— Он хочет умереть, — заявил тогда Барбан, швырнув хнычущего, обмочившегося Варгу на залитый кровью пол транспортника. — Но он будет жить долго, закованный в цепи, в одиночной железной камере.

Асгинь Эшколь и Тесшу Ром вывезли на потрепанном тендерном судне Механикум. Обе негодовали и были озадачены тем, что их заставляют покинуть планету, на которой еще остались люди. Нико Ашкали находилась на борту челнока XV легиона; она пока не оправилась от последствий тяжких испытаний, выпавших на ее долю в Жаррукине.

В последний раз взглянув на Моргенштерн из возносящейся в небо машины, Повелитель Сынов увидел мир, который разрывал себя на куски, город, охваченный безумием, и предателей, что насмехались им вслед, стоя на пылающих башнях крепости его брата.

«Не такой финал я себе представлял».

Осознав, что Пертурабо обратился к нему, Магнус сделал вдох и вернулся в настоящее.

— Что? — переспросил он, встретив холодный, суровый взгляд олимпийца.

— Я говорю: ты совершенно уверен?

— Уверен, — подтвердил Циклоп. — Но, Трон свидетель, не рад этому.

Железный Владыка вздохнул.

— А ты говорил, что я бываю жестоким.

— Жестокость тут ни при чем.

— Только если ты прав.

— Я прав.

— Ты всегда так уверен в себе, — язвительно усмехнулся Пертурабо.

— Иначе просто нельзя, — сказал Магнус и положил руку на книгу у пояса, словно защищая ее. — Есть лишь один способ навсегда избавиться от семян апокалиптического культа Шай-Тана, чтобы они не проросли где-нибудь еще. Не забывай, я заглянул в глубины его сущности. Я знаю, насколько безбрежна его ненависть.

Олимпиец скрестил руки на груди.

— Мой легион на горьком опыте научился справляться с подобными ситуациями. Выдержит ли твой?

— Ты понятия не имеешь, что может выдержать мой легион, — бросил Циклоп.

— Пусть так, но этот рубец останется с вами навсегда.

— Рубцы заживают.

— Отметины никуда не исчезают. Твои сыны будут вспоминать случившееся.

— Им уже доводилось перенести нечто худшее, — возразил Магнус, утопая в мрачных образах прошлого, где воины кричали и молили о смерти, — и забыть о нем. Забудут и это.

Циклоп ощутил недоумение Пертурабо, однако не стал ничего объяснять. Не ко времени было перебирать старые грехи.

— Действуй, — произнес он.

Железный Владыка кивнул своим легионерам:

— Открыть огонь.

«Железная кровь» содрогнулась, извергнув адское пламя из всех артиллерийских батарей. К ней присоединились звездолеты обоих легионов, и пустота озарилась вспышками тысячи орудий, мечущих в цель смертоносные лучи и снаряды.

Магнус заставлял себя смотреть, как пылает флот беженцев, как бесконечные бортовые канонады макропушек, разряды лэнс-установок и волны атомных торпед разносят в клочья эвакуационные суда.

После двухчасового обстрела на орбите остались только корабли Астартес.

Рядом с остовами гражданских космолетов на поверхность Моргенштерна упали вирусные бомбы Экстерминатуса.

— Всё — прах, — заключил Повелитель Просперо.

Я до сих пор слышу крики мертвецов с Моргенштерна, — признался Магнус, сгребая в горсть пепел из воронки внутри пирамиды Фотепа.

Вокруг него дули злобные ветра, студеные зефиры, что свистели меж огромных искореженных балок осевшей постройки.

— Мы — мертвецы с Моргенштерна.

Стряхнув прах с пальцев, Алый Король поднял взгляд. Создание, когда-то в недрах убитого мира носившее лицо Атхарвы, преобразилось. Его черты менялись с каждым вздохом, с каждым движением зрачка. Оно было мужчиной, женщиной, ребенком и стариком, меняло расы и цвет кожи.

— Теперь ты выглядишь иначе, — заметил примарх.

— На этой планете постоянно лишь непостоянство.

