Древние летописи рассказали учёным о том, что согдийские шелкоделы умели ткать такие красивые и добротные шелка, которые шли не только для согдийской знати, но и были предметом оживлённой торговли.

Короткие строки древних историков, дополненные находками археологов, нарисовали нам яркую картину.

Каким был царский трон?

ыл ли это князь Деваштич — правитель Пенджикента, был ли это царь из старинной легенды — каждый из них имел золотую корону и трон.

Это мы увидели на картине.

А вот каким был трон? Просто удобное кресло?

Нет.

Древние художники всячески изощрялись, чтобы угодить великому господину, которому были подвластны земли, воды, растения, животные и люди.

Когда учёным удаётся вдруг увидеть, что у многих народов сходны представления о величии и знатности и что даже художественные изображения тех или иных атрибутов власти имеют много общего, они стараются проследить эту закономерность и сделать какие-то обобщения.

Так случилось в 1960 году, когда во время раскопок одного помещения в древнем Пенджикенте была найдена обугленная деревянная плаха, на которой сохранилась очень интересная резьба.

На ней был изображён трон, имеющий форму сросшихся спинами двух фантастических рогатых львиноподобных животных с головами в профиль, обращёнными в противоположные стороны.

Здесь же сохранилась фигура сидящего на троне человека.

Тут вспомнили о терракотовой плитке, найденной в Пенджикенте за два года до этого, на которой изображён трон в виде фигуры животного.

Точно такие же изображения тронов в виде животных встречались и на росписях.

Учёные стали сопоставлять находки с описаниями, сохранившимися в хрониках.

В одной из хроник было написано о владетеле Кучи, который «сидит на диване, представляющем вид золотого льва». О владетеле Ань (Бухара) сообщалось, что его трон имел вид верблюда. Престол владетеля Бохань (Фергана) представлял собой золотого барана. О владетеле Цао (Кабул) говорится, что его престол представлял золотого коня.

Вот так, шаг за шагом, изучая находки и древние летописи, учёные разгадывают непонятное и таинственное.

О троне, подаренном Рустаму[2] Кейкаусом, в старинной легенде говорится, что это был «бирюзовый трон (тахт) в виде барана». В другом месте при описании траурных церемоний по поводу смерти Сухраба[3] говорится, что среди других предметов в огонь был брошен

Об этом писал великий поэт Фирдоуси в своей поэме «Шахнамэ».

Эта поэма была написана более двухсот лет спустя после гибели древнего Пенджикента. И тогда великий поэт, посвятивший свои произведения богатой истории Средней Азии, упомянул об этом, считая, что это придаёт величие и доказывает богатство и знатность правителя.

А сейчас учёные, собрав все данные воедино, могут представить себе, как богаты были среднеазиатские правители.

Цари могли себе позволить делать такие драгоценные вещи из золота и серебра.

К тому же они имели превосходных художников, которым не трудно было осуществить столь сложные замыслы — сделать из драгоценного металла трон в виде животного, символизирующего богатство и силу.

Может быть, это амазонки?

ту роспись археологи увидели в 1958 году, когда уже было открыто много прекрасных картин, рассказавших нам о жизни, о быте, о нравах и вкусах согдийцев. Казалось, что уже ничем не удивишь искушённых исследователей. И всё же новые картины открывали ещё более удивительные страницы. Одна из них, сюжет которой не так сложен и уже не раз встречался археологам, поразила их. Они увидели сцену поединка двух тяжело вооружённых воинов, одетых в кольчужные и пластинчатые панцири. Самое удивительное было в том, что один из сражающихся воинов был молодой женщиной. К счастью, лицо этой отважной женщины хорошо сохранилось, и можно было увидеть, что с головы девушки-воина спускаются на грудь две длинные косы. Вооружённая мечом, она обнажённым клинком наносит удар своему противнику.

Кто она? Может быть, амазонка?

