Сеется в тленности, восстаёт в нетленности.
Когда же тленное сие облечётся в нетленность и смертное сие облечётся в бессмертие, поглощена смерть победою. Смерть! где жало твоё? ад! где твоя победа?
Всё, что обладает формой, звучанием, цветом, может быть классифицировано как «вещь»… Но человек может достичь бесформенности и преодолеть смерть. Как могут обычные вещи сразиться с тем, что пребывает во власти вечного?
Эти девять цитат из Учителей относятся к девяти тестам, описываемым ниже. Они дают предварительное представление о том, что мы будем проверять.
Вступление
Бог создал чувства обращёнными вовне, поэтому человек смотрит наружу, а не в себя. Но иногда отважная душа, стремящаяся к бессмертию, обращается внутрь и находит себя. Кто знает беззвучную, не имеющую запаха и вкуса, неосязаемую, бесформенную, бессмертную, сверхъестественную, не подверженную распаду, безначальную, бесконечную, неизменную Реальность, тот выпрыгивает из пасти Смерти.
Остаётся ещё один основной подход к вопросу моей истинной Природы и, следовательно, к второстепенному вопросу моей истинной судьбы. Это (по крайней мере, по форме, хотя, конечно, не по духу, замыслу и результату) совершенно новый подход и (по крайней мере, для меня, и я нахожу, что для многих других тоже) несравненно самый практически осуществимый и быстрый, самый надёжный и прямой из всех путей Домой. Он не отрицает и не отвергает, а на какое-то время оставляет в стороне все вопросы о том, чем я кажусь другим, или как я себя ощущаю, или чем я считаю себя или кто-то другой считает меня; и, конечно, он не принимает во внимание, что́ утверждают даже самые святые из учителей и священных книг о том, что я есть. Взамен здесь речь идёт о том, каким я себя вижу — именно вижу, с совершенно особенной очевидностью, ясностью и убедительностью, — когда я наконец разворачиваю своё внимание на 180° и (воодушевлённый несколькими простыми указателями и вопросами, на которые легко ответить) осмеливаюсь всмотреться прямо в самые глубокие глубины своей Природы. Это метод прямого самонаблюдения без использования слов. Он срабатывает всегда, когда я отворачиваюсь от жонглирования концепциями, от своих предрассудков и предпочтений, от своих воспринимаемых как должное убеждений и грёз, от всей духовно-религиозной неопределённости, пустой болтовни, абстракций, бессмыслицы — на достаточно долгое время, чтобы ПОСМОТРЕТЬ. Тогда, в сущности, я не только смотрю, но и вижу, что я есть то, что так блестяще представлено здесь, в центре моего мира. Это метод предельной точности, без риска неудачи, который не может не сработать. Здесь нет уровней успеха. Никто и никогда не СМОТРИТ СЮДА напрасно.
Таков прорыв, который нас ожидает, когда, продвигаясь вперёд, мы перейдём к сенсорным тестам, являющимся центром, или ключевой частью всего исследования. Всё зависит от них, всё крутится вокруг их результатов. Если для кого-то из моих читателей предыдущий материал оказался трудным или малоубедительным, их смогут убедить только эти тесты: всё остальное можно пока просто проигнорировать или рассматривать всего лишь как фон или обрамление для них.
Но здесь я хочу сделать два кратких предостережения.
Первое, обращённое ко всем моим читателям и в равной степени к себе самому, следующее: было бы бесполезно (или хуже того) мне — просто записать, а вам — просто прочесть изложенные ниже инструкции по проведению наших экспериментов и отложить их выполнение до более удобного случая — когда у нас будет больше времени, или мы почувствуем, что готовы к этому, или станем гораздо старше и ближе к смерти, или по какой-то другой несостоятельной причине. Не стоит! Что значат несколько минут нашего драгоценного времени, когда на кону — наша вечная судьба? Заслуживаем ли мы того, чтобы наша апелляция смертного приговора была удовлетворена, если мы недостаточно живы, чтобы предложить эту цену на аукционе жизни, если мы слишком непредприимчивы, ленивы или робки, чтобы попытать счастья в чём-то таком простом, таком лёгком, таком решающем, как эти тесты (обещаю, что такими они и окажутся)? Конечно, если нам всё равно, так всё произойдёт или иначе — куда и когда упадёт топор палача, потому что это будет наш конец, — что ж, тогда с таким же успехом можно «есть, пить и веселиться, ибо завтра умрём». Загвоздка в том, что мы можем умереть сегодня и что даже сегодня мы можем рассчитывать на веселье только в том смысле, в каком его понимают алкоголики.
