Лес шумел у него над головой; какие-то птицы печально перекликались в вышине, а он бежал и бежал… Наконец Каи-Наи остановился передохнуть и прижался всем телом к дереву. Темная кожа Каи-Наи слилась с рыжеватой древесной корой. Нужно было обладать очень острым зрением, чтобы разглядеть в полумраке леса его маленькую фигурку.

Отдышавшись, Каи-Наи осторожно огляделся. Какое-то неосознанное чувство подсказывало ему, что дальше идти нельзя, что там его подстерегает опасность.

Он затаил дыхание и стал ждать.

Невдалеке послышалось еле слышное урчание.

Каи-Наи еще крепче прижался к дереву: он знал, что это урчит злейший лесной враг человека — рысь. Мальчик потянул носом, и легкий ветерок принес знакомый запах зверя. Каи-Наи понял, что рысь не почуяла его — ветер долетал с той стороны, где затаился зверь. Каи-Наи, не двигаясь, водил глазами вокруг. Саженях в трех от его укрытия почти до самой земли свешивалась ветвь, а над ней искрились две зеленые звезды. Звезды то гасли, то снова загорались.

Каи-Наи замер и закрыл глаза: он думал, что и его глаза сейчас светятся в полумраке леса, как глаза зверя. Вдруг, вместе с запахом рыси, паренек распознал своим острым нюхом еще один запах. Это был тяжелый запах лося. Теперь Каи-Наи даже с закрытыми глазами знал, на кого охотится рысь. Его лишь удивило, что он не почувствовал запаха лося раньше.

Лось стоял недалеко от рыси и, подняв голову, объедал почки на соседнем дереве. Когда лось оказался еще ближе к рыси, та поползла по ветке, затем, покачав задом, прыгнула и вцепилась ему в шею.

Могучий рев лося прокатился по лесу, он закинул рога на спину и, ломая все перед собой, бросился прочь, унося на своей спине страшного всадника.

Каи-Наи засмеялся: глупый лось, не услышал рыси… Мальчик завидовал рыси, — у нее будет обед, а у него с утра в животе пусто. Он отделился от дерева и с опаской пошел по тропе, проложенной врагами.

Он не сомневался, что выбрал верный путь. Невозможно в промозглом лесу скрыть следы отряда в сотню людей, тащившего за собой женщин. Примятый мох, сломанные недавно ветки, сорванная кора обозначали путь врага; не считая разных звериных троп и тропинок, это была единственная дорога, по которой можно было пробраться через лес.

Едва мальчик сходил с тропы, как сразу попадал в такую чащу, такие непролазные дебри, что ему невольно приходилось возвращаться на прежнюю дорогу. Но и по этой тропинке идти было трудно: она то бежала через глубокие овраги, сплошь заваленные старыми трухлявыми деревьями и хворостом; то держи-дерево, словно толстой паутиной, заплетало колючими ветвями проход; то плющ и лозы дикого винограда, перебрасываясь с дерева на дерево, с ветки на ветку и стелясь по земле, преграждали дорогу, путались в ногах и мешали Каи-Наи. А он, как обезьяна, пролезал сквозь паутину держи-дерева, карабкался на толстые тысячелетние дубы, росшие посреди дороги; повисал на корнях деревьев, спускаясь с круч; весь промок в потоках, с бешеным ревом падавших в овраги и пропасти. Затем он выбрался на ровное место и вышел на большую прогалину, окруженную дикими яблонями и грушевыми деревьями.

Здесь было ясно и солнечно.

Трава на прогалине была смята и истоптана, а посередине еле заметным дымком курился угасающий костер.

Каи-Наи остановился. На прогалине никого не было. Враги, как видно, ушли отсюда недавно и их легко будет догнать в лесу. Но Каи-Наи так утомился и был так голоден, что повалился под куст и с полчаса отдыхал.

Надеясь найти какую-нибудь еду, он подошел к костру. Беловолосые ели на обед мясо дикого кабана и оленя, и у костра валялись объедки. Мальчик обгрыз и обсосал кости, на которых почти не осталось мяса, и ему еще сильнее захотелось есть; тогда он набил желудок яблоками и грушами, в изобилии валявшимися на земле, и без сил заснул под кустом.

