Перед нами изданная в Штутгарте в 1885 г. в немецком переводе копенгагенская диссертация молодого датского философа К. Н. Штарке, побудившая Энгельса написать свою известную работу о Фейербахе. Для идеологической характеристики автора этой работы достаточно привести его утверждение: «Фейербах—идеалист, он верит в прогресс человечества» (57, стр. 19). С этой точки зрения и вульгарные материалисты, горячие пропагандисты эволюционной теории, были идеалистами. Штарке уверяет, что Фейербах был «больше чем материалистом» (57, стр. XVI), но это вовсе не значит, что он был «сверхматериалистом». Это значит, по Штарке, что он был «сенсуалистом», а последовательный сенсуализм — это идеализм. Дело, видите ли, в том, что «его (Фейербаха) философия учит нас не тому, что материя составляет сущность природы, и не тому, что эту сущность составляет разум; эта философия не материализм и не спиритуализм; она ставит лишь вне сомнения, что сущность природы такова же, как и сущность сознания... Фейербах находит тождество духа и природы... Его философия... единственный действительный, истинный и последовательный идеализм... Если он иногда и называет себя материалистом, то делает это только из оппозиции ко всякому ложному идеализму...» (57, стр. 165, 167). Здесь что ни слово, то ложь. Мы видели, что для Фейербаха материя составляет сущность природы и что она не такова, как сущность сознания, что Фейербах категорически отвергает тождество духа и природы и, следовательно, его философия— действительный (хотя и не единственный и, как мы увидим в дальнейшем, не последовательный), подлинный материализм.
Однако и такой компетентный современный фейербаховед, как С. Равидович, работы которого содержат немало ценной историографической и текстологической информации о Фейербахе (см. 55), упорно настаивает на том, что философия последнего не была материализмом. Признавая, что 1839 год был годом открытого разрыва Фейербаха с гегельянством и решительного поворота в его мировоззрении, Равидович тем не менее полагает, что вопрос о том, был ли Фейербах материалистом даже в период написания «Основных положений философии будущего» (1843) и стал ли он таковым когда-либо вообще, — спорный вопрос, требующий дополнительного обсуждения (см. 55, стр. 147). Двумя страницами далее Равидович «решает» этот вопрос, заявляя: «Итак, его (Фейербаха) собственная философия, несмотря на всю склонность к материалистическому образу мыслей, была чем угодно, но только не материализмом в обычном смысле слова» (55, стр. 149).
Вопреки всем подобным уверениям вопрос о материализме Фейербаха решен давно, окончательно и бесповоротно, и новые материалы о Фейербахе, не известные еще Марксу, Энгельсу и Ленину, давшим положительное решение этого вопроса, не только не колеблют это решение, но дают новые подтверждения его истинности.
Присмотримся к посмертно опубликованному (не отправленному адресату) письму Фейербаха к Доргуту, автору «Критики идеализма». Письмо написано за год до выхода «К критике гегелевской философии». Как разъясняет в нем Фейербах свою рецензию, дающую отповедь Доргуту? «Не ваш материализм, — пишет он, — есть го, что для меня неприемлемо, а ваш фальшивый, нечистый, неверный самому себе, противоречащий самому себе, материализм — вот чего я не могу принять» (47, I, стр. 289). Для материалиста недопустимо сохранение веры в бога. Сотворение мира богом несовместимо с первичностью материи, поскольку оно предполагает нечто первичное по отношению к материи, нечто отличное от материи. Но материализм, продолжает Фейербах, в равной степени несовместим с признанием мыслящей материи. Нельзя в одно и то же время отрицать реальность мышления и признавать ее. Все «настоящие материалисты» отрицали поэтому реальность мыслей, идей, чувств, психологии и идеологии. Нельзя быть одновременно материалистом и «идеологистом», «одно не вяжется с другим, не сочетается вместе» (47, I, стр. 289). Фейербах отвергает философию Доргута потому, что она полна внутренних противоречий. «Вы совершенно безосновательно полагаете, — обращается он к Доргуту, — что я являюсь материалистом в вашем смысле. Предшествующий (der bisherige) материализм такая же тупая глупость, как идеализм — вздорная фантазия» (22, стр. 117). Совершенно очевидно, что Фейербах под «материализмом» понимает здесь вульгарный, «тривиальный (landlaufiger) материализм», который вместо того, чтобы отрицать первичность сознания, отрицает ее действительность.
