Непонимающе взглянула на декана. Может, хоть она понимает, что происходит? Заметив мои взгляд она чуть улыбнулась и опустила глаза, совсем как Анхен минуту назад. Хотя видеть его не могла, он сидел у нее за спиной. Ее жест очень хотелось прочесть, как "все хорошо", но что ж хорошего: все выступающие ратуют за мое исключение, вампиры ржут, как лошади...

Длилось это долго. Подозреваю, если бы кто-то не приперся поразвлечься, все кончилось бы гораздо быстрее. Но в присутствии Великих высказаться хотелось всем. Такой шанс продемонстрировать любовь и преданность упускать было бы глупо. Хотя нет, светлейшая Ева молчала. Просто сидела и спокойно ждала, когда все это закончится. Ей предложили высказать свое мнение, она невозмутимо ответила, что не хочет быть пристрастной, дело касается чести ее факультета, и потому согласится с любым решением Совета. Хотя чего уж лукавила, понятно же, что решит этот замечательный Совет.

Наконец слово снова взял председатель:

- Что ж, подведем итоги. Полагаю, двух мнений тут быть не может. И все же, как того требуют наши освященные веками традиции, ставлю вопрос на голосование...

- Одну минуту, пожалуйста, - Генеральный куратор встал и неторопливо двинулся к председательскому месту. - К сожалению, мое время немного ограничено, да и результаты голосования мне ни коем образом не интересны. Но мне хотелось бы сказать два слова перед уходом, если вы не возражаете. Спасибо, - Гоэрэ встал за креслом председателя и внимательно оглядел собравшихся. - Мне очень понравились рисунки этой студентки. Они остроумны, талантливы, а главное, предлагают свежий взгляд на проблему взаимоотношений людей и вампиров.

Гробовая тишина и ошарашенные взгляды. И я из общей картины не выбиваюсь. Что за бред? Да в жизни не поверю, что ему понравилось. И какой-такой свежий взгляд? С такими зубками взаимоотношения напрашиваются только одни. Те, о которых они предпочитают умалчивать.

- Ваше человеческое уважение к нам, вашим старшим братьям, всегда было высоко. И это оправданно. Невозможно отрицать значения народа вампиров в деле создания образованного и просвещенного человеческого общества. Но невозможно и не заметить, что с течением лет это уважение все больше превращается в обожествление. Но мы не хотим быть богами, мы хотим остаться вашими старшими братьями, вашими учителями. Хотим быть для вас живыми, а не застывшими в вечности идолами. И что может больше соответствовать этой задаче, как не те дружеские шаржи на народ вампиров, которые так талантливо и с такой любовью создала эта студентка.

Чувствую, что подступает истерика. Еще немного, и я начну хохотать, размазывая по щекам слезы, и даже врожденный талант вампиров переворачивать все с ног на голову, меня не спасет.

- Впрочем, талантливые и остроумные художники встречаются не только среди людей. Мой коллега сделал в ходе этого заседания несколько набросков присутствующих здесь профессоров. Вы ведь позволите нам всем взглянуть, Анхенаридит? Полагаю это неплохая основа для небольшой брошюры, которую университет выпустит...ну, скажем, к сентябрю. Вампиры глазами людей и люди глазами вампиров. Немного юмора, как мне кажется, пойдет только на пользу великой дружбе между нашими народами. Собственно, на этом у меня все, не хочу более мешать вашему заседанию. Коллега, вы хотели бы что-то добавить?

- Да нет, я полностью с вами согласен, - светлейший Анхенаридит тоже поднимается и направляется к выходу. - Вот только один вопрос. Частный. Со следующего учебного года мне понадобится новая секретарша. Хочу взять себе эту студентку. Ева, вы не подскажете, по современным правилам, она может просто перевестись с дневного на вечерний? Или ее проще исключить, а потом принять сразу на второй курс вечернего, как и положено секретаршу куратора, без экзаменов?

- Согласно действующим на настоящий момент положениям, равно возможны оба варианта, - невозмутимо отозвалась декан. - Но первый вариант избавил бы нас от лишней бумажной волокиты.

- Это все, что я хотел узнать, - кивнул Великий. - Ах, да, рисунки, - и он положил на длинный общий стол заседающих мою тетрадь. На открытом развороте радовали глаз изображения всех выступавших на этом долгом мероприятии. Нарисовано было мастерски. Вот только дружеским шаржем это можно было назвать еще с большей натяжкой, чем мои художества.

