Вот почему он и устроился на дереве, возвышавшемся над проволочной оградой, которая протянулась вдоль обочины 40-й автострады. Именно оттуда он и услышал это пение, которое было настолько громким, что он сначала услышал, а уж потом увидел этих людей. Трудно поверить, но они пели, причем пели прямо на дороге, более того, прямо на автостраде, а это было равносильно тому, что они свихнулись. Поскольку создавать такой шум, передвигаясь по 40-й автостраде, было верхом наглости, Джейми сначала подумал, что это бандиты. Но нет, этого не могло быть, ведь в Гринсборо и Уинстоне хорошие верховые патрули, которые контролировали шоссе, а эти люди шли из Уинстона и держали путь на запад. Никак не могли они быть бандитами. Просто они еще слишком глупы, чтобы выжить, вот и все. Наверное, обычные горожане, беженцы или что-нибудь вроде того. В общем, люди, которые все еще считают, что мир достаточно безопасен для того, чтобы распевать песенки.

Увидев их, он поразился тому, насколько чудно выглядит это сборище. Последний раз он наблюдал нечто подобное, когда еще только начиналась эпидемия чумы. Впереди всех шла толстая белая женщина, фигура которой напоминала стог сена. Она была запевалой. Двое мужчин — один белый, а другой черный, катили повозки. Каждая из них представляла собой два скрепленных параллельно велосипеда, пространство между которыми было заполнено барахлом, накрытым брезентом. За ними шли две чернокожие девушки лет восемнадцати, блондинка лет тридцати пяти и с полдюжины белых малышей. Все они словно сошли с одного из тех плакатов, призывавших к расовому единству, что были распространены до того, как пришла чума.

Теперь, конечно, нечасто увидишь черных и белых вместе. Люди опасались друг друга. И дело здесь было не столько в расовой нетерпимости, просто у них больше не было общих интересов. Так было, к примеру, и в Морском Городе, откуда Джейми возвращался. Фактически там было два города — черный и белый. Оба считались частями одного и того же города, но у каждого была своя полиция и свои суды, и лучше было не ходить туда, где живут люди с другим цветом кожи. Не стоило этого делать. Собственно так было повсюду, где бывал Джейми.

Но здесь все было по-другому: черные и белые шли вместе, словно члены одной семьи. Джейми был абсолютно уверен в том, что они находятся в пути не так уж долго. Судя по всему, они еще доверяют друг другу и не имеют ничего против совместного путешествия. Так люди обычно ведут себя в течение первых нескольких дней путешествия в составе такой компании и, возможно, будут вести себя спустя несколько лет совместных странствий. Но, глядя на их беспечное поведение, Джейми пришел к выводу, что они не проживут и недели, не говоря уже о годах, которые необходимы для того, чтобы обрести полное взаимное доверие. «Кроме того, — с горечью подумал Джейми, — некоторым людям нельзя доверять, даже если ты провел с ними всю жизнь».

Несмотря на одышку, толстуха пела очень громко — непонятно было, как ей удавалось набирать достаточное количество воздуха. Ей подпевали малыши, а взрослые хранили молчание.

«Дети поселенцев с песней шли вперед, вперед, вперед, вперед».

Так они и шли, снова и снова повторяя эти слова. Когда толстуха прервала пение на словах «шли вперед, вперед», кое-кто из малышей нахально продолжал тянуть «шли вперед, вперед, вперед». Джейми был уверен, что кто-нибудь даст им тумака и предложит заткнуться. Но никто этого не сделал. Взрослые продолжали идти, они катили свои тележки и несли мешки, не обращая на это никакого внимания.

У них не было оружия. Ни винтовки, ни пистолета, вообще ничего. Вся группа была сборищем странствующих покойников, и это было так же очевидно, как и то, что у поющих детишек напрочь отсутствовал слух. Они двигались в направлении последнего рубежа цивилизации, который проходил где-то между этими местами и резервацией чероки. Судя по всему, они бы пели, даже если бы весь мир стал проваливаться в преисподнюю.

У Джейми ни на секунду не возникло сомнений в том, что нужно делать. Он понял, что их жизнь и смерть зависит от того, сумеет ли он их остановить. И он попробовал это сделать.

