Самолеты разделились — одна четверка отвернула влево, другая вправо. Затрещали орудия, терзая борта «Люкс ферем». Поочередные залпы автопушек и лазпушек прогрызали обшивку, срывали плазменные ускорители и варп-лопасти.

Ариман устремился вниз за «правым» звеном и наполнил собственным сознанием разум последнего ведомого. Ощутив его радостное возбуждение и жажду принести смерть тысячам людей на борту транспорта, Азек испарил мозг предателя. «Гром» выпал из построения и по спирали унесся к земле.

Три другие машины разделились — пилоты решили, что попали под обычную атаку. Применив кин-силу, легионер столкнул вместе два истребителя, неистраченный боекомплект взорвался от удара. Четвертый самолет пустился во все более отчаянные маневры уклонения; изменник в кабине тщетно старался отыскать убийцу своих товарищей.

Проскользнув над самым хребтом мчащегося по спирали «Грома», Ариман ворвался в разум пилота. Он прижал вопящую сущность предателя к куполу черепа, впитал его знания об управлении воздушным скакуном и бросил машину в крутой набор высоты, изменив угол атаки крыльев так, чтобы поймать тепловые потоки над «Люкс ферем».

Исполнившись свирепого вдохновения, Ариман отчасти понял причины бахвальства, которым отличались все его знакомые авиаторы. Подобно кавалеристу Старой Земли, пилот боевого самолета был истинным богом сражения.

Заметив, что четыре оставшихся истребителя вновь заходят для обстрела транспортника, легионер развернул «Гром». В воздухе над огромным звездолетом расплывались облака взрывов и тянулись столпы дыма от подбитых буксиров. Обломки как минимум дюжины тягачей горели на дорсальной обшивке исполина. С узлов подвески атакующих машин вновь сорвались ракеты; реактивные снаряды помчались к цели, но Азек в последнюю секунду изменил их курс на сто восемьдесят градусов.

Внезапно вспомнились слова, сказанные Императором в день Его отбытия с Просперо:

«Ястреб всегда возвращается на руку, что выпустила его…»

Два истребителя разлетелись на куски, пораженные своими же ракетами в воздухозаборники. Третий рухнул с небес через мгновение — после того как Ариман силой мысли оторвал ему крылья, словно ребенок, мучающий пойманное насекомое.

Уцелевший «Гром» развернулся к машине с сущностью Азека, паля из носовых орудий. Псайкер покинул разум пилота в тот же миг, как ураган автопушечных снарядов изрешетил его самолет. Преследуемый ударной волной, легионер использовал силы Пиррида и воспламенил кислород в кабине последнего изменника.

Ариман с наслаждением услышал мучительные вопли летчика, заживо сгорающего в буйном огненном вихре. Истребитель вошел в штопор, столкнулся с «Люкс ферем» и скатился по верхней части корпуса, разбрасывая пылающие обломки.

В тонком теле Азека вибрировала мощь Великого Океана и чувство неуязвимости, вызванное легкой победой над предателями. Он извернулся в воздухе, отыскивая другие машины — почти надеясь на появление новых врагов.

И понял, что это уже не имеет значения.

Он очень быстро расправился с нападавшими, но все равно опоздал.

Погибло больше половины буксиров-подъемников.

«Люкс ферем» падал.

Увидев полосу новых взрывов, что расцвели на брюхе огромного транспорта, Форрикс зарычал от гнева. Один из репульсорных генераторов детонировал с оглушительным грохотом. Ударная волна сотрясла воздух и повалила всех, кто еще стоял на ногах.

Затем вспышки огня вырвались из бортов колосса, и расколотые пластины обшивки осыпались на землю горящим градом, обнажив пробоину в корпусе. В паре сотен метров от воина взмыло грибовидное облако пламени — что-то врезалось в площадку и разлетелось на куски.

Над головой у него пронеслись два перехватчика с крыльями, как у хищной птицы. Задний самолет меткими залпами расстрелял двигатели переднего, и тот исчез в облаке вспыхнувшего топлива.

Странно.

Но размышлять, что творится в небе, было некогда.

«Вставай. Двигайся».

— Из железа рождается сила, — выдавил Кидомор, стиснув зубы. — Из силы рождается воля.

