– Бывалым бойцам.

– Стало быть, раздевайтесь до рубах, а то и до пояса, и как-нибудь неброско выложите оружие. Что у нас есть?

Я молча показал Крысу.

– Превосходно! – воскликнул Давид. – Вот каким ножичком нужно нарезать окорок, чтобы произвести впечатление!

– У нас ещё есть две шпаги, – осторожно напомнил Оллиройс, – мушкетон и два пистолета.

– Весомо, – полез за платком довольный Давид. – Но – вопрос: как быть с арсеналом? Составить шпаги в углу, словно зонты или трости, а мушкетон повесить на стену, чтобы он напоминал комнату отставного боцмана, или же всё оружие строгой линией выложить на отдельно стоящий столик?

– Понимаю! – воскликнул и бросился действовать Оллиройс.

– Ну и главное, – прогудел Давид сквозь прижатый к лицу платок.

Он отёр испарину, прошёл к центру комнаты.

– Главное, – повторил он. – Куда и как усадить гостя, чтобы он ощутил комфорт и довольство?

– За наш стол, конечно, – небрежно ответил я.

– Он не трапезничать пришёл с тобой, Томас! Он пришёл поговорить о деле! А ты, представь, усаживаешь его напротив себя и предлагаешь заняться жеванием окорока!

– Так что же… Не усаживать же его в сторонке на стуле!

– Разумеется нет. Но будет разумно, если к торцу нашего обеденного стола будет приставлен ещё один, поменьше. Назовём его «гостевой». И этот гостевой стол должен быть на дюйм или два выше.

– Чтобы гость не чувствовал себя обделённым от того, что во время разговора мы насыщаемся, а он нет?

– И это тоже. Но главное – чтобы он чувствовал неосознанное превосходство над нами. Тогда он будет уверен, что умнее и дальновиднее нас, и решение, которое будет принято в результате беседы, больше выгодно ему, нежели нам.

– Поразительно, – подал голос стягивающий с плеч камзол Энди. – А всего-то – посадить человека чуточку выше себя!

Оллиройс принёс из своей комнатки снятый с козел лежак, положил его на пол возле обеденного стола, и на него уже поставил второй стол, который оказался теперь выше ровно на два дюйма. Энди Стоун между тем приставил к дальней стене широкую лавку и разложил на ней тускло отсвечивающее в пламени свечей оружие. Я уставил стол закупленной днём снедью, откупорил бутылки. Давид сходил к управляющему гостиницей и принёс небольшой, но явно тяжёлый ящик: механический орган.

– Люди, – сказал он, заводя пружину, – которым сопутствует удача, неизменно веселы и довольны. Они слушают музыку! Они поют!

– Давид, – сказал я, готовясь налить вино в дешёвые гостиничные кружки. – Я всё-таки…

– Нет и нет! – воскликнул он, возмущённо взмахнув рукой. – Прочь посуду убогих и сирых! Достань золочёные бокалы – вон там, в моём сундуке, и приборы серебряные, и накрахмаленные салфетки!

Шагнув к сундуку, я продолжил:

– …всё-таки не уверен, что сюда заявится кто-то из важных купцов!

И в это мгновение раздался осторожный стук в дверь.

Давид, округлив глаза, молча, жестами приказал – мне – доставать бокалы, Оллиройсу – подложить дров в камин, Стоуну – открыть дверь, а сам запустил диск органа.

Под мелодичный звон невидимых колокольцев в комнату ступил управляющий гостиницей.

– Мистер Бартон, – произнёс он на вполне сносном английском. – Не соблаговолите ли вы принять солидного человека, желающего обсудить с вами… – он запнулся, поднял глаза к потолку, очевидно, припоминая выданные солидным человеком инструкции, – … конфиденциальный[3] вопрос?

– Соблаговолю, – ответил Давид. – Приглашайте.

Управляющий удалился, а мы заняли места за столом.

– Я и в самом деле здорово проголодался, – признался Оллиройс, протягивая руку к блюду с жареными цыплятами.

Мы успели налить вино в посверкивающие золотом бокалы и пригубить. Снова раздался стук, и Давид, встав, встретил конфиденциального гостя.

– Добрый вечер, джентльмены, – произнёс невысокого роста, плотного сложения человек.

Все обменялись кивками. Давид пригласил гостя сесть, и он устроился на небольшом возвышении, имея по левую руку жарко горящий камин, а по правую – компанию бывалых людей, ужинающих с отменным аппетитом.

