Вскоре Джеффу начало чудиться, что коллектор сужается. Он убеждал себя, что это иллюзия, но клаустрофобия снова накатила, как тогда в колодце.

В горле поднимался крик, и в тот момент, когда он был готов вырваться наружу, на плечо опустилась громадная рука Джаггера, подавившая страх, который уже вцепился острыми когтями в мозг.

– Там впереди что-то есть.

– Где?

– Шшшш... – Джаггер выключил фонарик, и они погрузились в кромешную тьму.

Сердце Джеффа застучало в ушах барабанными боем.

– Слышишь? – прошептал Джаггер.

Джефф напрягся и наконец различил какие-то звуки. Как будто скулила побитая собака. Джаггер вышел вперед.

– Я пойду первым.

Он медленно двинулся на звук, светя время от времени фонариком. Джефф – следом.

Скулеж становился все отчетливее. Когда они достигли очередного перекрестка, стало ясно, что это не собака, а человек. Звуки исходили откуда-то слева. Джаггер посветил фонариком, и скулеж прекратился.

Вначале это показалось им просто кучей грязного тряпья. Затем луч фонарика высветил глаза, и прячущийся под тряпками человек застонал. Джаггер пихнул его носком ботинка. Лицо человека исказил ужас. Он исступленно начал скрести пол тщетно пытаясь зарыться в холодный бетон. Его пальцы были похожи на когти какого-то мерзкого хищника. Джаггер присел рядом. Человек съежился, прижавшись к стене, затем сильнее натянул на себя рваное одеяло и прошептал:

– Уходите! Уходите, иначе они вас тоже засекут!

– Кто «они»? – спросил Джефф, тоже опускаясь на корточки.

Этот человек казался глубоким стариком, но, приглядевшись внимательнее, можно было обнаружить, что ему не больше двадцати пяти. Волосы свалялись, лицо в жирной грязи.

– Кто нас может засечь?

Человек долго смотрел на Джеффа невидящим взором. Казалось, он даже не слышал вопроса. Но затем его губы дрогнули, а по подбородку неожиданно потекла тоненькая струйка крови.

– Охотники, – прошептал он. – Я думал, что удалось спастись, думал, что... – Несчастный тяжело задышал и затих, жадно хватая ртом воздух, затем прохрипел едва слышно: – Вот, не смог выбраться. Они сказали, что это игра... я могу выиграть. Но... оказалось, что...

Он снова замолк. И тут неожиданно издалека донеслось:

– Пошли туда... я видел, он побежал в ту сторону.

Голос был твердый, уверенный. Несчастный тоже услышал. Расширил глаза – видно, хотел сказать что-то, – напрягся всем телом, а потом внутри у него забулькало. Он безвольно раскинул руки. Одеяло сползло, и... обнажилась рана в области живота, из которой сочилась кровь. При свете фонарика она имела малиновый цвет.

Где-то в темноте снова заговорили – теперь уже ближе, – и Джефф с Джаггером стремительно ринулись в противоположную сторону.

Погода была чудесная, как будто специально для прогулки. Весна только начиналась, из парка веяло нежным ароматом цветов, который напоминал Хедер о прежних вечерах когда они с Джеффом гуляли до поздней ночи. Возможно поэтому она сейчас и вышла.

Вспомнились слова отца в день гибели Джеффа: «Я знаю, дорогая, ты расстроена, но это пройдет. В твоей жизни еще будут мужчины. Я понимаю, это звучит цинично, но в конце концов ты осознаешь, что его гибель спасла тебя от большого разочарования».

И вот сегодня отец пригласил ее в «Арену». Неужели он действительно думает, что дочь способна сидеть в ресторане и спокойно общаться со знакомыми, как будто ничего не произошло? Там, наверняка, будут приятельницы, с которыми Хедер выросла. Большинство из них уже высказали свое мнение о Джеффе Конверсе. «Он никогда не поймет тебя, дорогая, – сказала Джессика ван Ренселлер два года назад. – Для летнего романа, конечно, неплохо, но заводить серьезные отношения... мне кажется, это слишком. Ведь его отец – какой-то строитель».

В последнее время Джессика откровенно избегала ее, как и остальные подруги детства, но вместо досады Хедер неожиданно почувствовала облегчение. С друзьями Джеффа было интереснее, чем с теми, кто посещает «Арену». А Каролин оказалась даже хуже, чем бывшие приятельницы Хедер. Ведет себя так, будто Джефф вообще никогда не существовал на этом свете.