Также ни вам, ни мне не пройдут отговорки о том, что мы уже раньше проводили такие эксперименты — возможно, многократно — и нам вполне известен результат, спасибо! Нет, не известен. Каждый раз — первый. Отличительная черта, уникальная сила и убедительность сенсорного переживания в том, что оно полностью присутствует здесь, нет ничего, если этого нет сейчас. Непосредственность этого переживания — великолепие его воздействия — не подчиняется памяти, иначе оно ненастоящее. Всё остальное становится не новым, поблёкшим и второсортным. Для меня, после десятков лет «повторений» и «накопления знания», То, что я вижу как себя здесь, более свежо, чем бодрящее майское утро, горит ярче, чем пламя первого цветка шафрана, пробивающегося сквозь снег. И всё же это совершенно естественно и обычно, не более таинственно, чем стакан воды, даже «скучнее» стакана воды. Я вас предупредил!
Что приводит меня ко второму предостережению. Крайне важно помнить, для чего предназначены следующие ниже эксперименты. Мы не ищем чего-то захватывающего или радостного, религиозного или духовного откровения и даже не предвкушаем испытать подобие смерти и воскресения. Если что-то такое и произойдёт, мы не должны позволять этому отвлекать нас от нашей единственной цели, которая состоит в спокойном и беспристрастном внимании к явно данному. Мы должны быть готовы открыть себя для ранее непонятных и неприемлемых, но (когда их увидишь) ослепительно ясных фактов относительно себя — возможно, фактов настолько самоочевидных, что мы просто не сможем понять, как их можно было не замечать все эти годы. В частности, у нас должно быть желание вновь начать сначала и посмотреть незамутнённым взглядом в своё истинное Я так, чтобы по окончании наших экспериментов у нас появилась полная уверенность в нём. Наконец мы устремляемся за чистым светом, освещающим Что мы есть, за точной и неоспоримой информацией о нашей подлинной Природе, за трезвой уверенностью, а не за блеском остроумия. Мы хотим знать.
Наше трёхступенчатое исследование в первой части книги, безусловно, не оставило мне никаких сомнений в отношении того, Что я есть на самом деле. Однако девять тестов, следующих ниже, — иного порядка. Их цель не только в том, чтобы подтвердить эти более ранние выводы, но и поднять их на уровень прямого восприятия — с тем чтобы не столько глубоко проникнуть и всем сердцем поверить в Природу человека, сколько увидеть её как блистательно самоочевидную, всегда присутствующую и гораздо более ясную, чем всё остальное.
В чём ещё я могу быть уверен, как не в том, что такое быть мной, здесь и сейчас? Вообще-то я вполне уверен, что такое некоторые другие вещи — такие как столы, стулья, дома и (да!) люди, — предназначенные для всяческих практических целей. Например, мне известно, что дом должен иметь крышу, стены, пол и вход: если чего-то из этого не хватает, это не дом. (Есть ли у него дверь, внутренние перегородки, осветительная и отопительная системы, здесь не важно: хотя это желательно, но не обязательно. Всё это не входит в определение понятия «дом».) Сходным образом я знаю, что человек, чтобы быть человеком, должен иметь голову, содержащую органы чувств и входные отверстия для воздуха и пиши, присоединённую при помощи шеи к туловищу, содержащему выходные отверстия для отходов; а руки и ноги не обязательны. Их можно описать как в высшей степени желательные дополнения, но не как необходимые компоненты, входящие в определение человека. Итак, вопрос в том, каково определение меня? Никто, кроме меня, не может определить, каковы мои неотъемлемые признаки, те минимальные черты или свойства, без которых я буду не я. Не мои необязательные дополнения, а мои основные компоненты.