Превозмогая жуткую боль в раздробленном колене, он резко выпрямился и захромал к ближайшей «Гидре». Каждый шаг приносил новые муки, но Форрикс не имел права остановиться. Тем временем за турель СЗУ, сбросив труп товарища, встал другой боец. Легионер первым же выстрелом свалил его наземь, на этом магазин опустел, затвор скользнул назад и замер.

«Некогда перезаряжать».

— Из воли рождается вера. Из веры рождается честь.

Очередная волна ракет, выпущенных «Преторами», через считанные секунды врезалась в «Люкс ферем». Закувыркались и рухнули на взлетное поле фрагменты трюмных переборок. Из брешей в корпусе начали выпадать люди, беспомощно размахивая руками. Кидомор слышал их полные ужаса крики даже сквозь рев стрельбы и низкое, отдающееся в костях гудение измученных репульсоров транспортника.

Подобравшись к «Гидре» спереди, Форрикс согнул здоровую ногу, высоко подпрыгнул и приземлился на крыше боевой машины. Изувеченное колено пронзила неописуемая боль, застлавшая глаза мутной пеленой. Из люка высунулся солдат с потрескивающим волкитным аркебузом. Взмахнув болтером, легионер расколол врагу шлем и проломил череп.

— Из чести рождается железо.

Пушки СЗУ были направлены на «Люкс ферем», турель повернута вбок. Зенитчики на платформе, обернувшись, пораженно смотрели на залитого кровью великана, хромающего к ним. Долго удивляться им не пришлось — орудуя болтером, как дубиной, Кидомор прикончил обоих. Затем он пинками скинул трупы с площадки управления и как можно аккуратнее прислонил Аримана к заднему поручню.

По бронещиту, из которого выступали широкие стволы поднятых автопушек, застучали выстрелы. Стоило Форриксу нырнуть в укрытие, как раскаленный сгусток плазмы врезался в заслон и расплавил его верхнюю четверть.

Космодесатнику было знакомо устройство «Гидры» — Железных Воинов обучали управлять любой имперской артиллерией. Чтобы втиснуться в жесткие плечевые фиксаторы, ему пришлось присесть: блок управления не рассчитывали на легионеров в доспехах. Вдавив педаль, Кидомор развернул четырехствольную установку, в шипящий броне-щит которой вонзались лазразряды и плазменные шары, крупнокалиберные пули и ракеты, запущенные с установок на сошках.

Раскаленные докрасна осколки рикошетили вокруг Форрикса, вонзались ему в плечи и шею.

Пренебрегая ими, космодесантник навел орудия на ближайшего «Претора».

— Вот моя Нерушимая литания, и да будет так вечно, — подытожил Кидомор, нажимая гашетки.

«Гидра» взбрыкнула, подобно дикому быкогроксу. Оглушительный рокот выстрелов, казалось, разорвал саму ткань мироздания. Из всех четырех стволов вырвался шквал бризантных снарядов, которые пробили бортовую броню «Претора». Внутри него одна за другой с грохотом сдетонировали ракеты, и цель скрылась в ослепительном пламенном вихре.

Радость от успеха была недолгой — Форрикс понял, что опоздал, что апокалиптическое видение Аримана уже сбывается.

«Люкс ферем» падал.

Он приближался к поверхности планеты с бесконечным изяществом, однако Кидомор знал, что падение объекта такой колоссальной массы приведет к неописуемой катастрофе.

Отвернувшись от медленно снижающегося звездолета, воин увидел, что на захваченную им «Гидру» наступают на меньше сотни Драконов в красных доспехах. Многие из них держали оружие, способное без труда уничтожить новое приобретение Форрикса. Впрочем, это уже не имело значения.

Снова развернув установку, легионер опустил счетверенные автопушки до упора.

— Железо внутри, железо снаружи, — сказал он.

Даже в смерти/Вопросы теософии[71]/Падение бога

Возвращение в плоть всегда было нелегким.

Подобно рабу, которого выпустил из оков и затем вновь лишил свободы верный друг, дух, когда вокруг смыкались прежние стены темницы из плоти и костей, ощущал себя преданным. Он мстил изнурительной болью, тягостной ломотой и усталостью, что проходила тем медленнее, чем дальше и вольнее улетала душа.