Огни на красной скале

аи-Наи разбудил жуткий удар грома, прокатившийся по лесу. Сверкнула молния и осветила темную поляну. Мальчик вскочил, дрожа от ужаса. Он не раз и раньше слышал раскаты грома и видел молнию, и они всегда вызывали у него тревогу и непонятный, панический страх. Над лесом плыли тяжелые тучи, было душно и жарко. Лес раскачивался и трещал под натиском сильного ветра. Снова ударил гром. Огненная молния разодрала небо пополам и ослепительной изломанной стрелой ударила в сухую грушу, которая одиноко высилась на поляне. Дерево раскололось вдоль, занялось дымом и вспыхнуло высоким, до самых облаков, столбом пламени. Почти одновременно снова ударил гром. У Каи-Наи затрещало в ушах и он, оглохший и чуть не ослепший, не помня себя, бросился в лес. Он бежал по лесу, не разбирая дороги, падая и снова подымаясь на ноги, а над головой у него кто-то раздирал небо и бил по лесу ослепительными стрелами. И все эти страшные могущественные силы, казалось ему, охотились на него, на маленького мальчика Каи-Наи. Он бежал, не останавливаясь, продирался сквозь чащу, а сердце билось в груди, как испуганная птица, и грудь распирало так, что невозможно было дышать. Наконец он остановился, прислонился к дереву и прислушался. Гром грохотал немного в отдалении, и Каи-Наи понял, что это могучее, сотрясавшее небо и лес и гнавшееся за ним, не знает, где он, не в состоянии его найти, и он может отдохнуть. Вдруг пошел дождь, сперва слабый, потом все сильнее и сильнее, и через минуту лес был полон шороха и шума ливня, падавшего сверху целыми потоками. Когда блеснула молния и лес на миг озарило зеленое пламя, Каи-Наи увидел, что он стоит у старого толстого дуба, а над головой у него чернеет дупло. Мальчик подпрыгнул, ухватился за край дупла, подтянулся на руках и сунул голову в дупло.

— Фрр!.. — зашумело что-то в дупле.

Каи-Наи разжал руки и упал на землю; из дупла вылетела какая-то большая птица и скрылась в полумраке леса. Каи-Наи переждал немного, потом постучал кулаком по стволу.

— Эй, вылезай, кто там еще есть! — крикнул он.

Дупло молчало. Тогда мальчик снова подтянулся на руках и влез в дупло. Там было сухо и тепло; дупло было таким большим, что в нем поместились бы и трое таких же мальчишек. Устраиваясь в дупле, Каи-Наи почувствовал, что лежит на чем-то твердом; это твердое перекатывалось под ним, как мелкие камни. Рукам и он нащупал груду орехов: он случайно наткнулся на дупло, где белка хранила свои зимние запасы. Каи-Наи обрадовался, и через минуту орехи затрещали на крепких зубах мальчика. А снаружи лил дождь, шумел листвой темный лес и громыхал вдалеке гром, но он был теперь не страшен.

Всю ночь бушевала непогода, а Каи-Наи, наевшись орехов, как белка спал в дупле.

Каи-Наи проснулся от легкого удара по голове, как будто кто-то бросил в него камешек. Он открыл глаза. На краю дупла сидела белка и, свесив внутрь хвост, чесала лапками уши. Она только что принесла в свою кладовую новую порцию орехов. Каи-Наи быстро протянул руку и схватил белку за хвост. Она обернулась и укусила мальчика за палец. Тогда он, как белка ни сопротивлялась, подтащил ее к себе и задушил. Он запустил зубы в мех белки, задрожал от радости и заурчал, как дикая кошка. Разодрав белку, он стал жевать еще теплое мясо зверька. Съев белку и закусив орехами, он почувствовал себя сытым. Живот был полон еды, по нему растекалось тепло. Каи-Наи даже погладил себя рукой по животу. Живот был круглым и твердым, как барабан. Каи-Наи довольно рассмеялся: это уже не дикие яблоки. Но вдруг вспомнил, что он одинок здесь, в лесу, хоть и сыт. Печаль и жажда мести с новой силой загорелись в дикой душе Каи-Наи. Он выбросил все орехи из дупла и выбрался наружу. Для чего было выбрасывать орехи, Каи-Наи не знал. Когда ему встречалось птичье гнездо, он всегда разрушал его, разбивал лежавшие там яйца и выкидывал из гнезда птенцов. Так поступали все ребята, товарищи Каи-Наи, и делали это без всякой злости, даже тогда, когда им совсем не хотелось есть.