Точнее, он постарался это сделать как можно быстрее. Закинув винтовку на плечо, Джейми скользнул вниз по той ветви дерева, что нависала над проволочной оградой, а затем спрыгнул на землю. Подняв свой мешок, он забросил его за спину и двинулся к насыпи. Еще пять лет назад здесь круглый год поддерживался порядок и выраставшую траву аккуратно выкашивали. Теперь же почти все придорожное пространство заросло молодыми деревцами, и пробираться между ними было трудно. К тому времени, как он подошел к автостраде, группа прошла еще сотню ярдов и продолжала петь. На этот раз слова были другими: «Подайте, — сказал небольшой ручеек, — подайте, подайте, подайте» — однако мотив был прежний. Он прекрасно их слышал, а они не услышали даже того, как Джейми с невероятным шумом пробирался сквозь подлесок.

— Добрый вечер, — поздоровался он.

Теперь они наконец-то прекратили петь. Тележки остановились, а детишки бросились к обочине еще до того, как затих звук голоса Джейми. По крайней мере, у них хватило ума испугаться, хотя когда с вами начинает разговаривать бандит, то бежать уже просто некуда. И никто из них даже сейчас не вытащил никакого оружия.

— Погодите, — сказал Джейми. — Если бы я хотел убить вас, вы были бы уже мертвы. Я наблюдаю за вами уже пять минут, а слышу вас — целых десять.

Они перестали отходить к обочине.

— Кроме того, ребята, вы побежали к разделительной полосе. Вы точно курица, которая спасаясь от ножа фермера, сама прыгает в кипящий котел.

Все они стояли как вкопанные, за исключением чернокожего мужчины, который вернулся к разделительной полосе. Он подошел к толстухе, по-прежнему стоявшей посреди дороги. Ее рука покоилась на одной из тележек. Она, в отличие от остальных, вовсе не выглядела напуганной. Казалось, что ей вообще незнакомо чувство страха.

Между тем Джейми продолжал говорить, зная, что его размеренная речь их успокоит.

— Видите ли, устраивая засаду, бандиты никогда не нападают только с одной стороны. Когда вы бросаетесь к разделительной полосе, то не сомневайтесь в том, что на другой обочине вас может поджидать еще большее количество бандитов.

— Похоже, вы многое знаете о бандитах, — заметил чернокожий мужчина.

— Как видите, я еще жив и стою перед вами, — сказал Джейми. — Конечно, я знаю о бандитах. Те, кто не успел вовремя узнать о них, теперь уже покойники. Как, например, вы, ребята.

— Но мы — не покойники, — возразила толстуха.

— Ну да, пока. Хотя; как сказать — по мне, так все вы покойники, — продолжил Джейми. — Ходячие покойники, которые распевают свои песенки. Простите, если я не прав, но мне кажется, что вы пели: «Придите и убейте нас, придите и заберите наше барахло!».

— Но мы пели: «Подайте, — сказал небольшой ручеек», — возразила белокурая девчушка лет десяти.

— Он хочет сказать, что нам не следовало так орать, — сказала одна из черных девушек-подростков. Та, что была такой худосочной.

— Именно это я говорила, еще когда мы выходили из Кернерсвилля, — заметила та, у которой бюстгальтер, казалось, вот-вот лопнет.

Чернокожий мужчина прямо-таки испепелил обеих взглядом. Похоже, что это очень не понравилось девушкам, но все же они умолкли.

— Меня зовут Джейми Тиг, и думаю, что я мог бы дать вам несколько советов, с помощью которых вы, возможно, пройдете еще миль пять и останетесь при этом в живых.

— Здесь мы в достаточной безопасности. Ведь мы в Уинстоне.

— Вы только что миновали Сайлас-Крик-парквей. Дорожный патруль Уинстона не часто заходит так далеко. А как только вы окажетесь на 421-й магистрали, то можете о них вообще забыть, так как в тех краях они никогда не бывают.

— Но ведь разбойники не могут находиться в такой близости от Уинстона, разве не так? — спросила толстуха.

Порой люди бывают так глупы.