Но Снайпера вот уже который день не видать. Ни в школе, ни на улице. Последнее, что о нём слышали, был рассказ Авто:

— Вечером он работал в кузнице у дяди. «Я, говорит, для вашего Бучукуртели кандалы кую, чтобы он не таскался по чужим баштанам да по подземельям. А вы, говорит, индюки, и больше ничего. Посадили его себе на голову, а он и поплёвывает. Присваивает ваши дела и все благодарности один загребает. В этом чёртовом туннеле я и Гоги обнаружили воду, а он сводил туда Гиви Вардуашвили, ни слова никому не сказав, и теперь они герои, первооткрыватели, а вы сбоку припёка». — «Что же ты, не придёшь больше к нам?» — спросил я и посоветовал вернуться в школу. А он как замахнётся на меня кувалдой. «Проваливай, говорит, пока цел, не то расколю твой череп, как пустой орех». Я испугался и убежал, а он вышел за порог кузницы и кричит мне вслед: «Не велика важность, если у меня на уроке петух из рук вырвался! И директору клуба от моих слов худо не будет — он больше заслужил. А на меня можете жаловаться где угодно, не нужна мне ваша школа!..»

Странно подействовал на мальчишек этот рассказ. Все любили смелого и независимого Снайпера. Они так привыкли быть в одном звене! Их разогнали на собрании, но они всё равно вместе. И будут вместе! Эх, Снайпер, Снайпер! Отчаянная твоя голова! Но ничего, тебя вернут в школу. Ты и в прошлом году бросал учёбу… Что скрывать, есть и их вина в этом деле. Да и Сандро тоже виноват. А Сандро? Неужели он и вправду сел им на голову? И они, как овцы, идут за ним всюду…

— Ребята! — Бердзенишвили поглубже сунул секач за ремень. — В конце концов не может один человек решать всё. Если Сандро боится, что Нико ещё раз взгреет его, мы-то не боимся! Пусть он остаётся, а мы пойдём.

— Пойдём, пойдём! — зашумели мальчишки.

Гоги с болью посмотрел на Сандро и развёл руками, словно говоря: что делать, ты мне дороже брата, но я пойду с ними.

И только Залико не двинулся с места.

Ещё никогда Сандро не чувствовал себя таким потерянным.

Что же это происходит? Друзья покидают его, своего командира?..

— Пошли, Залико! — вдруг сказал он. — Эгей, ребята! Погодите, мы тоже идём!

— Урра-а-а! — закричали мальчишки. — Вперёд! — и рассыпались по лесу.

Нико они не нашли, но зато набрели на нетронутую яблоню, сплошь усыпанную вкусными дичками. Это несколько остудило их пыл.

— Дураки мы, брат! — Гоги присел на мшистый пенёк. — Кто его знает, в какой части леса работает Нико? А возвращаться без прутьев нехорошо.

— Верно, — согласился с ним Ладо Хараташвили, — давайте нарежем прутьев, а потом, если останется время, поищем Нико.

— Здесь нет никаких прутьев, одни ясени да клёны без подлеска,

— Тогда спустимся пониже. Мальчишки подались назад.

Не по-осеннему густо шелестели тёмные липы, алела осина, и, растопырив корни, стояли мощные дубы. Шуршали листья под ногами. Но прекрасные звуки осеннего леса не достигали слуха мальчишек.

— Ох, сейчас бы встретить эту конопатую мартышку! — мечтательно произнёс Вано Бердзенишвили и вдруг вздрогнул и, подняв указательный палец, огляделся. — Тсс! Тише…

Мальчишки замерли и прислушались, вытягивая шеи.

Откуда-то издалека, из-за горки, слышались удары топора.

— Это он! — крикнул Сандро.

— Веди нас, Караман!

— Ты опять наш командир!..

Мальчишки понеслись, перепрыгивая через невысокие кусты и рытвины. Под ногами у них шуршала прелая листва и трещал валежник.

— Сейчас мы за всё рассчитаемся!

— Никуда он не денется!

— Железно, братцы!

— Не спешите, финиш близок!

— Давай, Хахабо! Расправь свои костыли!

— Потише, ребята!

— Не ленись, Ладо! Нужно налететь на него, как стервятникам, чтобы он и рукой не успел пошевелить.

— И глазом не дадим моргнуть!

— Позвольте человеку завещание написать…

— Никуда он не денется!..

