Я медленно съезжаю вниз по стенке, и так и остаюсь сидеть, нервно обхватив колени. Слышу, как он спускается вниз по лестнице, затем хлопает дверь. И я понимаю, что не входная. Та самая, запретная. Становится зябко, никакой камин не спасает. Связалась с вампиром, безумная девочка. И все вроде здорово и красиво: пляски на лужайке, цветы во дворике, огонь в камине. Вот только на дне пруда искать теперь трупы тех, кто помешал ему "культурно отдыхать", а я сижу с прокушенной губой на полу в чужой гостиной, потому, что кому-то резко захотелось крови. И есть подозрение, что не просто перекусить, а конкретно моей крови. Хорошо, что в доме есть животные. При мысли о том, что он мог бы не заморачиваться походом на "кухню", а просто отогнуть мне голову назад и впиться зубами в шею, становится совсем не здорово.

Но он же ушел. И вообще, я уже столько раз бывала с ним наедине. Глупые страхи. Надо взять уже себя в руки и признать очевидное. Он вампир. Не добрый пастырь, как нас учили в школе. Высокомерный и безжалостный. Каждый день пьющий чью-то кровь. Да, животных, он неплохо обеспечен животными. Но ведь бывает еще десерт... А меня, кажется, пустили на аперитив... И ведь при этом он мне нравится. Не мальчик Антон, "каким он мог бы быть", это трусливый самообман, не более. Мне нравится вампир. Меня тянет к нему. Я боюсь его до дрожи, и все равно... В его объятьях мне хорошо так, как никогда не было с Петькой.

И, кстати, о Петьке. Нельзя же врать ему вечно. Я не его девушка и никогда ей не была. Он дорог мне как друг, но он-то ищет во мне совсем иного...

Телефонный аппарат стоит на тумбочке, словно ожидая меня. Решительно подхожу и набираю пять знакомых с детства цифр. Подходит Петькина мама, но мои опасения напрасны. Петька дома и даже берет трубку.

- Как ты могла? - только и произносит он.

- Прости, Петя.

- Ты действительно ушла с ним? С этим хлыщем? С Антоном? - имя он буквально выплевывает в трубку.

- Я сейчас у него дома, Петя. Ты ведь понимаешь, что для нас с тобой - это конец.

Мне в ухо бьют короткие гудки. У меня больше нет парня, у меня больше нет друга. На что я променяла его? На огонь в камине и весьма неясные перспективы. Мне надо бежать из этого дома, пока хозяин слишком занят, чтобы остановить меня. А я не бегу. Сворачиваюсь калачиком на диване перед камином и смотрю на огонь. Вспоминаю, как в детстве мы жгли костры с папой. Он всегда устанавливал в середине нечто вроде башенки, и говорил, что это замок, окруженный неприятелем. И маленький замок горел, его невидимые защитники сражались отчаянно, но огонь всегда побеждал.

Видимо я задремала. А проснулась от того, что Анхен осторожно взял меня за руку.

- Пойдем, надо поужинать. Ты ж небось с утра голодная.

Он сидит передо мной на корточках, волосы распущены, алую рубаху сменила скромная серая футболка, да и штаны модели "мальчик-красавчик" уступили место чему-то более удобному и не пафосному. Он смотрит на меня спокойно и прямо, словно ничего и не случилось. А может, по его меркам - ничего и не случилось, а я не совсем безумна, чтобы возвращаться вновь к столь опасной теме.

- А ужин уже принесли? - он кивает. - А можно я поужинаю здесь? - камин давно прогорел, но в гостиной по-прежнему тепло, и так не хочется тащиться куда-то вниз...

- А я потом буду спать с головной болью и раскрытыми настежь окнами? У меня кухня отделена от жилых помещений не совсем случайно.

- В смысле? Тебе не нравится запах человеческой еды?

- В основном нет. Он тяжелый и большей частью неприятный. Терпеть могу, но не более. Пойдем, пока все не остыло.

Я послушно спускаюсь с ним на кухню и сажусь за накрытый стол. Он достает из шкафа два хрустальных бокала и графин, полный темно-красной жидкости.

- Ты ведь не откажешься выпить со мной за твой первый визит в мой дом? - лукаво поглядывая на меня, он разливает жидкость по бокалам.

- А это что?

