И была Варечка. Самая грозная здесь.

Юлька попыталась поправить волосы, но уронила руку. Ладонь вся была в крови.

Потом туман опять сгустился и принял Юльку в себя.

Так вот ты какой, Дьявол Чихо, подумал Стриженов, отходя. Все эти великие и мрачные ублюдки, становясь мёртвыми, как будто сбрасывают все маски и накладные бицепсы – и остаётся что-то жалкое, неполнозубое и кривое.

Чихо убит был двумя пулями в спину. Это о многом говорило.

«Старая братва» – бандиты, начинавшие с Чихо ещё до его возвышения, – пытались отстреливаться по-взрослому, но заняли неудачную позицию: их моментально обошли и забросали гранатами. Трое легионеров были ранены в самом начале перестрелки, но остались в строю.

Итак, приказ генерала Тугхо выполнен. Дьявол Чихо перестал существовать. Равно как и его армия.

Впрочем, в последнем Тугхо наверняка убедился ещё вчера.

И, скорее всего, он приписал это благое деяние нам…

Стриженов посмотрел на снятый с шеи Чихо медальон. Эмалевый портрет красивой светлоглазой женщины с русыми – что редкость для Тирона – волосами. Наверное, он её любил.

Медальон, два револьвера с платиновой чеканкой, кривой кинжал – миниатюрный ятаган – с мерцающим муаровым узором по клинку и шершавой кожаной рукояткой. И – огромный голубоватый кристалл в оправе, наверное, им Чихо и «обращал» адептов. Некрон мог бы сказать точно, но он как-то подозрительно долго без сознания, не случилось ли чего? При переломах больших костей бывает всякое… а здесь даже фельдшера нет…

Сержанты Пистухов и Деркач задержались около трупа, фотографируя и снимая отпечатки ладоней. Пусть будет.

Подошёл Давид. Тоже посмотрел на медальон. Сказал:

– А ведь мы, кажется, пришли.

…Это была когда-то широкая мощёная дорога, сейчас заплывшая землёй, поросшая кустарником и деревьями. Кое-где мшистый дёрн сняли, и там обнажились жёлто-серые каменные блоки, формой напоминавшие буханки хлеба, но побольше размером – так где-то с маленький чемодан. Их начали выворачивать из кладки и сооружать бруствер, но потом бросили это дело.

– Дорога, мощёная жёлтым кирпичом, – с кривой усмешкой сказал Стриженов.

Давид кивнул. Дальше, за бруствером, дорога обозначилась более явно, там не было ни мха, ни кустов.

А здесь шёл, похоже, немаленький бой. Гильз-то…

Метрах в пятидесяти от недоделанного бруствера как-то нехорошо чернело круглое отверстие. Вход в туннель. Что Стриженова напрягло – так это то, что он никак не мог определить на глаз, каков размер этой гнусной дыры. Пройдёт человек, или автомобиль, или вагон? Чернота струилась и завораживала.

– Трое со мной, – сказал он. – Ты, ты и ты. Поручник!

Булаховский подскочил, вытянулся. Он стал чёрен и худ, былое брюшко исчезло, глаза ввалились, но усы гонорливо топорщились.

– Остаётесь за старшего. Займёте круговую оборону. Держаться до нашего возвращения. Если мы не вернёмся… – Стриженов задумался, – через восемь часов, – поступайте по обстановке. В любом случае, постарайтесь сохранить роту. – Стриженов снова задумался. Поручник ждал. – Ежи, я знаю, задача не по силам, но… нельзя допустить, чтобы туда, – он кивнул на вход, – проник неприятель. Ни сейчас, ни потом. У меня нет готовых планов на этот счёт. Думайте.

– Слушаюсь, – Булаховский двумя пальцами коснулся берета. – Разрешите выполнять?

Стриженов кивнул.

– Стоп! – Давид замер, поднял руку. Все остановились и прислушались. Сначала казалось, что царит полная тишина, но потом донёсся слабый звук: будто где-то далеко о стекло бился шмель.

– Там, – уверенно показал Деркач.

Стриженов направил туда луч фонаря.

Решётка в полу. Несколько прутьев отпилены. Ступени вниз.

