И она справилась.

Наконец-таки мы выехали из Виллерена. Вдевятером — Эдвард, четверо его магов, Артур и два человека Шерца, чтобы помочь с описью найденного, если такое будет.

Ну и я, как без меня?

Анаис мы решили оставить с Марией и Эжени Блейз, успевшими поспорить, кто из них будет присматривать за девочкой. И «старый брюзга» Кеннет Блейз, сердце которого моя дочь тоже успела завоевать — любовью и лаской, — тоже вмешался, заявив, что он не понимает, почему им не доверяют девочку на все время нашего отъезда.

Он не видит никакой нужды в том, чтобы Анаис оставалась в «Клинке», ведь мы почти родственники, а они почти что бабушка с дедушкой: наша свадьба с Эдвардом уже через несколько дней.

Но мою дочь любили не только они, поэтому Мария со Ставросом твердо стояли на своем. Заявили Блейзам, что очень скоро они тоже станут крестными родителями Анаис — еще один сложный момент, который мы собирались провернуть по возвращении в Виллерен, — так что лучшего места, чем «Королевский Клинок», для девочки не найти.

Но будущие родственники все-таки не поругались, потому что я оставила Анаис на два дня под надзором Марии и Ставроса, а еще на два в доме бабушки с дедушкой. К тому же Эдвард заявил, что приставит к ней охрану, так что волноваться мне не о чем.

Но я все равно волновалась.

Переживала всю дорогу, хотя мужчины развлекали меня разговорами, а я немного пугала их своими «наполеоновскими» планами, заявив, что уже очень скоро «Королевские Клинки» захватят мир. Хорошо, пусть не мир, но они протянут свои щупальца по всему городу.

Именно там, в дороге, Артур признался мне, что ему куда больше по душе заниматься делами таверны — вернее, будущего бренда Дювалей, — чем детективными поисками, так что пусть отец спит в своей могиле спокойно!..

Он долго думал над моими словами, сказанными на Матросской улице, и все для себя решил. Да, он хочет работать со мной. Помогать мне и «Королевским Клинкам» захватывать мир. И нет, я вовсе не встану между ним и призванием, потому что его мечта о детективном агентстве была так себе — помечтал и забыл!

Так что он ее уже отринул и теперь готов взяться за управление таверной или тавернами, освободив меня от большей части работы, чтобы я могла спокойно наслаждаться брачной жизнью.

На это я украдкой взглянула на Эдварда, понимая, что «спокойно» у нас вряд ли получится.

— Я подумаю, Артур! — сказала брату, хотя уже знала, что соглашусь.

Впрочем, я вовсе не собиралась выпускать дело из своих рук.

Да и Эдвард не настаивал — наоборот, сказал мне, что будет любить меня любую, даже если я, чем демоны не шутят, однажды все-таки приобрету бордель. Но, конечно, перед этим мне стоит посоветоваться со своим мужем.

Тут появились обгорелые стены имения — от дома остались лишь черные остовы, — и на сердце у меня стало невыносимо тяжело. Кажется, по щекам все же потекли слезы, и Эдвард, буквально достав меня из коляски, обнял и прижал к себе.

— Мне жаль, Лорейн, что такое произошло с твоим домом! Но жизнь продолжается, — он кивнул на зеленую поросль, что уже пробивалась сквозь пепел сгоревшего сада, — поэтому очень скоро мы с тобой обязательно отстроим Варден, и здесь еще будут играть наши дети. Все будет хорошо, я клянусь! — Затем добавил: — И помни, что я всегда буду тебя любить. При любом раскладе.

— И я тебя, — сказала ему, вытирая слезы.

Цветы я собрала еще по дороге, поэтому мы с Артуром отнесли их на могилы родителей, после чего занялись тем, зачем сюда приехали.

Мы прибыли за сокровищами.

Но перед тем как отправиться в склеп, нам не мешало себя обезопасить — мне вовсе не хотелось выпустить чуму наружу.

Признаюсь, я понятия не имела, каким из ее видов болели родители Лорейн и были ли эти виды похожи на те, с которыми столкнулся в средневековье мир, откуда я родом. Артур тоже ничего не знал, а Эдвард все твердил о своей магии, смело заявляя, что любую чуму они выжгут на корню. Спросила совета я и у Ставроса, на что доктор пустился в пространные рассуждения о том, что есть несколько видов этой болезни и хорошо бы знать наверняка…

Но я не знала, и мне было тревожно.

