И снова Нэн правильно поняла ее.

— Вернула. — Она не видела причины объяснять, как именно она вернула вещь.

— И у тебя взяли — без вопросов? — Было ясно, что Пэт ей не верит.

Но Марва внимательно наблюдала за ней и заговорила, прежде чем Нэн смогла ответить.

— Вернула. Но, должно быть, сделала очень умно, иначе мы бы услышали…

— Я не рассказывала о вас. — Нэн застегнула пальто.

— Это какая-то хитрость, — возразила Пэт.

Марва рассмеялась.

— Если и хитрость, то не хуже твоих, Пэт. Может, ты просто ревнуешь. Послушай, Нэн, нам не нужны неприятности. Если ты оставишь нас в покое, мы оставим тебя. Мы просто думали, что ты умеешь шутить — видно, не умеешь. — Она снова презрительно рассмеялась. — Ты такая прямоугольная, что можно сосчитать твои углы. Но если попытаешься причинить нам неприятности, — рот у нее улыбался, но глаза оставались холодными, — ты сама узнаешь, что такое неприятности!

Она развернулась и ушла, Карен догнала и пошла рядом, а Пэт держалась чуть позади.

Затягивая пояс, Нэн заметила, что у нее слегка дрожат руки. В голосе Марвы звучала такая угроза, что Нэн казалось, будто та ударила ее по лицу. Идя домой, она все еще слегка дрожала.

И когда подошла к воротам академии и увидела идущую по тротуару фигуру с сутулыми плечами, испытала облегчение. Она узнала Криса, и он один. Нэн заторопилась, догоняя его.

Крис почти не осознавал, что он не в школе — он в безопасности. Все прошло так легко, что даже подозрительно. Обычно у него ничего легко не получается, что-нибудь обязательно подведет. Но Гэнфилд взял копию, просмотрел перечень вопросов и принял их за настоящие. Крис постарался при этом чихнуть. Он решил, что придется разыграть простуду: достаточно, чтобы оставшиеся дни недели не ходить в школу. Приходить завтра, когда Гэнфилд и все остальные обнаружат подделку, никак нельзя.

А за неделю многое может случиться, с тоской думал Крис. Может, даже папа обратит внимание на его письма. Ведь он написал, что ненавидит академию и хотел бы перейти в школу, где учится Нэн. Не может быть ничего хуже, чем приставания Гэнфилда.

Да, остаток недели он будет болеть. Достаточно как следует покашлять, пофыркать носом… Он попробовал несколько раз и решил, что выглядит убедительно.

— Крис!

Он едва не подавился очередным кашлем. Опять она. Но он остановился и подождал.

— Ты опоздала.

— Меня задержала Краб. — Они ничего не сказала о Марве и ее угрозах. — Я пришла в середине четверти и потому отстаю. Она говорит, что мне нужно специально заниматься — нужно сказать об этом тете Элизабет.

— Кто будет тебе помогать? — подозрительно спросил Крис. Ему не хотелось принимать участие в делах Нэн.

— Какая-то девочка из нашего класса. Я ее не знаю. Но, Крис, — Нэн перешла от своих тревог к тому, что помнила с утра, — а с тобой все в порядке?

— Простудился. — Крис решил проверить на Нэн, как у него получается кашель. — Вероятно, придется немного посидеть дома. Лучше держись от меня подальше.

Он отодвинулся на два фута и, когда вспоминал, по пути домой начинал кашлять.

Когда они вошли, тетя Элизабет только что положила трубку. Она быстро повернулась к ним. На лице ее было странное, почти ошеломленное выражение.

— Нэн, иди выпей какао. Крис, подойди сюда, я хочу с тобой поговорить.

Нэн неохотно ушла. Предчувствие больших неприятностей, которое не оставляло ее весь день, стало еще сильнее. Но обычное равнодушное выражение лица Криса не изменилось, когда он вслед за тетей прошел в гостиную.

— Крис, — начала она, — звонил один из твоих учителей, мистер Баттерсли. У него невероятное… просто невероятное обвинение. Он сказал, что у двух мальчиков в его втором классе нашли копию экзаменационных вопросов, которую купили у тебя. Другой учитель застал их, когда они переписывали эти вопросы.

