45. ЗАЯЧЬЯ ОХОТА

Вихрь и Коля сидели на опушке леса. Рассвет был осторожный; черные, уже без листьев, сучья осин разрезали красную полоску над лесом. Купол неба был серым, еще ночным. В лесу было тихо — так бывает после первых заморозков, когда земля уже схвачена ночными морозами, а снега еще нет.

Вихрь потрогал замерзшими пальцами серебряную инкрустацию на своем ружье и сказал:

— Твое хоть и без этой мишуры, а все равно лучше.

— Почему?

— Двенадцатый калибр. Я шестнадцатый не люблю. Дамское это оружие. Несолидно.

— А мне мама в день шестнадцатилетия подарила как раз шестнадцатый. Я к нему привык. Это тоже неплохая мешалка.

— Что? — не понял Вихрь.

— Так мамины друзья всегда называли ружье — мешалка.

— Смешно.

— Смешно.

— Прикладистое?

— Ничего.

— Ну-ка, дай я попробую.

Вихрь взял Колино ружье, несколько раз споро и легко взбросил его к плечу.

— Ложе для меня коротковато.

— У тебя руки загребущие... Как Аня?

— Плохо.

— Отходит?

— Пока — нет.

— Бородин молчит?

— Почему молчит? Ждет.

— У меня для Крауха все готово.

— Ты говорил.

— И квартиру я для него присмотрел.

— Понимаешь, он ведь эсэсовский офицер, — задумчиво сказал Вихрь. — Я боюсь, когда эсэсовцы, ей-богу.

— Мне объяснял... Штирлиц, — запнувшись, сказал Коля. — Если просто кадровый эсэсовец или военный — надо бояться. А если у него есть хорошая гражданская специальность — тогда остается шанс. Понимаешь, просто СС — это партийная охрана, они ничего не могут, кроме как охранять, стрелять и жечь. Туда брали лбов-фанатиков. Их у Гиммлера в двадцать девятом году было всего две с половиной сотни. А во время войны они стали призывать в СС инженеров, учителей, рабочих. Эти умеют работать, а не только убивать. Этих еще можно прижать. Эти еще хоть как-то умеют думать.

— Не он? — спросил Вихрь, кивнув головой на человека в шляпе с пером. Он поднимался по тропинке от дороги, заряжая на ходу ружье.

— Он, — ответил Коля. — Не узнал?

— Теперь узнал.

Берг подошел к ним:

— Вы назначили встречу здесь. Вот я пришел. Здравствуйте.

— Здравствуйте.

Вихрь поднялся и протянул Бергу руку. Они поздоровались. Потом Берг поздоровался с Колей. Несколько мгновений они разглядывали друг друга, потом Берг спросил:

— Что, сдать оружие?

— Это успеется, — ответил Вихрь, — пошли пока в лес — по зайцу.

— Еще не чернотроп, — усмехнулся Берг, — охоты не будет. Тем более без собаки. Но если вы настаиваете...

И они пошли в лес: Вихрь и Берг впереди, а замыкающим — Коля. Он постоял минут пять на опушке, спрятавшись за дерево: нет ли слежки. Зеленя на поле, чуть припорошенные снегом, казались голубыми. Небо стало теперь прозрачным; за оставшейся после ночи серой хмарью угадывалась осторожная осенняя синева.

«Если он пришел со своими, тогда они должны сейчас выйти, — думал Коля, посматривая на часы. — Они должны понимать, что в лесу нас упустят. Разве только надеются на собак. Собаки — ерунда. Мы потому и назначили ему это место, что здесь ручьи, а дальше — массив на сотни километров, окружить нас они не смогут. Видимо, он один».

Коля быстро пошел следом за Вихрем — они условились, куда тот двинет: по распадку, через березовую рощу, а там начинаются холмы, поросшие желтой длинной травой, прибитой сейчас ночными холодами.

— Я несколько раз охотился в России на зайцев. У нас эта охота богаче, — сказал Берг.

— Вы здорово говорите по-русски, — заметил Вихрь.

— Я окончил Московский университет, так что неудивительно. Можете передать в Центр, что я работал с тридцать четвертого по тридцать восьмой год в Москве, в военном атташате, под фамилией Шмальшлегер. Запишите, это трудная фамилия.

— Ничего. Запомню.

— Повторите, пожалуйста.

— Шмальшлегер.

— У вас завидная память. Обычно русские плохо произносят немецкие имена.

Они остановились, услыхав позади треск сучьев: из чащи выходил Коля.

Берг спросил:

— Смотрели, не привел ли я за собой хвост?

— Нет, — ответил Коля, — я отстал помочиться.

— Не надо обманывать агента, — сказал Берг, вздохнув. — В задуманной вами игре вы можете готовить для него любую роль, но никогда не обманывайте. Я надеюсь, что глупых агентов вы не вербуете, а умный сразу поймет и станет относиться к вам с подозрением. Разведка — это такая игра, в которой бывший враг может оказаться первым другом.

— Вам заяц для алиби нужен? — спросил Вихрь.

— Заяц — довольно относительное алиби, потому что мертв, а если б даже был жив — все равно смолчит.

Вихрь полез за сигаретами:

— Значит, можно, как говорится, брать быка за рога?

— Но сначала давайте оговорим условия для быка, — сказал Берг, и Коля заметил, как побледнело его лицо и лоб собрался морщинами.

— Выдвигайте, — сказал Вихрь, — мы готовы вас слушать.

— Как вы сами понимаете, денег мне не нужно. Нужно одно: веская гарантия, что после окончания войны я останусь жить в своем доме. Больше мне ничего не надо.

— Значит, вас интересует только сохранение вашей жизни?

— Можно подумать, что ваша жизнь вас не интересует.

— Это сложный вопрос, — ответил Вихрь.

— Как бы сложен этот вопрос ни был, не стоит себя обманывать.

— Мы гарантируем вам жизнь и свободу, — пообещал Вихрь.

— Стоп. Это не разговор. Я не знаю, кто вы, мне неизвестны ваши полномочия, я не знаю, к кому мне апеллировать в тот час, когда большевики примут нашу капитуляцию.

— Геббельс обещает нас расколотить уже в этом году, — заметил Вихрь.

— Разговор принимает несерьезный характер. Идеология не имеет никакого отношения к разведке.

— Ну, это как посмотреть, — сказал Коля.

— Ладно, — сказал Вихрь и медленно пошел дальше, через тихую, торжественную, черно-белую березовую рощу. — Ладно. Видимо, вы по-своему правы. Нужно, чтобы вы передали нам план оборонительных сооружений одерско-вислинского плацдарма. Если вы не можете достать этот план, помогите нам получить кого-нибудь из крупных эсэсовских офицеров, которые занимаются инженерным делом.

— Крауха, например, — сказал Коля, срывая длинную желтую травинку. — Говорят, он много ездит по линии обороны.