Планета вздрагивает под немыслимо могучим ударом.
Обрушивается молот богов.
Толчок словно бы выбросил Азека в реальность; он вскрикнул, почти ничего не видя из-за жуткого головокружения, и почувствовал, что падает, но Железный Воин поймал его и помог опуститься на колени. Аура Кидомора пылала готовностью к схватке.
— Что ты увидел? — требовательно спросил Форрикс. — Явную угрозу?
Псайкер хотел ответить, но буквально онемел от ужасного зрелища. Он готов был рыдать, рвать на себе волосы и проклинать человеческую глупость.
— Я узрел твою смерть. Я узрел разрушение этого места, — наконец выговорил Азек, опираясь ладонью о мостовую.
— Разрушение? Из-за чего?
— Не знаю. — Легионер Тысячи Сынов пытался замедлить бешеное сердцебиение. — Но в моем видении была не природная, а рукотворная катастрофа.
— Рукотворная? То есть нападение?
Кивнув, Ариман поднял голову и заморгал. Пожирающее мир пламя из его эфирного прозрения угасло, перед ним снова была улица и медленно бредущие колонны беженцев.
— Я видел… Апокалипсис, воплощенный самими людьми.
— И когда случится этот конец света?
— Скоро.
— Когда именно «скоро»? — В воинственной ауре Кидомора полыхнула характерная для его легиона нетерпимость к неточностям.
— Непонятно, когда именно, — огрызнулся Азек.
Он услышал щелчок вокса Железного Воина — тот связывался с братьями. Ариман схватил его за руку.
— Постой… Те, кто обрушили огонь… Я прочел их мысли. В них не было ненависти, ни капли…
— Тогда кто же они? Безумцы?
Любопытные зеваки боязливо поглядывали на Азека. Он чувствовал, что беженцы встревожены видом упавшего легионера.
«Кто же из них?..»
— Своего рода, — отозвался Ариман, неловко поднимаясь на ноги. Воин повторял про себя Катехизис Мандалы, чтобы восстановить равновесие.
— О чем ты? — уточнил Кидомор.
— Они полны любви, — ответил Азек. — Они полны упоения.
Луч лазпушки поразил Магнуса чуть ниже сердца.
Примарха застигли врасплох, он не успел поднять кин-щит. Боль захлестнула его.
Разряд опалил Циклопа звездным жаром, окутав смрадными клубами испаренной плоти и крови. Он вдохнул алую дымку — взвесь, мгновение назад бывшую частью его тела.
Никогда прежде он не получал ранений по-настоящему.
Магнус позволял врагам бить и резать его, когда хотел показать сыновьям, что проливает кровь вместе с ними, но не более того. Чтобы лучше понимать чувства воинов, он выдерживал и нечто пострашнее выстрела из лазпушки, однако всегда держал ситуацию под контролем.
Лишь после того, как перегретый луч сжег его плоть, примарх осознал, насколько трусливо вел себя раньше.
Он выпустил Варгу из рук. Окружавшие их просители в панике разбегались, но крупнокалиберные орудия в спонсонах дали залп по толпе, почти мгновенно скосив два десятка людей и ранив еще несколько дюжин.
Красные Драконы истребляли собственный народ.
Гнев помог Магнусу опомниться, и он накрыл себя кин-щитом так же непринужденно, как люди плотнее закутываются в плащ на холодном ветру.
Второй разряд лазпушки отклонился перед ним, как световой луч на входе в воду. Движением мысли примарх выдернул из корпуса спонсонную установку. Разорванные силовые кабели заискрили дуговыми разрядами, борт «Гибельного клинка» охватило пламя.
Магнус ощутил восторг стрелка сверхтяжелого танка. В тот же миг, как укороченный ствол носового орудия изрыгнул огонь и дым, примарх выбросил руку вперед — и снаряд, летевший со скоростью полтора километра в секунду, повинуясь этому жесту, врезался в стену литейного цеха позади чернокнижника.
После взрыва уже ослабленная конструкция не выдержала, и здание с грохотом камнепада обвалилось. Примарх услышал крики гражданских, которые пытались укрыться от залпов предателей, но угодили под рухнувшую кладку. Он накрыл кин-щитами всех, до кого дотянулся, но спасти каждого было не в его силах.