Помог, опять же, Шерц. Его люди подняли архивы, обнаружив, что полсотни лет назад в окрестностях Вардена бушевала обычная чума — нет, не легочная.

На это Ставрос обрадовался и заявил, что если мы не станем голыми руками ковыряться в костях, перекладывая их с места на место, и убережемся от укусов насекомых и грызунов, то грозить нам ничего не должно. Умений Эдварда и его магов вполне должно хватить, чтобы нас обезопасить.

Этим они и занялись.

Расчистили то, что осталось от беседки, обнаружив под ней обгоревшую дверь, после чего Эдвард открыл ее моим ключом и попросил всех отойти.

Долго и старательно — он и его два мага попеременно — чистили воздух. Если внутри и обитали грызуны или же насекомые, способные переносить бактерии чумы, то они должны были либо погибнуть, либо забиться в такие щели, откуда слишком быстро было и не выбраться.

После этого, вооруженные магическими светлячками, мы все-таки спустились в склеп. Я тоже пошла, хотя мне пришлось серьезно постараться, чтобы получить разрешение жениха.

Всю дорогу объясняла Эдварду — да, наврала ему, что прочла это в сгоревших в Вардене книгах, — что у меня должен быть иммунитет к этой болезни и что чума мне не страшна так, как, например, ему или его людям. И все потому, что этот самый иммунитет мы с Артуром должны были получить с молоком матери — ведь Ингрид Дюваль переболела чумой в детстве.

Про антитела говорить Эдварду не стала, решив, что с него хватит и иммунитета.

Правда, он не спешил слишком быстро мне верить, но я все же его уломала, после чего, миновав десять ступеней, оказалась в подземном склепе Дювалей.

Внутри пахло Огненной магией, никакого другого запаха я не почувствовала. Костей и разлагающихся трупов тоже нигде видно не было — судя по всему, либо гробы, либо урны с прахом маминых предков намертво замурованы в стены, так что опасались мы совершенно зря.

Зато на полу стояли составленные друг на друга ящики — двадцать, нет же, даже больше!.. Эдвард открыл ближайший к нему, вырвав две доски, и показал мне золотые монеты.

Чуть в стороне стояли другие ящики — они были сделаны из железа, а на них оказались замки, которые его маги тут же сбили. Внутри — я нисколько в этом не сомневалась и ни в чем не ошиблась — были бумаги партии.

То есть архив Лилий.

Но искала я совсем другое. Нашла — инкрустированный драгоценными камнями ларец, притулившийся в одной из ниш по соседству со старыми, оплавленными свечами. На миг прижала к себе, борясь с искушением…

Впрочем, победила его с легкостью.

— Вот здесь, — сказала я Эдварду, протянув ему ларец, — хранятся бесценные сокровища Арвейна. — У меня даже была опись, которую перед отъездом все-таки всучил мне Шерц, давно уже понявший, что ему придется довольствоваться только пятью процентами. Но он все еще надеялся… — Думаю, король Хуго будет рад тому, что ты их вернешь.

— Ты их вернешь, Лорейн! — улыбнувшись, заявил мне Эдвард. — Король этого никогда не забудет, а он умеет быть благодарным!

Но я лишь пожала плечами.

Мне ничего не было нужно от правителя Арвейна, если только получить свою законную долю от сокровища и еще чтобы меня перестали отовсюду гнать с собаками. Но так как адвокаты Шерца должны были позаботиться о первом, а мое замужество поставить жирную точку в последнем, то…

Впрочем, у меня все-таки была одна маленькая просьба к королю Арвейна. И я озвучила ее своему будущему мужу.

Это был яркий и солнечный день — день нашей свадьбы, которую мы решили отпраздновать в «Королевском Клинке». Обвенчались рано утром в храме, и мама Эдварда, Мария, Анья, Эмилия, четыре наших новых подавальщицы, Тина Додсон, которую мы позвали на свадьбу вместе с ее Грегором, жена Шерца и жена Гордона — плакали от умиления.