Там, где кончались ступени, была небольшая площадка, а сразу за ней – створки раздвижной двери. Между створками, как будто мешая им сомкнуться, торчали два французских солдатских ботинка. Носками вниз и такими знакомыми каждому легионеру рубчатыми подошвами в эту сторону.

Потом один ботинок слабо дёрнулся. Будто его обладатель хотел шагнуть или поползти, но сил больше не было.

– Деркач, посмот… – начал было Стриженов, но Давид оборвал его:

– Нет. Стойте здесь, не двигайтесь. Пойду только я.

– Не понял, – сказал Стриженов. – Теперь ты командуешь?

– Ты, ты. К чёрту, Игорь. Я могу туда пойти, это безопасно – для меня. Для вас – не знаю.

– Не понял, – повторил Стриженов.

– Сейчас. Вытащу парня – и объясню. Хорошо? Врагов там нет, а просто… ну, такое место, что… В общем, стойте здесь. И светите получше.

Да, со светом в этом кем-то проклятом подземелье обстояло странно, если не сказать грубее. Сначала все думали, что просто садятся аккумуляторы в фонарях, но нет: стоит подняться на этаж выше, и свет делается ярче. Спуститься – ослабевает. Здесь, в подвале, фонари светили как сквозь пыль: тускло, дохло, красновато.

А звуки – наоборот. Они не становились громче, но – глубже, богаче, обрастали обертонами, оттенками, эхом…

Даже в свете трёх фонарей – и четвёртого, который нёс сам Давид – было плохо видно, что происходит внизу. Вроде бы Давид раздвинул створки дверей, вроде бы выволок за ноги кого-то… и видно плохо не потому, что темно, а потому, что как-то не резко, что ли…

Потом Давид наклонился, подхватил спасённого на руки и пошёл наверх.

– Отойдите, ребята… дайте воздуху…

Человек, которого он вынес, был в хамельонистом камуфляже размера на четыре больше, чем нужно. Незнакомое, очень старое и измождённое лицо. Длинные, в колтунах, седые волосы.

– Денис… – позвал Давид сдавленно. Голос у него был такой, что казалось: он вот-вот расплачется. – Денис, дружище…

Глубоко запавшие глаза медленно приоткрылись. И через секунду закрылись снова: Денису было невмоготу выдерживать такую нагрузку, такую непосильную тяжесть.

– Зачем же ты туда сунулся? – сказал Давид. – Зачем? Я же просил: только найти…

Лежащий медленно повернул голову чуть вправо и чуть влево. Губы его дрогнули, но слов никто не расслышал.

– Ему двадцать шесть лет, – сказал, ни к кому не обращаясь, Давид.

…Давно известно было, что имперцы владеют техникой постройки внепространственных туннелей, соединяющих некоторые их планеты с центром, с Тангу. Это была тщательно засекреченная и контролируемая технология. Но так же давно ходили слухи о разветвлённой нефункционирующей сети туннелей, оставшихся от старой Империи, от Архипелага. Этому, правда, находились только косвенные подтверждения. Живой реликт, древний император Бэр, эмигрировавший на Землю, почти ничего не смог рассказать, поскольку в его время такие разработки ещё только начинались. Очень мало дало изучение музея-библиотеки Архипелага, доставшегося землянам от Свободных – прежде всего потому, что это был фрагмент огромной экспозиции – и без каталога. Огромная коробка с газетными вырезками: попробуйте быстро найти то, что нужно… да и язык тангу – это что-то особенное… Но вот вроде бы повезло: нашли что-то вроде рекламного буклета с упоминанием туннелей, а главное – там была вскользь зацеплена связь между пользованием туннелем и способностью мысленно переговариваться с другими людьми. И ребята-аналитики предположили, что подданные после-Бэровской империи-Архипелага имели в организме встроенный микрочип, заменявший им удостоверение личности, телефон, безналичные платёжки – а также пропуск в туннель. И, вероятно, ещё многое.

Кроме того, известно было, что среди землян распространяется, как вирус, некий наночип, занесённый неизвестно когда и неизвестно кем. В частности, этот чип ответствен за появление такого количества телепатов и эмпатов…

Давид же свои эмпатические способности обнаружил ещё в ранней юности. И то, и другое сильно облегчило жизнь.

В общем, оставалось сложить два, два и два…