Мэллори подошел к бару и выпил две рюмки виски. Виски оказалось паршивым, да и запах у него был странноватый — то ли из-за смрада, то ли кто-то попытался улучшить грошовый самогон поташем, или нашатырем, или кассией. Да нет, скорее уж индейской ягодой, вон какой у этой отравы густой цвет, прямо как у портера. А в желудке-то, в желудке как жжет, словно и не виски это вовсе, а серная кислота.

Танцевали немного, лишь несколько пар пытались изобразить что-то вроде вальса. Мэллори и в лучшие-то времена танцевал редко, поэтому он принялся рассматривать женщин.

Высокая молодая женщина с хорошей фигурой кружилась в паре с пожилым бородатым джентльменом. Джентльмен был тучен и явно страдал подагрой, зато женщина танцевала с профессиональным изяществом; в искусственном свете то и дело поблескивали медью каблуки французских ботинок. Кружение ее нижних юбок давало некоторое представление о форме и размере бедер под ними. И никаких турнюров, никакого китового уса. У нее были красивые лодыжки, обтянутые красными чулками, а юбки кончались дюйма на два выше, чем то допускали приличия.

Лица женщины он не видел.

Панмелодиум начал новый мотивчик, но джентльмен уже явно выдохся. Пара остановилась и отошла к группе друзей, состоявшей из пожилой, приличного вида женщины в капоре, двух молоденьких девушек вполне определенного свойства и еще одного пожилого джентльмена, чье унылое лицо явно указывало на иностранное происхождение. Голландия или какая-нибудь из Германий. Танцевавшая девушка заговорила с подружками; время от времени она запрокидывала голову, как будто смеялась. У девушки были великолепные темные волосы, шляпка, подвязанная на шее лентами, висела у нее за спиной. Красивая крепкая спина и тонкая талия.

Мэллори начал медленно пробираться в ее сторону. Девушка что-то горячо втолковывала иностранцу, однако на его кислой физиономии не отражалось ничего, кроме брезгливого высокомерия. Девушка небрежно изобразила что-то вроде книксена и отвернулась.

И тут Мэллори впервые увидел ее лицо. У нее был необычно длинный подбородок, густые брови и широкий улыбчивый рот с чуть подведенными помадой губами. Лицо не то чтобы уродливое, но простенькое, заурядное, разве что серые глаза его немного скрашивают да волосы. И все же было в этой девушке нечто привлекательное, бесшабашно дерзкое и чувственное. А еще — изумительная фигура. Это было особенно заметно, когда она шла — плавно покачиваясь, почти скользя — к бару. Снова эти восхитительные бедра и плавный изгиб спины. Девушка облокотилась о стойку и начала любезничать с барменом; подол ее юбки задрался почти до середины икр. Мэллори вздрогнул, словно получив пинок этой мускулистой, обтянутой красным чулком ногой.

Он подошел к бару. Девушка не любезничала с барменом, а спорила, сварливо и слегка жалобно, чисто по-женски. Ей хотелось выпить, но у нее не было денег, заплатят ее друзья, чуть попозже. Бармен не верил, но не говорил этого прямо.

Мэллори постучал по стойке шиллингом:

— Бармен, налейте даме, что она просит.

Девушка взглянула на него с раздраженным удивлением, но тут же взяла себя в руки, кокетливо опустила ресницы и улыбнулась.

— Ты знаешь, Николас, что я люблю больше всего, — сказала она бармену.

Тот принес высокий бокал с шампанским и освободил Мэллори от его денег.

— Обожаю шампанское, — сказала девушка Мэллори. — Когда пьешь шампанское, танцуешь потом как перышко. Вы танцуете?

— Кошмарно, — ответил Мэллори. — Могу я пойти к тебе домой?

Она оглядела его с головы до ног, уголок широкого рта приподнялся в чувственной усмешке.

— Подожди секунду. —Девушка поставила пустой бокал на стойку и направилась к своей компании.

Мэллори не стал ждать, решив, что она попросту вильнула хвостом. Он неспешно зашагал вокруг гигантского помоста, рассматривая других женщин, но тут увидел, что недавняя знакомая призывно машет рукой, и вернулся к стойке.

— Я могу отвести тебя домой, но тебе это может и не понравиться, — сказала она.

— Почему? — удивился Мэллори. — Ты мне нравишься.

— Не в этом дело, — рассмеялась девушка. — Я живу не здесь, в Бромптоне, а в Уайтчепеле.