И вдруг где-то рядом что-то оглушительно затрещало, рухнуло, да так, что дрогнула земля, и послышался душераздирающий вопль.

Мальчишки остановились.

Опять послышался отчаянный крик: «Помогите!» И они сорвались с места.

Обежали маленькое озерцо на пути, сломя голову скатились в овраг, взмыленные выбрались оттуда и…

Под срубленным ясенем лежал кто-то и, прижатый ветвями, кричал дурным голосом.

Мальчишки подошли поближе и, словно наткнувшись на невидимую стену, остановились.

— Да это же Нико, ребята!..

Первым пришёл в себя Бердзенишвили. Он выхватил топорик и обрубил ветку, давившую на ногу Нико.

Сандро тоже бросился к Нико и, схватив его за плечи, попытался приподнять.

Нико стонал и закатывал глаза. Узнав мальчишек, он замолчал, но выдержки хватило ненадолго — и бедняга опять заскулил и застонал, кусая губы.

На левом бедре у него была содрана кожа, окровавленные пальцы правой ноги казались перебитыми. Для лучшего футболиста школы это была ужасная травма.

Гоги старательно обшарил все свои одиннадцать карманов и, не найдя ничего, обратился к мальчишкам:

— У кого есть платок?

Мальчишки тоже полезли по карманам.

Платки оказались только у троих. Повязка из них получилась плохая — она намокла, сквозь неё просачивалась кровь.

Нико стонал и дрожал.

Мальчишки беспомощно переглядывались.

Тогда Бучукуртели отбросил пальто, скинул блузу и снял с себя полосатую тельняшку, подарок отца.

С минуту Сандро смотрел на неё, потом схватил секач и разрезал надвое.

Обе половинки намотали на ноги пострадавшему и еле остановили кровотечение.

— Нужно отнести его в больницу… — пробурчал Нугзар Гареджели.

— Нарежьте прутьев! — сказал Бердзенишвили, а сам пошёл срезать палки для носилок.

Через полчаса были готовы носилки, сплетённые из гибких прутьев орешника, застланные маленькими веточками.

— Лучше застелить пальто, — сказал Сандро и бросил своё пальто на носилки.

— Холодно! — поёжился Хахабо.

— Брось, Хахабо, ещё запаришься этого верзилу тащить! — Гоги свернул свою куртку и подложил её Нико под голову.

— Ну, теперь все раздеваются! Ни в чём меры не знают!..

— Часть останется здесь. Нужно расчистить срубленные им деревья, — Сандро кивнул на Нико, — и свезти их вниз.

_{Носилки подняли и медленно пошли под гору.}

Рядом буйволы пережёвывали жвачку и изредка, вздыхая, поглядывали на мальчишек огромными чёрными глазами.

Мальчишки осторожно уложили раненого на носилки. Он не сопротивлялся. Носилки подняли и медленно пошли под гору.

До родника шли не останавливаясь, сменяясь каждые сто шагов. Там передохнули и пошли дальше.

Нико лежал с закрытыми глазами и облизывал потрескавшиеся губы.

У входа в село мальчишки встретили Лену. При виде странной процессии она с перепугу чуть не выронила кувшин.

— Что случилось, Вахтанг?

Шагавший впереди Хахабо надул губы.

— Проходи с дороги! Пропусти!

— Что случилось, Вано?.. Кто это? — Лена бросилась к Бердзенишвили.

Вано лукаво глянул на небо.

— Солнце вроде вовсю светит, а ты почему-то ничего не видишь.

— Нико! — вдруг вскрикнула Лена и пошла рядом с носилками, потом она остановилась и, сжав руками лицо, проговорила: — Сдержал-таки слово, Сандро! Значит, это была не пустая угроза?!

— Что? — не понял Сандро.

— «Придётся самим же на носилках его нести…» — напомнила Лена.

— А-а, — улыбнулся Сандро. — Ты же знаешь, я слов на ветер не бросаю.

— Не бросаешь?.. Хорошо! Вот увидишь, если и тебя не исключат из школы, как исключили Мрелашвили.

— Что ты сказала?

— Снайпера исключили?!

Мальчишки чуть не выронили носилки.

— Что ты говоришь, Лена? Повтори!

— Я вчера своими глазами видела классный журнал. Его фамилия зачёркнута. Увидите, и с вами будет то же самое! — Лена схватила кувшин и быстрыми лёгкими шагами пошла от своих одноклассников.