Ступив на землю, Магнус сдавленно всхлипнул. Аура катастрофы таких масштабов сминала психическую защиту примарха.

«Какие потери. Какой кошмар».

— Сколь многие погибли — и сколь быстро, — произнес он, обуреваемый слишком глубокими чувствами. О, как ему хотелось исправить то, что произошло в Аттаре: исцелить раны, восстановить разрушенное!

Воины Тысячи Сынов построились вокруг примарха, и Магнус постарался закрыть их от пси-натиска страха и горя, переживаемых жителями города.

— Как мы вообще проберемся через это? — спросил Т’Кар, изумленно глядя на сокрушенный Аттар. — Все наши карты бесполезны. От прежних городских улиц ничего не осталось.

— Нам не нужны карты! — резко бросил примарх. — Положитесь на свое чутье Корвидов и эфирное зрение. Скоро прибудут челноки медиков, так что рассредоточьтесь и найдите как можно больше людей.

В небе с ревом пронеслась вторая волна «Грозовых птиц», на их корпусах цвета железа виднелись характерные сигнальные полосы IV легиона. Эти десантные корабли были переделаны в надежные транспорты для перевозки стройматериалов. За ними следовала стая толстопузых грузовых судов Механикум с полными трюмами техники для подъема тяжелых обломков, разбора завалов и прохождения туннелей.

Магнус выдержал настоящую битву с Пертурабо, чтобы убедить того направить несколько челноков на помощь Аттару. Брат утверждал, что они нужнее беженцам, уже добравшимся до Калэны. Подтекст был ясен: чем больше людей здесь погибнет, тем точнее сойдется безжалостный баланс, заложенный в график эвакуации. Железный Владыка рассчитал, что в процессе будет потеряно множество жизней, и прогноз сбывался со зловещей точностью.

Циклоп почти возненавидел его в тот момент и впервые в жизни готов был ударить. Но затем успокоился и нехотя признал необходимость таких бездушных вычислений. Правда, он по-прежнему не желал просто вычеркивать аттарцев из бытия, как строчку расходов в сводном отчете жизни и смерти.

Именно тогда он увидел свой шанс — имя в потоках данных, что поступали со станции наблюдения магоса Танкорикса, находившейся сразу за городской чертой. Услышав его, Пертурабо наконец согласился на спасательную экспедицию.

— Вперед, — велел Магнус. — Разрешаю вам использовать свои дары для помощи Железным Воинам.

— Разумно ли это, мой господин? — спросил Фозис. — Они уже… ворчат о наших способностях.

— Не прекословь, — отрезал примарх. — Я не допущу, чтобы люди умерли из-за нашей скрытности. Теперь иди!

Т’Кар кивнул.

Магнус повернулся и зашагал прочь.

— Куда вы уходите, мой господин? — спросил ему в спину Фозис.

— Искать Конрада Варгу.

— Биодатчик планетарного губернатора не функционирует, — заметил Т’Кар. — Скорее всего, он мертв.

— Он жив, — возразил примарх. — Я знаю это.

— В любом случае, как вы найдете его в таком лабиринте?

— О, сколь мало тебе известно обо мне, — сказал Магнус. — Поверь, сын мой, — я отыщу Варгу, где бы он ни был.

Пыль удушливой завесой клубилась над землей, покрывая все вокруг белесым слоем и укутывая мертвецов пепельными саванами. Примарх, чье уникальное зрение и без того превосходило возможности большинства смертных, добавил к нему восприятие тонов пси-колебаний и быстро преодолевал руины, используя все свои таланты для поиска верного пути.

Вдали тревожно завывали сирены, словно оплакивая разрушенный город. Каменная кладка скрежетала, раскалываясь; с пронзительным скрипом изгибалась и ломалась стальная арматура. Залитые кровью выжившие бродили среди развалин своих домов, напрасно зовя по именам любимых и близких.

Аттар стонал на все голоса.

По ущельям, образованным рухнувшими зданиями, разносились крики раненых, но их было слишком мало. Город погиб так стремительно, что большинство жителей перед смертью даже не успели осознать происходящего.

