Я старательно осветил фонариком все стены по очереди, но не увидел никаких намеков на внутренние пустоты. Зато нашел кое-что другое. Хорошо, что догадался поворошить ногой хлам на полу! Под тем местом, где стену скребли ножом, среди мусора валялся и сам нож, пыльный и ржавый. Я поднял его. Да, пролежал он здесь не одну зиму. Пластмассовая рукоятка потрескалась, хотя на ней еще можно было различить пятиугольный знак качества советских времен. А лезвие из нержавеющей стали было полностью ржавым и резать, конечно же, давно уже было не способно. Но когда-то это явно был хороший ножик, и почему его бросили? Забыли? Или уронили при спешном бегстве? Я был уверен, что именно этим ножом скребли стену и срывали обои. А потом неведомого искателя приключений что-то испугало, и он бежал, потеряв ножик, а возможно, еще и оставив здесь кожаную сумку, остатки которой тоже валялись на полу.
Но тайника в стене он так и не нашел. Так может, я найду? Эх, и чем я не Шерлок Холмс, вон до чего докопался! Я подошел к нетронутому участку стены в дальнем темном углу и принялся найденным ножом обдирать обои, стараясь тем не менее не поворачиваться спиной к двери.
Лентяи, однако, здесь ремонтом занимались – поверх старых обоев клеили новые, и так в несколько слоев. Под обоями обнаружилась покраска – стены были выкрашены в несуразно-зеленый цвет, а под ним – в белый. И это была не побелка, а именно краска, до сих пор белоснежная, что меня удивило. Это что же – все стены были выкрашены в белый? Странно как-то для шахтной конторы, ладно бы это была больница!
Я представил себе белые-белые помещения – коридор, кабинеты, мебель тоже белая, и по коридору деловито снуют люди, одетые во все белое… Впрочем, не все. Среди людей в белом царственной походкой шла красивая женщина в бордовом деловом костюме, с короткими белокурыми локонами и продолговатым холеным лицом. Вот она замедлила ход, неспешно повернула голову в мою сторону… Ледяной взгляд ее бледно-голубых глаз вдруг встретился с моим, и я застыл от ужаса: блеклые глазки, обернувшись черно-багровыми дырами, сверлили меня насквозь, а тонкие губы искривились в торжествующей, победоносной улыбке.
Никогда прежде мое воображение так со мной не шутило! Я попытался тряхнуть головой, отгоняя гадкую фантазию, но понял, что не могу этого сделать. Ужас – или что-то еще – парализовал мое тело, несколько попыток пошевелиться потерпели неудачу, и я не сразу обратил внимание на доносившиеся из коридора звуки. Заброшенное помещение словно ожило – я услышал голоса, какое-то лязганье, стук и звон. Сначала тихо, как будто из далекого далека, но с каждой секундой звуки становились громче и отчетливей. До меня долетели голоса – мужские и женские, хлопанье дверей, топот многочисленных ног по коридору – я, кажется, даже заметил мелькавшие в двери смутные тени. Временами откуда-то издали доносился пронзительный крик или злобная ругань, но я не мог разобрать ни единого слова. За дверью слышались грохот, звон, какие-то глухие удары… Не в силах пошевелиться, я в страхе смотрел на темный проем двери, не сразу заметив, что нахожусь в аккуратном кабинете с идеально белыми стенами и белой же мебелью – письменным столом, стульями, рукомойником и кушеткой у стены, покрытой гладким белоснежным кафелем. За столом сидел какой-то человек в белом и что-то писал, в кабинет несколько раз заходили и выходили другие фигуры – тоже в белом, но никто из них не обратил на меня внимания, а я не мог разглядеть их лиц и внешности. Они о чем-то говорили, но разобрать слова было невозможно. Вообще, то, что я увидел, больше всего напоминало дурацкий сон, казалось нереальным, а все звуки слышны были как сквозь вату.
Вдруг из коридора донесся пронзительный женский крик, тут же слившись с грубой мужской руганью. Не успел я глазом моргнуть, как в кабинет вбежала девчонка лет четырнадцати – тощая и растрепанная, в длинной рубахе. Ее, в отличие от остальных, я видел отчетливо, и, к счастью, не нашел в ней никакого сходства с возникшей в моем воображении страшной женщиной. Зато она, похоже, меня увидела! Посмотрев мне прямо в глаза, девчонка метнулась к кафельной стене, отсчитала пальцем третью от угла плитку и постучала по ней ладонью. Еще раз оглянувшись на меня, она поднесла палец к губам – выражение ее лица при этом было самым умоляющим, – а больше ничего не успела сделать. В дверной проем просочились две невыразительные белые фигуры, ловко подхватили ее под руки и поволокли за дверь.