– Не угодно ли снять редингот, – сказал учтиво Давид. – У нас жарко.

– Благодарю, – сказал гость, – я ненадолго.

– Отужинать с нами?

– Благодарствую, нет.

– Вина?

– Можно, глоток.

Оллиройс передал наполненный на две трети бокал.

Сделав глоток, гость сделал ещё один, закатил глаза, сладко причмокнул и отставил бокал.

– Мой двоюродный брат, – сказал он, обращаясь к Давиду, – был сегодня в Любекском представительстве Ганзы. У нас имеется торговый корабль. Мы желаем войти в сопровождаемый вами караван. Минуя ганзейцев, в частном порядке.

– Как называется корабль? – с дальнего края стола поинтересовался Энди.

– «Бомбей».

– Удачное название для похода в Индию.

– Да, – оживился купец. – Мы сделали на нём уже четыре прибыльных похода и с удручением понимаем, что фортуна была к нам добра слишком долго. Эти южные моря так опасны! Что будет, если корабль захватят малабарские пираты, или, предположим, встретится испанский фрегат…

Он умолк, многозначительно покивав. Сидящий напротив него Давид столь же многозначительно покивал в ответ. Гость распахнул редингот, расстегнул сюртук и жилет. Блеснула вывешенная поперёк сытого пузца массивная золотая цепь карманных часов.

– Превосходное вино! – сказал он, опустошая бокал.

Оллиройс передал Давиду бутылку, и тот вновь наполнил опустевший бокал.

– Но речь не об этом, – снова заговорил купец, сделав большой глоток. – Мы с моим двоюродным братом готовы поучаствовать в караване и по возвращении корабля заплатить вам некоторую сумму от полученных доходов.

– Не по возвращении корабля, – вежливо поправил его Давид, – а перед отправкой каравана. И не некоторую сумму, а пять тысяч фунтов. Взнос примет Любекский банковский дом. В тот час, когда ваш корабль, благополучно вернувшийся из похода в Индию, войдёт в гавань Гамбурга, ответственный клерк переведёт эту сумму на наш счёт. Точно так же, как если вашего корабля не будет в вернувшемся караване, с нашего счёта на ваш будут переведены семь тысяч фунтов, с возвратом, разумеется, ваших пяти тысяч.

– О, это, конечно, удобная схема выплат, – согласно кивнул гость, – но вот некоторые обстоятельства…

– А что такое? – поинтересовался Давид.

– Видите ли, – пояснил заёрзавший на своём стуле купец, – мы учитываем широко известную репутацию корабля сопровождения, именуемого «Дукат». Мы убежденны в благополучном исходе плавания. И, гоня прочь мысль о риске, мы предполагаем отправить за индийскими пряностями не пустой корабль, а гружёный европейским товаром. Колёса, плуги, ножи для рубки сахарного тростника… В общем, металл. Как понимаете, чтобы закупить этот товар здесь, в Европе… Мы серьёзно потратимся! Так что нельзя ли отложить нашу часть выплаты до окончания реализации привезённых из Индии пряностей, или уменьшить её до, скажем, трёх с половиной тысяч?

– Минуту назад вы сказали, что убеждены в благополучном исходе плавания. Вы действительно так считаете? – резко спросил его я.

– О, видите ли… Вообще-то риск в индийских походах всегда велик! – ответствовал гость, повернув раскрасневшееся лицо в мою сторону.

– Настолько велик, что вы собираетесь загрузить корабль дорогостоящим европейским железом?

– Простите, мистер Дёдли, – повернулся купец к Давиду. – Кто этот джентльмен?

– Владелец «Дуката».

– Ах, вот как! Сам мистер Локк…

– С вашего позволения – мистер Шервуд.

– Мистер Шервуд! – рот купца растянулся в неискренней улыбке. – Вы, по слухам, встречались с разбойниками в южных морях…

– Да, и не раз.

– Вот видите! – горячо воскликнул купец. – Стало быть, риск преизрядный!

– Он обеспечивается нашей гарантией в семь тысяч фунтов. Деньги в банковский дом уже внесены.

– Всего семь тысяч! – воскликнул гость и даже привстал со стула. – Когда средний доход от трюмов, загруженных пряностями, составит шесть тысяч, да ещё почти столько же мы заработаем на железе… В случае неблагоприятного исхода предприятия мы потеряем минимум двенадцать тысяч, а вы обеспечиваете только семь!