Странно, но только два из этих вопросов совпали с теми, что он собирался использовать завтра. Однако бумага, на которой сделана копия под копирку, такая же, как та, что он сам использует для таких тестов. Он говорит, что у мальчиков очень логичная история о том, что они получили эту копию от тебя и каждый заплатил тебе по пять долларов.

Не могу поверить, что ты так поступил, Крис. — Она так на меня смотрит, подумал Крис, словно у меня неожиданно отросли рога и хвост. Значит, не таким уж умным он оказался. Гэнфилд и один из его приятелей были пойманы, и у них оказалось наготове правдоподобное объяснение.

Крис достал из кармана бумажник. Раскрыл его перед тетей Элизабет.

— У меня остались два доллара из карманных денег, — твердо сказал он. — Если хотите, посмотрите сами.

— Мне не нужно смотреть, Крис. Я знаю, что это неправда. Но мистер Баттерсли говорит, что я завтра должна прийти с тобой и нужно во всем разобраться.

— Мое слово против слова их всех? — медленно произнес Крис. — Неужели кто-нибудь мне поверит? Гэнфилд… он… — Но говорить это нет смысла. Тетя Элизабет все равно не поймет, что Гэнфилд в академии — один из главных, а Крис Фиттон — вообще никто.

— Ты должен сказать мне правду, Крис.

— Хорошо. Я не виновен. И что хорошего это мне даст? — выкрикнул Крис и убежал в свою комнату.

Его сердце билось часто. Он захлопнул дверь и остановился. Он оказался совсем не таким уж изобретательным, а Гэнфилд впутал-таки его в историю. И он не видит способа из нее выпутаться. Сколько бы он ни рассказывал правду, ему это не поможет.

Крис опасался, что тетя Элизабет захочет поговорить с ним о случившемся. Но хотя она время от времени поглядывала на него с легкой тревогой, при Нэн ничего не сказала. Проходила минута за минутой, и Крис слегка расслабился. Он по-прежнему был уверен, что у него нет ни малейшего шанса оправдаться завтра, но впереди еще ночь. Он рано ушел к себе в комнату. Нэн тоже тревожно смотрела на него. Он попытался забыть о ней. Он ни на кого не может рассчитывать, даже на себя самого.

Если только…

Слабая надежда заставила его подойти к ящику и достать гостиницу. Он очень хотел вернуться в прошлое Даже если это время, когда существовали контрабандисты и охотники за ними. Сейчас это казалось лучше того, что ждет его завтра.

Он поставил «Благородного оленя» на столик у кровати. Гостиница стояла на папином письме, которое он даже не распечатал. Он взглянул на письмо — какая от него польза? В конверте нет ничего, что стоило бы прочесть. И неохотно лег в постель.

Кто-то кричал так громко, что в ушах звенело. И он больше не в кровати. Очень холодно, и вокруг заснеженные кусты, за которыми он скорчился. Снова бой с контрабандистами? Но тогда он был в гостинице…

Он увидел языки пламени. Гостиница горит!

Крис продвинулся вперед. Пламя разогнало ночные тени. Нет, за полем он увидел не гостиницу. Большой амбар, а горит рядом с ним стог сена. Вокруг толпятся люди с ведрами, поливают водой пламя и отступают, потому что огонь, вопреки их усилиям, разгорается все сильней. Слышатся и другие звуки, несколько человек выводят из амбара коров. Один ведет лошадь, голова которой замотана курткой.

Крис встал. Это сделали контрабандисты? Но почему?

— Крис Фиттон!

Услышав из кустов свое имя, он полуобернулся. Там стоит другой мальчик, пламя чуть освещает его, но недостаточно, чтобы Крис его узнал.

— Ты кто? — Неожиданно стало необыкновенно важно узнать, кто это.

В ответ мальчик со смехом скрылся в тени. И тут словно какая-то дверь отворилась в голове Криса.

Он действительно Крис Фиттон, и его отец — хозяин гостиницы «Благородный олень». Он знает и что делает здесь. Ждет Сэмпсона Дайкса. Если только отец узнает, что он видится с Дайксом! Крис глубоко вдохнул. Сейчас он должен лежать в своей постели в гостинице, и чем скорей он туда вернется, тем лучше.