Нэн занялась лекарственными травами и могла похвастаться настоящей выставкой полезных растений, которые она выращивала с постоянно возрастающим интересом и заботой. Весь сентябрь она была очень занята срезкой, высушиванием и укладыванием на хранение своего душистого урожая и аккуратно записывала в маленькую книжечку, как разные растения предстоит использовать. Она уже успела провести несколько экспериментов и совершить несколько досадных ошибок, так что впредь хотела быть более осмотрительной, чтобы снова не довести маленького полосатого Наза до судорог, прописав ему полынь вместо кошачьей мяты.
Дик, Долли и Роб трудились изо всех сил на своих маленьких участках и производили больше шума, чем все остальные вместе взятые. Дик и Долли вырастили пастернак и морковь и сгорали от нетерпения, ожидая, когда же можно будет их выкопать. Дик потихоньку обследовал свою морковь, но тут же посадил ее обратно, чувствуя, что Сайлас был прав, когда сказал, что еще слишком рано.
Урожаем Роба были четыре маленьких кабачка и одна огромная тыква. Она действительно была "громадиной", как все говорили, и нет никакого сомнения, что два маленьких человека вполне могли бы сидеть на ней бок о бок. Она, казалось, вобрала в себя все питательные силы почвы маленького огородика и весь падавший на нее солнечный свет и теперь лежала на земле большим золотистым шаром, суля множество великолепных тыквенных пирогов в предстоящие недели. Робби был так горд этим громадным овощем, что приводил каждого полюбоваться на него, и когда начались ночные заморозки, покрывал ее по вечерам старым одеялом, заботливо подтыкая его вокруг, словно тыква была горячо любимым младенцем. В день, когда ее сняли, он не позволил никому коснуться своего сокровища и все сделал сам, так что почти сломал спину, пока толкал ее в амбар на своей маленькой тачке, с Диком и Долли, впряженными спереди, чтобы тащить ее по дорожке. Мать обещала ему, что пирог на День Благодарения будет сделан из нее, и туманно намекнула, что у нее есть план, осуществление которого покроет славой и саму тыкву, и ее владельца.
Бедный Билли посадил огурцы, но, к несчастью, во время прополки вырвал их, а оставил сорняки. Ошибка глубоко огорчила его на десять минут, затем он совсем забыл о ней и посеял на своем огородике горсть ярких пуговиц, которые собрал, полагая, по всей видимости, что это деньги, которые вырастут и умножатся, так что он получит, подобно предприимчивому Томми, много четвертаков. Никто не беспокоил его, и он делал, что хотел, со своим участком, который скоро стал выглядеть так, словно на нем произошла целая серия небольших землетрясений. Когда пришел общий день сбора урожая, он не мог бы похвалиться ничем, кроме камней и сорняков, если бы добрая старая Эйзи не повесила полдюжины апельсинов на сухую ветку, которую он воткнул посередине. Билли был в восторге от своего урожая, и никто не испортил его удовольствия от маленького чуда, которое для него совершила жалость, заставившая усохшие ветви принести странный плод.
Стаффи прошел через разные испытания со своими дынями, так как побуждаемый нетерпением, устроил себе пир, прежде чем они созрели, с такими последствиями для собственного здоровья, что день или два не был уверен, захочется ли ему хоть когда-нибудь снова поесть. Но все же он поправился и разрезал свою первую зрелую дыню, не попробовав ни кусочка сам. Дыни оказались отличными, так как его огородик располагался на теплом, солнечном склоне, и они созрели быстро. Последние и лучшие еще оставались на грядках, и Стаффи объявил, что продаст их соседу. Это разочаровало мальчиков, которые надеялись съесть дыни сами, и они выразили свое неудовольствие новым и необычным способом. Отправившись в одно утро взглянуть на три прекрасных арбуза, предназначавшихся на продажу, Стаффи к своему ужасу обнаружил, на каждом из них слово "ЖАДИНА", вырезанное большими белыми буквами на зеленой корке. В ярости он бросился к миссис Джо и потребовал возмездия. Она выслушала, посочувствовала, а затем сказала:
— Если ты хочешь расквитаться за эту шутку, я скажу тебе, как это сделать, но тебе придется отдать арбузы.
— Хорошо, я отдам. Я не могу отлупить всех мальчишек, но очень хотел бы их как-то проучить. Подлые разбойники! — проворчал Стаффи, все еще в гневе.