Я все-таки рыдаю. Или хохочу. Едва дождавшись, когда вампиры невозмутимо выплывут из аудитории, я складываюсь пополам, закрыв лицо ладонями и тону в безудержном смехе. Или плаче. Он все-таки меня спас. Я не знаю, зачем, я не знаю, чего мне будет это стоить, но из универа меня теперь точно никто не прогонит.

Меня отпускают минут через пять. Может, даже раньше. Что-то говорят, пытаясь сохранить лицо. Я плохо слышу, я все никак не могу успокоиться. Оказывается, я в самом деле уже со всем попрощалась. Со своим будущим, со своей мечтой, со своей судьбой. Я в самом деле верила, что это конец.

Анхен ждет неподалеку от двери. Один. Генеральный уже ушел. Подхожу, чувствуя себя нашкодившей собачонкой. Меня все еще трясет, и нет сил смотреть ему в глаза. А он молча обнимает и прижимает к себе, и я утыкаюсь носом в его плечо и закрываю глаза. И позволяю себе не быть. Стать невесомой пылинкой в волнах его ауры, молекулой воздуха, тенью вздоха. Он слегка поглаживает меня по голове и просто ждет, когда мои плечи перестанут вздрагивать.

- Пойдем, горе ты мое, - со вздохом мученика он отстраняет меня от себя и, чуть приобняв, подталкивает в сторону ближайшей лестницы. - Разговор будет серьезным. Это фарс закончился, а беседа еще не начиналась.

Всю дорогу до медицинского факультета он молчит. Просто идет впереди меня, не оглядываясь и даже не сомневаясь, что я следую за ним. Он прав, куда ж я теперь денусь. В университете меня отныне будут терпеть ровно столько, сколько согласен будет терпеть дорогой куратор. А вытерпит ли он меня еще пять лет? И что за бред по поводу секретарши? А Инга его ненаглядная куда денется?

Но он молчит и не оборачивается. И я молчу, волочась за ним, что собачка на веревочке. До факультета. До этажа. До кабинета. До стула возле его стола, куда мне молча указали сесть.

- Ну? - холодно интересуется наконец, усевшись в свое начальственное кресло и складывая руки на столешнице, - и что мы будем с тобой делать?

- Не знаю, - не поднимая на него глаз, отвечаю я. Откуда ж мне знать, что вы собираетесь со мной делать? Вот только чует сердце, не брошюру совместно издавать.

- Вот и я не знаю, - огорошивает он меня признанием. - Что это за безумие с рисунками?

- Вашими? - язык мой - враг мой. Был, есть и будет.

- Вашими, - никаких эмоций. - Что за неуемная жажда творчества?

- Простите. Это было глупо.

- Я в курсе, что глупо. И что "простите"... Кто ж тебя простит-то, если не я? Я ж говорил тебе, предупреждал: люди никогда не прощают тех, кто идет против толпы, кто оскорбляет их кумиров. Помнишь, я рассказывал, был некогда человек, который, как и ты, не поддавался ментальному воздействию? И вампиры ему, как и тебе, совсем-совсем не нравились.

Я кивнула. Да, что-то такое он мне говорил. Мол, единственный случай.

- Рассказать, что с ним стало? Вампиры его не тронули. Нет, общались, понятно, проверяли реакции, возможности воздействия. Но кровь не пили, не убивали, за Бездну не увозили. Оставили в естественной среде. Тоже, во многом, эксперимента ради: посмотреть, на что способен подобный индивид. Оказалось - ни на что. Только вызвать раздражение и гнев. Его растерзали. Огромной толпой, посреди площади, под одобрительные крики тех, кто уже не имел возможности к нему протолкнуться и лично поучаствовать. Знаешь, что значит растерзали? Размозжили голову, переломали все кости, оторвали руки, ноги. И преподнесли все это нам. В подарок. Ожидая похвалы.

Я молчала. Мне очень бы хотелось сказать, что это неправда, что люди на такое не способны, что их наверняка вампиры заставили. Но не могла. После сегодняшнего Совета - не могла. После того, как мою голову несколько часов торжественно преподносили в подарок вампирам...