– И что? – спросил Стриженов. – Мы можем попасть на Землю?

– Не знаю, – сказал Давид. – Но… В общем, я что-то… чувствую, слышу… это без слов, я не могу объяснить…

Он встал. Взял на руки Дениса – так, будто тот ничего не весил.

– Пойдём, попробуем.

Был закат или восход? Дорога из жёлтого кирпича тянулась вперёд метров на сто, потом её затягивала трава. Слева и сзади высились невысокие пологие холмы, впереди и справа – тянулась ровная зелёная степь. На горизонте, на фоне длинного розового облака, угадывались вдали решётчатые вышки – наверное, ЛЭП. Из-за холма поднимался дымок, а на склоне его светилось несколько огоньков. Потом загорелось ещё несколько.

Значит, закат.

Пронзительно, надрывно пахло травой.

– И где это мы? – спросил, озираясь, один из солдат – Саша, а фамилию Стриженов опять не мог вспомнить. Похоже, действие «трея» заканчивалось быстрее, чем положено… – Это, что ли, Земля?

Давид огляделся ещё раз.

– Земля, – сказал он уверенно. – Вон…

Позади в небе висела бледная луна.

– А я её не узна`ю, – сказал Стриженов. – В смысле, на морду.

– Она перевёрнутая, – сказал Давид. – Мы или в южной Африке, или в Австралии.

– Ёшкин кот… – ойкнул кто-то.

– Ну что, разрешишь мне покомандовать? – спросил Давид.

– Валяй, – сказал Стриженов.

– Сержант. И вы, ребята. Берите моего парня – и до ближайшего населённого пункта. Подозреваю, это вон там… – он показал на огни. – Английским владеем?

– Так точно.

– Позаботьтесь о госпитализации – и сразу позвоните в Москву вот по этому телефону… – он быстро набросал на листке из блокнота номер, отдал Деркачу. – Мой здешний непосредственный начальник. Объясните ему всё, мужик нормальный, толковый, поймёт. И скажете, чтобы он связался с Легионом насчёт вас. Чтоб в дезертиры не записали… Чёрт! – он сморщился. – Отставить. До чего же я торможу. У нас же ещё есть раненые… Подождите здесь, я сейчас…

Он нырнул в туннель. Тёмный туман сомкнулся позади него.

– Товарищ полковник, – Деркач говорил вроде бы спокойно, однако вид у него был ошалелый. – Вы подтверждаете приказ?

– Подтверждаю, сержант. Доставите раненых, потом доложитесь. Если будут проблемы, обращайтесь напрямую к императору… – он усмехнулся. – Зря, что ли, вы его личного порученца на руках носили?

– Товарищ полковник, а вы?

– Пока назад. Там посмотрим.

Минут через десять вернулся Давид, ведя носильщиков с носилками и троих ходячих раненых. Некрон ворочал тяжёлой круглой башкой – похоже, пришёл в себя, но ещё плохо соображал и вообще напоминал долго пившего.

– Поправляйтесь, Сергеев, – сказал Стриженов. – Поможете потом ребятам.

– Так точно, – сказал Некрон и снова закрыл глаза.

Потом, когда дверь за начальством закрылась, исчезла, а мощёную дорогу вдруг вновь облепила густая трава, Деркач в эту траву сел, нахлобучил берет на глаза и завыл. Его лупили по спине, спрашивали: ты чего? – а он только рвал горстями траву и кусал её, и тёр ею лицо…

Больше всего Юлька страдала от того, что всем казалось, будто это они виноваты перед ней. А вовсе не она – перед всеми. И ещё: будто она была героиней, спасшей человечество от чудовищного заговора марцалов-предателей. История Мафа попала в газеты, и репортёры буквально рвали на части и Джека с Чарли, и старого кота, и Варечку, и констебля Дирка, который убедил своё начальство в том, что дело нечисто, и по следу Юльки пошли полицейские «ищейки», и Омара с Раджабом, которые из-за этой истории так пока и не полетели на Марс…

В общем, Пол всё узнал.

Он рвался на Землю – его не отпускали. Тем более, что жизни Юльки ничто не угрожало. Просто она сидела дома, и всё.

Внутри была чудовищная пустота.