— Мне следовало оставить тебя на Моргенштерне, — хмыкнул Циклоп, очищая пол вокруг себя от пыли и битого стекла.

— Возможно. — Шай-Тан посмотрел наружу, на утраченную красоту и жалкие развалины Тизки. — Но Магнус Красный всегда уступал жажде знаний, даже когда понимал, что их лучше не касаться.

— Твои страдания были столь глубоки, — Алый Король сжал погруженные в пепел кулаки, проехав костяшками по металлу, — что я ощутил все, содеянное с тобой, и поддался жалости. Я оказался слабым наивным глупцом. Ты проклял целый мир, желая отомстить за свою боль. При уничтожении Моргенштерна погибло столько душ — почему спаслись только твои?

— Потому что ты хотел исцелить неисцелимое, исправить неисправимое, — произнес Шай-Тан, опускаясь на колени рядом с примархом. — В этом твоя слабость. Как ты там говорил? «Когда любишь что-то всеми частичками души…»

— …то готов пожертвовать чем угодно ради его спасения, — окончил Магнус.

— Скажи, чем ты готов пожертвовать, чтобы обмануть судьбу и спасти сыновей?

— Жизнью, — без раздумий ответил Циклоп.

— Ты отдал ее на Просперо, — напомнила сущность. — Еще чем?

— Больше мне нечего предложить.

Шай-Тан тоже стал выгребать из воронки пыль и стекло.

— У тебя еще есть возможность уйти с доски, спрятать сынов от взора алчущих божеств.

Неторопливо кивнув, примарх мысленно вернулся к событиям после бегства с Моргенштерна.

— Я помню, как переправился с «Железной крови» на «Фотеп» и наблюдал за тем, как «Пожиратель жизни» расползается по поверхности мира. Я смотрел, как токсины превращают некогда цветущую планету зелени, синевы и золота в коричневую некротическую массу с лиловыми пятнами. Но даже она исчезла, когда лэнс-разряд моего корабля поджег атмосферу и запустил глобальную огненную бурю.

— В последнее время такие апокалиптические финалы уже не редкость, — заметил Шай-Тан. — Если ты думаешь, что я буду оплакивать рок Моргенштерна, вынужден тебя разочаровать.

— Я на это и не надеялся.

— Значит, ты завел этот разговор, потому что Экстерминатус не стал последним актом? — предположила сущность. — Однажды, спустя много лет после распада «Пожирателя жизни», я почувствовал, что мы с тобой вернулись на Моргенштерн. Не мог не почувствовать — ты высадился на поверхность и разрыл руины Жаррукина.

— Верно.

— Чтобы добраться до загадочных устройств на борту «Шай-Тана»?

— Да, — кивнул примарх.

— Получается, твоя история не завершена?

— Не бывает завершенных историй, — возразил Алый Король. — За время, проведенное в гримуаре, ты должен был это понять. Стоит закончиться одной легенде, как начинается другая.

— И, как за жизнью следует смерть, так за смертью следует возрождение, — подхватил Шай-Тан, опускаясь на колени рядом с Циклопом. Вдвоем они полностью очистили дно воронки.

Хотя Магнус знал, что откроется ему, при виде ржавого люка и иллюминатора из бронестекла у примарха все равно перехватило дыхание. В центре он увидел треугольную стрелу, окруженную стилизованным венком.

Эмблема Моргенштерна.

— Нет, — произнес он, поднимаясь на ноги. — Я ошибался — в том жутком месте внизу не найдется воскрешения.

— Найдется, — пообещал Шай-Тан. — В один прекрасный день.

— Я не стану открывать твой проклятый корабль.

— Правильно, — согласилась сущность, — его откроет твой любимый сын, когда ты отречешься от него и ему некуда будет идти. Тогда он покажет тебе, сколь глубоко ты был неправ все это время.

Услышав эхо слов Императора, Циклоп ощутил дрожь мрачного предчувствия.

Перед ним мелькнула оплетенная молниями башня, кабал чернокнижников…

Измена и смерть в равной мере.

Примарх отвернулся и зашагал прочь.

— Все пойдет прахом, Магнус, — сказал ему в спину Шай-Тан. — Прахом.

Он не оглянулся.