И тогда я, приложив чудовищное усилие, все же сумел одолеть оцепенение и бросился вперед. Точнее, мне удалось сделать всего пару маленьких шажочков, но едва я шевельнулся, как все исчезло. Это снова было заброшенное, ободранное помещение, без единой живой души, кроме меня. Следы на полу тоже по-прежнему были только мои…
И что это было? Тоже плод разыгравшегося воображения? Ну уж нет, я пока еще в своем уме и не спутаю воображаемое с реальным! Зато теперь мне ясно, что испугало человека, обдиравшего здесь когда-то обои. Умом я понимал, что и мне сейчас следует испугаться и удрать отсюда без оглядки, но страшно почему-то не было. Напротив – было чувство, что все плохое закончилось и мне ничего уже здесь не грозит. А еще я понял одну вещь. Неведомая девчонка – призрак или кто она там – подала мне знак, и это ей, по-видимому, дорого обошлось. Но раз она на такое решилась, значит, это для нее очень важно!
Я вышел из своего темного угла и подошел к стене напротив – той самой, которая минуту назад была белоснежной и кафельной. Ковырнул ножом обои в углу. Нож громко и противно чиркнул обо что-то под обоями, я прорвал дыру и увидел… кафель! Правда, старый, побитый и покрашенный все той же зеленой краской, но он там был!
Пласт обоев снялся в этом месте легко, и передо мной предстала кафельная стена, когда-то бывшая белой. Нужную плитку я увидел сразу – она была приделана немного кривовато, и легко отвалилась, едва я поддел ее ножом. Из-под нее выпал небольшой черный предмет, который я, впрочем, сумел поймать. Это оказалась круглая металлическая коробочка с навинченной крышкой. Открыть ее не получилось – крышка приржавела намертво, и я решил заняться этим дома.
Тогда я внимательно осмотрел тайник – он представлял собой выдолбленное в стене углубление, чтобы как раз влезла коробочка, больше ничего там не было. Ради интереса я попробовал тем же ножом отковырнуть другие плитки, но они были приделаны наглухо, и после нескольких попыток ржавый ножик сломался. Он звякнул по полу, а секунду спустя – нет, мне не послышалось! – из того угла, где я только что стоял, раздался тоненький, тихий вздох.Тут уж мои нервы не выдержали. Я выбежал из кабинета, стрелой пронесся по коридору, в считаные секунды спустился вниз и выскочил наружу.
Глава III Встреча на дороге
Пробираясь через глубокие сугробы, я немного успокоился. Ничего страшного со мной не случилось, хотя событие никак нельзя было назвать заурядным. Видимо, не стоило мне зарекаться от дальнейших встреч с потусторонним! Конечно, можно было бы все объяснить самовнушением, больной фантазией или еще какими-то отговорками, если бы загадочная коробочка не оттягивала сейчас карман моей куртки. Сам я ни за что бы ее не нашел – по крайней мере, так быстро. Интересно, что в ней такое? Ладно, домой приду – разберусь. Вот теперь ребята пожалеют, что не пошли со мной!
Кстати, я так и не выяснил, почему окно светилось. Впрочем, если там такие дела творятся, то удивляться нечему. И что это было – призраки прошлого, хрономираж? Кабинет больше всего напоминал врачебный. Но ведь здесь была не больница, а контора шахты! Конечно, в ней мог иметься медпункт, но все эти люди в белом, эти крики, ругань, звон и лязг не вязались ни с конторой, ни даже с больницей. Разве что с психушкой какой-нибудь. В психушке я никогда не бывал и не мог сказать, похоже или нет…
– Мальчик! – резко прозвучавший за спиной голос выдернул меня из раздумий, заставив вздрогнуть. Я оглянулся. В нескольких шагах от меня стояла элегантная женщина в красивом светлом пальто с меховым воротником и в шляпке, загадочно затенявшей лицо. Наверное, я прошел мимо нее, не заметив, – погруженный в раздумья, я даже не следил за дорогой, на автопилоте шагая привычным маршрутом, и сейчас находился недалеко от Костиного дома. За моей спиной темнел парк, из которого я только что вышел.