Так вот, миссис Джо отлично знала, кто авторы этой шутки, так как накануне вечером видела три головы подозрительно близко друг к другу в углу дивана, и когда головы кивнули друг другу с хохотом и шепотом, эта опытная женщина знала, что затевается какая-то шалость. Ее подозрения подтвердили шелест в старой вишне у окна Эмиля в лунную ночь и порез на пальце Томми на следующее утро. Несколько успокоив разгневанного Стаффи, она велела ему принести его пострадавшие арбузы в ее комнату и не говорить никому ни слова о случившемся. Он последовал ее совету, и три озорника были изумлены, обнаружив, что их шутка принята так спокойно. Это испортило им всю забаву, а полное исчезновение арбузов вызвало некоторую тревогу. Смутило их и добродушие Стаффи, так как тот выглядел еще безмятежнее и толще обычного и смотрел на них с видом спокойной жалости, совершенно озадачившим их. Лишь за обедом они поняли, в чем причина странного поведения Стаффи — их шутка обернулась против них самих. Когда пудинг был съеден и подали фрукты, появилась давящаяся смехом Мэрианн с большим арбузом на блюде, Сайлас последовал за ней с другим, а Дэн замыкал шествие с третьим. По арбузу было положено перед каждым из виновных, и они прочли на гладких зеленых корках: "Этот арбуз дарит тебе ЖАДИНА". Все остальные также прочли это, и за столом раздался дружный смех, так как о шутке уже шептались, так что каждый понял, в чем заключалась месть Стаффи. Эмиль, Нед и Томми не знали, куда девать глаза, и не могли найти слов в свое оправдание, так что сочли за лучшее присоединиться к общему смеху, нарезали арбузы и раздали их, признав — с чем согласились все, — что Стаффи нашел умный и веселый способ отплатить добром за зло.
У Дэна не было садика, так как большую часть лета он был в бегах или хромал, так что он просто старался помогать, чем мог, Сайласу, рубил дрова для Эйзи и ухаживал за лужайкой перед домом, так что миссис Джо всегда могла любоваться ровными дорожками и отлично подстриженной травой перед дверью.
Когда другие принесли в дом свои урожаи, он выглядел очень огорченным, оттого что ему было нечем похвалиться, но пришла осень, и он придумал для себя лесной урожай, на который никто другой не мог предъявить права и который он мог назвать своим собственным. Каждую субботу он в одиночестве отправлялся бродить по лесам, полям и холмам и всегда возвращался нагруженный добычей, так как знал луга, где росли лучшие корни солодки, чащи, где сассафрас был самым терпким, места, куда белки ходили за орехами, белые дубы, кора которых была особенно ценной, и маленькие трехлистные лютики, белыми корешками которых Нянюшка лечила стоматит и язвы. Приносил Дэн домой и великолепные красные и желтые листья, пышные султаны ломоносов, золотистые и оранжевые лесные ягоды на ветках и мхи с красной осенней каемкой, белые или изумрудно зеленые.
— Мне теперь не приходится вздыхать по лесам, в которых я так редко бываю, ведь Дэн приносит мне их дары, — говорила миссис Джо, украшая стены гостиной желтыми кленовыми ветками и алыми венками жимолости или заполняя вазы красновато-коричневыми папортничками, веточками болиголова с маленькими нежными шишечками и морозостойкими осенними цветами — урожай Дэна оказался как нельзя кстати.
Огромный чердак превратился в детский склад и какое-то время был одной из главных достопримечательностей дома. Семена цветов Дейзи в аккуратных бумажных пакетиках лежали в ящике трехногого стола. Травы Нэн висели пучками по стенам, наполняя воздух своим ароматом. Томми поставил в углу корзинку с пушистыми семечками чертополоха, которые собирался посадить на следующий год, если, конечно, все они не улетят до того времени. Эмиль хранил на чердаке початки кукурузы, а Деми — желуди и разные семена для домашних животных. Но лучше всего выглядел урожай Дэна — орехи, которые он собрал и которыми была покрыта почти половина пола чердака. Там были орехи всех видов, так как он углублялся в леса на целые мили, влезал на самые высокие деревья и продирался через самые густые живые изгороди ради своей добычи. Грецкие и лесные орехи, каштаны и буковые орешки лежали в разных коробках, в ожидании времени, когда ими, коричневыми, сухими и сладкими, полакомятся в зимние вечера.