Учёные начинают вспоминать самые ранние греческие письменные источники, которые ещё в середине первого тысячелетия до нашей эры приводят сведения о народах Средней Азии и говорят о женщинах-воительницах. Знаменитые историки древности Ктесий и Геродот приводят очень любопытные легенды об отважных женщинах, владеющих луком и стрелами. Персидский историк Ктесий, рассказывая о сакском царе Аморге и его супруге Спаретре, сообщает, что, когда царь Аморг попал в плен к царю персов Киру, его жена Спаретра собрала многочисленное войско из мужчин и женщин и, возглавив его, разбила персидское войско и освободила мужа из плена.

Геродот сообщает о среднеазиатской царице из племени массагетов — Томирис, которая разгромила войско персидского царя Кира, захватила в плен самого Кира и, желая отомстить за погибшего сына, велела отрубить Киру голову и бросить в мешок с кровью.

Женщина-воин, изображённая на пенджикентской фреске, очевидно, легендарная женщина. Вполне возможно, что сцена, нарисованная на стенах дворца, передаёт согдийскую легенду, впоследствии записанную поэтом Фирдоуси. У него есть строки, посвящённые девушке-витязю:

С давних пор в легендах и сказаниях народов Средней Азии воспеты отважные женщины-воины, которые не уступали мужчинам и сражались наравне с ними, защищая свободу. Позднее среди руин древнего Пенджикента ещё не раз встречались чудесные изображения мужественных женщин-всадниц в богатом вооружении. Но легенды и быль всегда переплетались.

В древних сказаниях несомненно отразились подлинные события. И если среди алтайских курганов найдены захоронения, говорящие о том, что действительно существовали воинственные женщины сакского племени, то почему же они не могли быть и здесь, в долинах Зеравшана, где жили многочисленные племена кочевников, пришедших сюда из среднеазиатских степей?

Живопись, поэзия и короткие строки древних летописей — всё, вместе взятое, помогает историкам воссоздать страницы прошлого.

И эти забытые страницы вдруг оживают.

Гордони Хисор — Шея крепости

ак называется то место в горах Зеравшана, вблизи селения Мадм, где сохранились остатки древней крепости. Почему таджики назвали её Шеей крепости — трудно сказать. Но точно известно, что дорога из селения Мадм ведёт в такое же древнее селение Кум, где во времена правления царя Деваштича произошла встреча согдийских воинов с воинами арабского халифата. По всей вероятности, Мадм был тогда последним оплотом пенджикентского княжества, и потому всё, что находится поблизости от этой дороги, уже много лет привлекает внимание археологов.

Вблизи селения Кум каждый холмик воспринимается, как нечто таинственное, хранящее память о тех далёких днях, когда здесь сражались и гибли, защищая свою Согдиану, воины пенджикентского князя.

С большого плато здесь открывается вид на громадную зелёную долину, на пастбища, на склоны гор. Здесь, где высились стены мощной крепости, открывается прекрасный вид на земли, некогда подвластные богатому князю. В те времена, когда Деваштич восседал на троне в своём Пенджикенте, в этой крепости, по всей вероятности, жил наместник — фрамандар. Вполне возможно, что это был тюркский царевич и ему подчинялись пастухи, землепашцы и виноградари этих селений. Они доставляли фрамандару вино, пшеницу, хлопок, птицу и виноград, а он распоряжался достоянием князя согласно указаниям повелителя. Может быть, этим фрамандаром и был Ут-тегин, который подписал брачный контракт с дочерью Виуса, по прозвищу Чата? Может быть… Но если это был не Ут-тегин, то человек, исполняющий обязанности фрамандара, был несомненно таким же богатым и знатным и, возможно, имел красавицу жену и так же, как Ут-тегин, боялся, что может оказаться долговым рабом или пленником, и потому оговорил это в своём брачном контракте, боясь за судьбу любимой, если она окажется покинутой…