Земля вздыбилась от повторного толчка на большой глубине, своротив немногочисленные уцелевшие строения. Вобрав силу сейсмического удара, Магнус охнул от боли целого мира в собственном теле. Он резко выставил руку вперед, и «Носорог» с дополнительной броней смялся, будто в хватке невидимого титана. Под визг металла и всполохи пламени БТР сложился в идеальный шар не больше метра в диаметре.
Примарх стиснул кулак и махнул рукой, используя невообразимо плотную массу железа как подвесной таран. Первым ударом Магнус расплющил другой «Носорог», вторым снес пару «Химер». Искореженные бронемашины взмыли над улицей и исчезли за утесами бывшей гавани.
Все новые пули и лазерные разряды врезались в Циклопа. Большую их часть отражал пси-заслон, однако некоторые снаряды царапали доспех, обдирали кожу, а в одном случае сдетонировали от удара о ребра.
Защита примарха распадалась лоскутами уплотненного воздуха. Он упал на колено; очередной выстрел, пришедшийся в плечо, развернул Магнуса и чуть не повалил на спину. По броне заструилась радужная кровь, пробоина над раной начала затягиваться.
Между остовов техники лавировал «Палач», намереваясь зайти с фланга. Танк разворачивал башню, пока орудия на его корпусе обстреливали укрывшихся беженцев.
«Гибельный клинок» двигался прямо на Повелителя Сынов.
Переехав безголовую статую какого-то имперского деятеля, колоссальный танк размолол ее в порошок. Боевая пушка на турели опустилась, и примарх уловил эмоции экипажа: маниакальное веселье мехвода; оживление командира, предвкушающего убийство столь могучего врага; соперничество между бортстрелками за решающий залп. Их ауры пламенели страстями, обычными для смертных в горниле битвы.
Магнус вогнал свою силу в их головы, разрывая бесчисленные сети нейронных связей. Под их единый ментальный вопль он вывернул их мысли с напряжением команды матросов, выбирающих грот[64], и превратил этих людей в своих марионеток.
Резко свернув, «Гибельный клинок» протаранил красный корпус подходящего с фланга «Палача». Ближняя гусеница «Лемана Русса» оторвалась от земли, бронемашина перевернулась набок. Сверхтяжелый танк протащил ее метров на двадцать вперед и с размаху вдавил в рухнувшую стену. Мехвод прибавил газу, из-под траков буксующего исполина полетели камни и пыль, двигательный блок недовольно закашлял смрадными выхлопами.
Примарх отдал команду в сознании стрелков «Гибельного клинка». Миг спустя оба танка исчезли за огненной пеленой непрерывных залпов из всех орудий. «Палач» просто исчез в первую же секунду, а наклонную лобовую броню сверхтяжелого танка пробил залп, выпущенный прямо в пластину. Изрыгая густой черный дым из пробоин, «Клинок» задним ходом выехал с места уничтожения собрата.
Объятые пламенем Драконы с криками скатывались по корпусу.
Магнус не мешал им гореть.
Сквозь копоть и языки огня над сокрушенным танком он заметил последний «Носорог». Примарх ожидал, что экипаж выйдет из боя, сбежит от верной смерти, но бронемашина с ревом понеслась на него. Болтерная турель разразилась очередями масс-реактивных снарядов; Магнус обратил их в завитки ароматного пара, вытянул руку и поднял БТР над землей.
Траки беспомощно завертелись, но машина не прекращала стрелять. Примарх неподвижно стоял перед стеной пылающей бронетехники в окружении мертвых и умирающих. Безумие этих минут пробудило в нем ярость неведомой прежде силы.
Циклоп разделил БТР на детали: вытащил все заклепки, выкрутил каждый винт, распорол сварные швы. Он ничего не повредил и не разрушил, так что любой технодесантник, при наличии времени и терпения, смог бы восстановить бронемашину.
В центре разобранного «Носорога» парили двое членов экипажа, подобные космонавтам в невесомости. Стрелок потянулся к пистолету. Магнус за один удар сердца разогрел тело солдата до тысячеградусной температуры, и предатель взорвался гейзером горячего кровавого пара.
Затем примарх потянул к себе мехвода; тот в попытках воспротивиться неодолимой силе размахивал руками, задевая болты и шайбы. Держа неприятеля перед собой, Магнус движением мысли сорвал с него шлем. Лицо солдата оказалось самым обычным — но что ожидал увидеть Повелитель Сынов? Морду чудовища? Какой-то зримый отпечаток содеянного зла?