Пол каждый день по лазерному каналу слал ей письма. Варечка читала их вслух, Юлька слушала. Потом говорила что-нибудь, и Варечка писала ответ. О самом страшном он не спрашивал, а она молчала. Хотя и не сомневалась, что он знал всё. Боже мой, думала Юлька, почему они такие хорошие, а я такая дрянь?

Такая дрянь, что Санька даже не навестил её в больнице. У неё ещё не выветрился наркоз, а он уже летел обратно в Питер. Один, без котов. Коты остались, сидели рядом с ней…

Её даже Ургон навестил, принёс цветы. Цветы она приняла, Ургону просила передать, что просит прощения за всё, но… но видеть она сейчас никого не может…

Она и сейчас никого не могла видеть.

Скрипнули несколько раз половицы, потом постучали в дверь. Это была Варечка.

– Его отпустили! – сказала она с порога. – Он вылетает через несколько часов!

Юлька почувствовала, что бледнеет. Она вскочила, держась за воротник.

– Господи, как же это? Зачем, зачем? Что же это? Что я ему скажу? Как я ему в глаза смотреть буду?…

Она не замечала, что говорит по-русски.

Варечка обняла её.

– Ш-ш-ш… тише-тише… – зажужжала она. – Не плачь, доченька, не плачь. Не бойся, ничего не бойся. Мы с тобой. Ты хорошая. Вон сколько народу кинулось тебя выручать, помнишь? И здесь… всё будет хорошо, всё будет хорошо…

И Юлька судорожно кивала, уткнувшись ей носом в тёплое место между плечом и шеей, и ревела, и знала, что всё будет хорошо, да, всё будет хорошо, пусть и не так, как было…

Как ни странно, работа огромного ведомства постепенно налаживалась, и уже случались дни, когда Адам возвращался домой не ночью, а вполне себе вечером. И даже не слишком поздним. И было уже два воскресенья, когда он заглядывал в свой кабинет часа на четыре… ну хорошо, на пять. Какая разница – пять или шесть?..

По идее, вся эта система должна была работать на него. Обеспечивать интеллектуальную поддержку. Ага…

Главная цель создания Центра – Центров, конечно, числом шесть; опять шесть; шесть центров; ор-ригинально… – а именно: обеспечение безопасности Земли и её союзников от внешней угрозы, – эта цель оставалась не достигнутой, недостижимой, и никак нельзя было сообразить, как же к ней подступиться…

Да, конечно: страшная диверсия Бэра, провёрнутая лично им и немногими его приближёнными, развязку на некоторое время отсрочила. Но тот же Бэр считает, что просто шантажом не обойтись и придётся рано или поздно поднимать на инфицированных планетах восстания – просто ради того, чтобы пробурить слоновую шкуру имперской бюрократии и заставить их принимать решения. А это чревато и массой осложнений…

Кстати, один побочный эффект диверсии уже есть: похоже, что переворот на Тироне удался – и со дня на день следует ожидать просьбы о приёме в союз. И на такую просьбу ответить отказом невозможно, об этом и Усида, и Рра-Рашт сказали прямо. Что ж, раз есть вещи, которых не избежать – так пусть среди них будут и приятные.

Пусть будут…

Адам потёр виски и снова углубился в рефераты.

Тот злосчастный случай с ударом по носителям наночипов, который вызвало срабатывание защиты Туннеля (теперь стали писать так, с заглавной буквы), побудил заняться исследованием и систематизацией аналогичных происшествий. Кое-что раскопали: например, тяжёлая депрессия, поразившая несколько сот тысяч проработанных телепатов, совпала со взрывом на орбите Титана одного из компонентов имперской базы. Можно предположить, что имперцы уже прокладывали туннель в Солнечную систему, и там находился терминал… А вот случаи довольно сильного ослабления иммунитета у пятидесяти примерно миллионов носителей «тэта-чипа», что наблюдалось этой зимой, и недавней вспышки агрессивности, которой оказались подвержены в основном эмпаты, контактировавшие с марцалами, – нет, это пока ни к чему конкретному достоверно привязать не удалось.

Разве что (он пометил себе) – разобраться наконец с Аляской. Что-то творится под самым носом… и все этот нос старательно воротят в сторону. Или зажимают. Умеет марцальё отводить глаза, нам ли этого не знать…