В последние годы мое отношение к Вам было обвеяно грустью. На мое письмо о возможности Вашего перехода в Гей-дел ьберг, написанное весной 1930 года[290] и продиктованное обеспокоенностью и боязнью, которые можно было развеять одним словом, я, как мне казалось, не получил в ответ ничего,

кроме: "у нас же не совместное предприятие", — эти слова Вы сказали мне на Троицу[291] по поводу Штернбергера[292], и я не мог их забыть, поскольку они были очень под стать письму, на которое мне больше ничего не ответили. Но я ошибся. Поэтому одной лишь возможности иного мне сейчас как бы и доста^-точно.

На путь '"подлинной публичности" я вряд ли смогу вступить. Физических причин, этому препятствующих, не изменить. Философия немецких университетов, судя по всему, надолго пребудет в Ваших руках. Пока жив, я смогу работать только с пером и бумагой. Мне очень больно сознавать, но так было всю мою жизнь: я не могу выйти в мир, не могу в живом общении будоражить умы и позволять людям делать то же со мной.

То, что Вы пишете о своей работе исключительно над историей философии, важно и для меня. Я не намерен добавлять свою "философию" ко всем прежним как некую новую форму. Подобно Вам, я чувствую, что нахожусь на службе Великого. И, как я формулирую в книге, моя философия стремится стать органоном усвоения этого Великого, и не больше. А "больше" для нас обоих есть смысл и осознанность этого усвоения и потому — возможность новой критики и коммуникации. Вы как "комментирующий" философ рано поняли это и стали в наше время единственным, кто сумел проникнуть в тексты и тем самым установил контакт с началом; я же в муках одиночества и коммуникации, которая все же стала удаваться, значительно позже перенес это в занятия, посвященные философским трудам. И там мы встретились давным-давно — в этом я уверен, несмотря на Вашу книгу о Канте[293].

Очень рад, что Вы благожелательно пишете о Броке.

В хижине Вам будет замечательно хорошо. Ах, если бы встретить Вас среди горных долин, в лесном уголке!

Искренне Ваш,

К. Ясперс

Одновременно посылаю Вам мою заметку, напечатанную во "Франкфуртер цайтунг"[294], я как раз запечатывал ее в конверт, когда служанка принесла мне Ваше письмо.

[111] Мартын Хайдеггер — Карлу Ясперсу

Фрайбург, 8 дек. 32 г.

Дорогой Ясперс!

Велик, прекрасен, прост и ясен Ваш новый труд[295]. Диалог с М. В.[296] в благодарном вздохе после завершения Вашего великого труда.

Это наводит меня на мысль: теперь, наряду с "Философией", Вам надо написать работу под названием "Философы". Это была бы совсем не традиционная история философии и, возможно, наиболее действенная "логика философии". Я радуюсь еще и по другой причине. Сегодня так мало того, чем можно восхищаться и в чем чувствуется присутствие духовной силы.

А кто пытается пробудить величие древних, растрачивает всю силу прежде, чем успевает воссоздать образ, если это вообще удается.

M. В. я знаю недостаточно хорошо, и он, вероятно, в конечном счете останется для меня чужим. Я предполагаю, что и в Вашей работе присутствует нечто иное. Я говорю "предполагаю", так как еще не проработал Ваш труд по-настоящему и пока не созрел для внутренней полемики. Мой личный опыт с чужими оценками призывает меня к еще большей осторожности. Я пока что не верю, что постигаю подлинно творческую суть подобной работы. Но в один прекрасный день это непременно произойдет.

К собственным моим попыткам я теперь отношусь с несколько большей надеждой, ибо меня наконец-то единодушно отвергают по всему фронту так называемой "философии". Шум умолк, и я чувствую, что вернулся в благодатную анонимность, как до 1927 года.

Последние годы я целиком посвятил грекам, и они не отпускают меня также и в этом отпускном семестре. Небольшое "мое" все больше растворяется для меня в этой строгой атмосфере. Удастся ли в следующие десятилетия создать для философии почву и пространство? Придут ли люди, которые несут в себе далекое предназначение?

Когда Вы будете читать во Фрайбурге свой доклад? Ваш приезд важен по многим причинам.

Спасибо за книжицу.

С сердечным приветом,

Ваш

Мартин Хайдеггер.

[112] Карл Ясперс — Мартину Хайдеггеру

Гейдельберг, 10.3.33

Дорогой Хайдеггер!

Вы до сих пор не получили от меня ответа на письмо, в котором так горячо благодарили меня за работу о Максе Вебере. Сегодня я только хочу сказать Вам, как Вы меня этим порадовали. Но прежде всего хочу спросить, не желали бы Вы вновь навестить меня на этих каникулах? Мы так давно не разговаривали — последние встречи были короткие, вроде как только поздоровались, — что нас необходимо подтолкнуть друг к другу силой. Поскольку и раньше это происходило не через наши труды, но только в беседе, наверно, и в будущем так останется. Если писания имеют тенденцию разобщать, тем более слово должно связывать. В конечном счете мы ведь больше того, что мы пишем. Буду очень рад, если Вы решитесь приехать. Лучше в марте, чем в апреле, — в марте в любое время.

С сердечным приветом от нас Вашей семье,

Ваш Карл Ясперс.

[113] Мартин Хайдеггер — Карлу Ясперсу

Фрайбург-им-Брайсгау, 16.111.33

Дорогой Ясперс!

Сердечно благодарю Вас за письмо и приглашение. В эти мартовские недели мой отпуск заканчивается. Поскольку в конце

марта мы ожидаем гостей, а апрель мне нужен для подготовки к семестру, я бы охотно приехал к Вам прямо сейчас. Если до вечера пятницы от Вас не придет другого сообщения, то 18. III в 9я я буду в Гейдел}ьберге.

Я бы хотел быть там инкогнито, чтобы не дробить ни время, ни настроение.

С сердечными приветами

от нас Вашей семье, Ваш

Мартин Хайдегтер.

[114] Мартин Хайдеггер — Карлу Ясперсу

Фрайбург-им-Брайсгау, 3 апреля 33 г.

Дорогой Ясперс!

Я все еще надеюсь получить какие-либо конкретные сведения о планах реформирования университетов. Боймлер отмалчивается; судя по его краткому письму, он, кажется, обозлен. От Крика[297] во Франкфурте тоже ничего не узнать. В Карлсруэ — тишина.

6 апреля должно состояться заседание рабочей группы философских факультетов, здешним представителем будет Шаде-валвдг[298]. Кого пошлют из Гейдельберга, здесь неизвестно.

Мартин Хайдегтер/Карл Ясперс

Может быть, по этому случаю удастся что-нибудь выяснить, прежде всего через берлинских представителей. Основанная во Франкфурте рабочая группа, где распоряжается Крик, тоже медлит.

Наш ректор[299], с которым я беседовал, в ужасе от бездействия совета ректоров.

Я очень благодарен Вам за дни, проведенные в Гейдельберге, — вне всякого сомнения, они были бы еще плодотворнее, если бы я успел более подробно и конкретно познакомиться с Вашей "Философией". С другой стороны, наши разговоры подсказали мне кое-что важное. Что до главного пункта наших давних разногласий, то мне кажется, мы оба, хотя и совершенно различными путями, идем к взаимопониманию.

Как "комментатор" я, конечно, трачу много сил и времени на кустарный труд, так что важные идеи возникают только ad hoc.

Хотя все туманно и сомнительно, я все отчетливее чувствую, что мы врастаем в новую действительность и что эпоха состарилась.