В центре всех философских интересов Фейербаха всегда были мысли и чувства людей, истинные и ложные. Его материализм и атеизм был борьбой не с ветряными мельницами, не с собственными измышлениями, а с реально существующими и действующими иллюзиями и заблуждениями, религиозными и идеалистическими, с определенными формами сознания. Для Фейербаха даже химера бога — нечто реально существующее в человеческой голове, в человеческом сердце, в жизни людей, вредное и опасное заблуждение, которое необходимо уничтожить, сделать несуществующим. Для Фейербаха иллюзия как форма сознания столь же реальна, как и объективная истина, при всей их взаимной враждебности и несовместимости. В письме к Бейерли (31 мая 1867 г.) Фейербах, разъясняя, в чем суть его расхождений с материализмом Фохта, Бюхнера, Молешотта, прямо ссылается на то, что главный предмет его исследования — это «порожденные человеческой мыслью и фантазией существа, которые в мнениях и по традиции людей слывут за действительные существа» (47, II, стр. 188). Это не действительные существа, но действительные иллюзии.
Только тот, кто по невежеству или злому умыслу отождествляет материализм с его плоской, вульгарной формой, может отрицать материализм Фейербаха.
Сам Фейербах дал объективную оценку места, занимаемого его материализмом по отношению к вульгарному материализму: «Глядя назад, я полностью солидарен с материалистами, но не глядя вперед» (47, II, стр. 308). «Для меня. — пишет он, — материализм— основание строения человеческого существа и познания; но он для меня не является тем, чем он является для физиологов... Например, для Молешотта...— самим строением» (20, X, стр. 185) (курсив мой. — Б. Б.). Другими словами, познание человека необходимо требует познания физиологических основ его жизнедеятельности, но последняя отнюдь не исчерпывается физиологией, она есть сознательная деятельность[8].
Избегая по изложенным причинам отождествления своей философии с «материализмом» и отдавая себе отчет в том, что материализм материализму рознь, Фейербах все же нередко выдвигал на первый план не то, что разделяло материалистов, а то, что их сближало. В письме к Дюбоку (26 января 1862 г.) он говорит о «нашем теоретическом материализме» (47, II, стр. 96). Из письма к Рау (31 декабря 1860 г.) мы узнаем о том, что задача «истинного материализма» — не только опровергнуть «спиритуализм или идеализм», т. е. доказать, что в нем нет объективной необходимости, но и понять его внутренние, психологические мотивы, обнаружить его «субъективную необходимость» (22, стр. 303). В другом письме тому же Рау (28 февраля 1861 г.) Фейербах, отмечая партийность похода современных немецких философов против материализма, указывает на то, что ничего общего с борьбой за истину эта борьба не имеет (см. 22, стр. 305). Наконец, в работе «О спиритуализме и материализме» Фейербах доказывает, что материализм не «уродливое порождение нового времени», каким его считают «ограниченные школьные философы», воображающие, что они его «убили»; материализм существовал всегда, с тех пор как существуют люди («пациенты и врачи»), и будет существовать до тех пор, пока они будут существовать (см. 19, I, стр. 511). В своих письмах он настойчиво проводит ту же мысль: «Материализм так же стар и так же широко распространен, как и человечество; он так же ясен, как свет, так же необходим, как хлеб и вода, так же неизбежен, непреложен, неминуем, как воздух...» (47, II, стр. 96).