Конрад Варга был местным уроженцем — редкий случай для губернаторов планет, приведенных к Согласию. Жители мира помнили Старую Землю, и Конрад радостно встретил прибывшие имперские силы. Его рвение так впечатлило командиров экспедиционного флота и посланников Терры, что они сочли разумным оставить Варгу на посту правителя Моргенштерна.

Его смерть не вышло бы просто так записать в расходную часть.

Хотя Магнус лишь однажды виделся с губернатором, он уже отыскал след. Ментальный оттиск сознания был таким же неповторимым, как структура ДНК или отпечатки пальцев. Больше того, двух одинаковых разумов в мире просто не существовало — даже у генетических клонов.

Поэтому примарху хватило и минувшего краткого знакомства.

Он задержался в тени обвалившейся постройки — возможно, торгового центра. Здание опасно накренилось, его фасад смялся, как мокрый пергамент. Землю вокруг него усыпали осколки стекла и мелкие обломки кладки, разбившейся при падении с крыши.

— Ты еще жив, — произнес Магнус. — Я не сомневаюсь.

Примарх по большому счету не солгал Т’Кару. Он не знал точно, жив сейчас Конрад Варга или нет, но при первой их встрече Магнуса посетило краткое видение грязного и плачущего губернатора на борту легионного транспорта, несущегося под огненной бурей.

Разумеется, это ничего не гарантировало. Видениям нельзя было полностью доверять, поскольку дороги в будущее разветвлялись и расходились так часто и непредсказуемо, что оно неизбежно изменялось. Впрочем, примарх счел тот образ достаточно убедительным, чтобы решиться на спасательную операцию в Аттаре.

Движением мысли Магнус отделил свое тонкое тело от плоти, и оно поплыло свободно, окруженное нимбом ослепительного серебристого света. В тот же миг вопли мыслеформ тысяч людей пронзили его сознание, будто раскаленные ножи. Он не имел возможности заглушить их, да и не стал бы так поступать. Самое меньшее, что Магнус мог сделать для горожан, — отчасти разделить их боль.

Руины дрожали от ментального воя мертвых и умирающих. Аттар стал пустошью духов, безвременно вырванных из тел. Страдание заливало его разоренные улицы, становясь гимном боли, который бился в стену между мирами и призывал тех, кто обитал вовне.

Примарх вознесся над городом; теперь, когда его зрение не было ограничено клетью из костей и плоти, он мог видеть и дальше, и глубже. Катастрофа Аттара открылась Магнусу во всем ее исполинском масштабе. Там, где совсем недавно был процветающий порт, простиралось безлюдье, засыпанное осколками стекла и камня.

— Как же непрочны все наши достижения, — произнес он, — если их можно смести с лица земли в мгновение ока.

Эфирный мир оказался густонаселенным: незримые ветры несли по городу тысячи призраков, очерченных красными линиями, — души погибших, заблудившиеся в прежде знакомом им месте. Примарх закрылся от их страха и смятения. Он ничем не мог помочь фантомам, эмпиреи уже поглощали их энергию.

На жуткой панораме гибели, среди какофонии страданий мерцали яркие пятнышки живых людей — огоньки свечей, слишком кратко озаривших тьму. Отринув скорбь, Магнус начал выискивать во мраке нужную искорку.

Он представил ментальные узоры, которые воспринял при знакомстве с Варгой. Примарх умел моментально считывать мысли смертных, но обычно воздерживался от этого, уважая их личную жизнь. Кроме того, в головах людей скапливалось чересчур много незначительной и неинтересной чепухи.

Хотя имплантированный Конраду биодатчик не действовал, разум губернатора ровно светился в центре Аттара. Магнус устремился туда, проносясь мимо жилых блоков, которые сложились в пожаре, подобно картонным коробкам, и над пылающими ложбинами, где раньше цвели парки.

Сыны его легиона, что пробирались через город, казались примарху огненными гейзерами психической мощи. Используя свои таланты, они плавили сталь, поднимали невероятные тяжести и исцеляли раненых. Вне города Железные Воины — окрашенные серым души четких очертаний — разбирались со страшным затором, созданным бойцами Варги: расширяли магистрали, оттаскивали остовы машин, восстанавливали движение в Калэну.