелковый халатик, она бесшумно спустилась на кухню и, найдя спички, стала пробираться обратно в свою спальню. Неожиданно перед ней возникла темная фигура, и она почти столкнулась с Паскуале.

На нем были только черные шелковые пижамные штаны, и Сюзанна поймала себя на том, что ее взгляд прикован к его широкой груди. Волосы его были взлохмачены, а подбородок отливал чернотой в загадочном желтом свете молний.