- Что за вопрос? Кровь, конечно, - он неторопливо подносит свой бокал к лицу, демонстративно вдыхает аромат. - Вернее, напиток на ее основе. Кровь слишком быстро свертывается, требуется специальная обработка...

Я нервно сглатываю.

- Ты же не думаешь, что я стану пить кровь?

- Ну, просто чокнись со мной и сделай глоток. Прояви уважение к хозяину дома, не так уж сложно.

Я послушно чокаюсь, и завороженно смотрю, как он подносит свой бокал к губам и делает глоток, не отрывая от меня глаз. Затем еще один...

- Нет, прости, я не стану это пить, - я решительно ставлю бокал на стол.

- Не любишь морс? - чуть выгибает он бровь.

- Что?

- Морс, принцесса. Обычный, ягодный. Из ресторана принесли вместе со всем прочим, - он спокойно отставляет свой бокал. - Как же просто тебя развести. Ну ты взгляни: и цвет не тот, и консистенция. Я уж не говорю про то, что у вампиров в принципе нет традиции застолья.

- Но ты же пил, я видела.

- Жаль тебя разочаровывать, но напиток на основе клюквы не относится к числу сильнодействующих ядов. Вкус, конечно, весьма специфический, но ради того, чтоб увидеть у тебя подобное выражение лица, можно и потерпеть, - он откровенно потешается.

- Ты!!! - я даже слов подобрать не могу от возмущения. Развел, как ребенка. Или... разводит? Очень внимательно смотрю на жидкость в бокале, взбалтываю, нюхаю. Похоже, действительно морс. Осторожно делаю глоток. Морс, просто морс.

- Ну, ты же ждешь от этого дома чего-то особенного, вампирского, - пожимает он плечами, - а мне и предложить-то особо нечего. Приходится импровизировать.

Я демонстративно опускаю взгляд в тарелку. Представить себе что-то более "вампирское", чем вампир, пытающийся заявить на тебя свои права, мне как-то сложно. Ужин проходит в молчании. Анхен просто сидит и ждет, пока я закончу. Затем составляет посуду в мойку и вновь уводит меня наверх.

- Значит, ты полагаешь, что как хозяин я должен развлекать тебя светской беседой, а не приставать со всякими глупостями?

- Ну, раз уж на фортепьяно ты мне не сыграешь... Кстати, а может твоя Инга просто играла плохо, а инструмент тут не причем? - не смогла удержаться, совсем позабыв, что критиковать святую Ингу мне категорически не рекомендовано.

- Конечно, она играла плохо, - Анхен неожиданно соглашается, не выказывая признаков недовольства. - Пальцы не слушались, не попадали по клавишам, а она сидела и плакала, не в силах сыграть простейшую мелодию. Я нанял ей учителя и назначил им уроки в девять утра, а сам сбегал на работу. Впрочем, вечерами она тоже играла. Тренировалась. Она упорная, у нее в итоге получилось... Но дело не в Инге. Я не совсем дикий мальчик, в консерватории бывал, игру тех, кто считается мастером своего дела, слушал, и не раз. Мне просто не нравится сам инструмент, кто бы на нем не играл.

- Зачем же тогда ты покупал его, терпел ее игру в собственном доме?

- Ей было это нужно, - он пожимает плечами. - А я был перед ней виноват.

Моя челюсть с грохотом трескается об паркет, кажется, даже разваливаясь пополам. Это что ж он такого натворил, что признает себя виноватым? И даже готов был искупать это с явным дискомфортом для себя, любимого? Я была уверена, что он мнит себя полностью непогрешимым.

Анхен отворачивается.

- Ты, кажется, хотела взглянуть на старые фотографии? Пойдем, поищем, - он открывает дверь кабинета, предлагая следовать за ним.

Захожу. Большой письменный стол у окна, все стены от пола до потолка занимают книжные шкафы. Книги рассматривать неохота, смотрю в окно. За окном цветет сирень. У нас тоже за окнами растет сирень, один из кустов мама с папой лично сажали, когда только в этот дом переехали. Но почему-то только ленивый не считал своим долгом отломить ветку-другую для личного пользования. И стоит она у нас каждую весну вся ободранная, лишь на самой макушке, куда без стремянки не дотянуться, горят последние цветущие кисти. Интересно, а за попытку обломать сирень в вампирском дворе обламывают только руки или начинают сразу с шеи?