Хедер обнаружила, что незаметно дошла до Бродвея, откуда всего три небольших квартала до дома Джеффа, и только тогда наконец поняла, куда ее ведут ноги. Захотелось повернуть назад, остановить такси, но она вспомнила его слова: «Узнаем, когда придем», – и пошла дальше.

– Ведь это он привел меня сюда. Из-за него я прошла целых пятьдесят кварталов.

Хедер встретилась взглядом со случайным прохожим. Тот посмотрел на нее как-то странно и отвернулся. Она покраснела, вспомнив, что именно так сама иногда смотрела на уличных сумасшедших.

«Теперь вот и я начала говорить сама с собой и слышать голоса. Вернее, один – Джеффа».

Хедер вдруг остро захотелось посмотреть на темные окна его квартиры.

В прежние счастливые времена, подходя к дому, она всегда поднимала взгляд на окна, зная, что в одном из них увидит силуэт Джеффа. Он неизменно ждал ее, стоя у окна. Вот и сейчас через несколько минут Хедер посмотрела наверх и увидела, что окна квартиры Джеффа освещены, как всегда в это время, и он тоже, как всегда, стоит и смотрит сверху на нее. Ее сердце бешено заколотилось.

«Этого не может быть! Невероятно! Ведь Джеффа нет! Он мертв! Интересно, кто решил сыграть со мной такую шутку?»

Хедер принялась осматриваться, а когда наконец снова осмелилась поднять взгляд наверх, то увидела, что силуэт в окне исчез, но оно было по-прежнему освещено.

«Кто там может находиться? Наверное, комендант. Ну конечно, кто же еще?»

Хедер представила, как комендант дома Уолли Кросли – Джефф прозвал его Кроли-Уолли[9] – шарит по ящикам, забирая все, что кажется ему ценным, и ее рука машинально полезла в сумочку за ключами.

«Боже, как давно я ими не пользовалась!»

Хедер отперла дверь подъезда, поднялась на третий этаж и нерешительно остановилась.

«А если это не комендант, а кто-то другой?»

Из-под двери квартиры напротив сочился свет. Это означало, что Томми Адамс дома. Хедер решила вначале зайти к нему, а потом уже вместе поговорить с Кросли.

Она не успела дотянуться до звонка Томми, как дверь квартиры Джеффа отворилась. Однако в дверном проходе стоял не Уолли Кросли, а Кит Конверс. Пьяный. Так, во всяком случае, ей показалось. Лицо у отца Джеффа было красное, а глаза слегка помутневшие.

– Значит, это были вы, – произнес он, – Я имею в виду – там, на улице.

Хедер кивнула.

– Я... я просто гуляла.

Кит вскинул брови.

– Дошли сюда пешком с Пятой?

Ей захотелось уйти. Она слышала, каким неприятным бывает отец Джеффа, когда выпьет. Наверняка опять начнет упрекать ее.

– Не знаю почему, – сказал Кит, – но я вдруг встал и подошел к окну. Понимаете, сидел в кресле Джеффа, пытался размышлять, и... – Он замолк, затем раскрыл дверь шире, приглашая Хедер войти. – Что-то заставило меня подойти и посмотреть. Может быть, я ждал Джеффа.

На глаза Хедер навернулись слезы.

– Понимаю, – прошептала она. – Когда я вышла из дома, то не знала даже, куда пойду. И вдруг он прошептал мне на ухо: «Узнаем, когда придем». Его обычный ответ, когда я спрашивала, куда мы собираемся идти. – Хедер крепко сжала в руке ключи. – Но его нет. Это так страшно...

– Вы ошибаетесь, Хедер, – промолвил Кит.

Она удивленно посмотрела на него, собираясь возразить, но он предостерегающе поднял руку.

– Вы только послушайте меня. Хорошо? Только на вас надежда. Ведь меня никто не хочет выслушать. Все думают, что я спятил. Сегодня утром мне довелось поговорить с одним человеком, который вчера видел Джеффа. – Хедер нахмурилась, но заставила себя слушать. – Он видел, как Джефф после аварии вылезал из разбитого фургончика.

У Хедер перехватило дыхание. Кит распахнул дверь шире, и она вошла.