— Далеко.

— Поезда не ходят. И кэба сейчас не найти. Я боялась, что мне придется ночевать прямо в парке!

— А как же твои друзья? — поинтересовался Мэллори.

Девушка тряхнула головой, словно говоря: “Да пошли они, эти друзья”. От резкого движения в ямке у ее горла мелькнул краешек машинных кружев.

— Я хочу вернуться в Уайтчепел. Ты меня доведешь? У меня нет денег. Ни гроша.

— Хорошо. — Мэллори предложил ей руку. — Пять миль пешком, но ноги у тебя чудесные.

Девушка взяла его под локоть и улыбнулась:

— Мы еще успеем на речной пироскаф от Креморнской пристани.

— А-а, — протянул Мэллори. — Это чуть ниже по Темзе, да?

— Это совсем не дорого. — Они спустились по ступенькам гигантского настила в мерцающую светом газовых рожков темноту. — Ты ведь не из Лондона? Коммивояжер?

Мэллори покачал головой.

— Ты мне дашь соверен, если я с тобой пересплю? Мэллори не ответил, несколько шокированный такой прямолинейностью.

— Ты можешь остаться на всю ночь, — продолжала девушка. — У меня очень симпатичная комната.

— Да, так я и хочу.

Он споткнулся о камень и чуть не упал. Девушка помогла неустойчивому кавалеру сохранить равновесие и взглянула ему в глаза.

— Ты немного под градусом, да? А так ты вроде ничего. Как тебя звать?

— Эдвард. Но все называют просто Нед.

— Но это же и мое имя тоже! — воскликнула она. — Харриэт Эдвардес, не Эдвардс, а Эдвардес, с “е”. Это мой сценический псевдоним. А друзья зовут меня Хетти.

— У тебя божественная фигура, Хетти. Я ничуть не удивлен, что ты играешь на сцене.

— Тебя нравятся нехорошие девушки, Нед? — В полутьме серые глаза Хетти казались почти черными. — Надеюсь, да, потому что у меня сегодня настроение делать очень нехорошие вещи.

— Конечно, нравятся. — Мэллори обнял левой рукой ее туго стянутую талию, прижал правую руку к объемистой груди и буквально впился в ее губы. Девушка чуть взвизгнула от удивления, а потом закинула ему руки на шею. Поцелуй растянулся на несколько минут; Мэллори чувствовал ее язык у себя на зубах.

Затем Хетти чуть отстранилась.

— Нам ведь нужно попасть домой, Нед. Ты понимаешь?

— Понимаю, — ответил он, тяжело дыша. — Но только ты покажи мне свои ноги, прямо сейчас. Покажешь?

Девушка оглянулась по сторонам, приподняла нижние юбки до колен и тут же их опустила.

— Идеальные! — восхитился Мэллори. —Ты могла бы позировать художникам.

— Позировала, — усмехнулась Хетти. — Только на этом не заработаешь.

От пристани донесся гудок пироскафа. Они побежали со всех ног и успели взлететь по сходням за какую-то секунду до отхода. После суматошного бега виски снова ударило Мэллори в голову. Дав девушке шиллинг, чтобы та заплатила четыре пенса за проезд, он отыскал на палубе парусиновый шезлонг. Кораблик развел пары, его колеса зашлепали по черной воде.

— Пошли в салон, — сказала Хетти. —Там есть что выпить.

— Мне хочется посмотреть на Лондон.

— Не думаю, что тебе понравится.

— Понравится, если ты останешься со мной.

— Как ты интересно говоришь, Нед! — рассмеялась девушка. — Забавно, я сперва подумала, что ты фараон, такой ты был строгий и важный. Но фараоны так не говорят, хоть пьяные, хоть трезвые.

— Тебе не нравятся комплименты?

— Нет, очень нравятся. Но и шампанское мне тоже нравится.

— Подожди минутку. — Мэллори был пьянее, чем ему хотелось бы. Тяжело поднявшись, он отошел к ограждению носа и крепко его стиснул, стараясь вернуть пальцам чувствительность. — Темнотища-то какая в городе.

— Слушай, а ведь точно, — удивилась девушка. От нее пахло соленым потом, чайной розой и шахной. Мэллори задумался, много ли у нее там волос и какого они цвета. Ему очень хотелось их увидеть.

— А почему это, Нед?

— Что почему?